«Честнейший, редкого ума...»
На улице Чернышевского, 146, стоит двухэтажный дом – памятник архитектуры первой половины XIX века. Текст мемориальной доски свидетельствует, что здесь состоялась встреча наших известных земляков декабриста Александра Беляева и революционера-демократа Николая Чернышевского. Пути их пересеклись на приеме у Матвея Львовича Кожевникова, возглавлявшего Саратовскую губернию с января 1846 года по июль 1854 года и жившего в этом доме.
Матвей Львович принадлежал старинному дворянскому роду, известному с XVI века, происходившему от крымского мурзы Кожая, сын которого Федор стал носить фамилию Кожевников. Служебную карьеру Матвей Львович начал в 1815 году юнкером лейб-гвардии конно-егерского полка, в котором прослужил с небольшим перерывом 17 лет. Затем после пяти лет службы в гренадерском корпусе по болезни был уволен в чине полковника, причислен к V отделению собственной его императорского величества канцелярии и командирован в Оренбургскую губернию для ревизии государственного имущества. После недолгой службы вице-губернатором Псковской губернии стал наказным атаманом Уральского казачьего войска и участвовал в походе зимой 1839–1840 годов на Хиву для пересечения набегов на русские территории. Усердная служба Кожевникова была отмечена четырьмя орденами, знаком «За военное достоинство» и серебряной медалью «За взятие Варшавы».
Этот «честный, но крутой и взбалмошный человек, небольшого роста, живой и горячий», довольно быстро «не только усвоил себе все обязанности губернатора, но и узнал людей», заменил правителя своей канцелярии и других нерадивых чиновников, «подчиненных держал в ежовых рукавицах». При Кожевникове окончательно завершено отделение от Саратовской губернии Николаевского и Новоузенского уездов, вошедших во вновь созданную Самарскую губернию, и Царевского уезда, отошедшего к Астраханской губернии. В годы его губернаторства построена железная дорога в посаде Дубовка между Волгой и Доном, открыты первая в Саратове литография и первая сберегательная касса.
Некоторые действия губернатора раздражали саратовцев. Так, Кожевников строго требовал соблюдать существовавший тогда для привилегированных сословий запрет отращивать длинные волосы и бороды. Это привело к конфликту с частью местных дворян. Пересуды и усмешки вызывала манера Матвея Львовича разбирать деловые бумаги, выслушивать доклады чиновников «за конторкой, сидя верхом на серебряном, усыпанном кораллами и бирюзой казачьем седле на высокой подставке».
В часы, «свободные от бремени правления», Кожевников приглашал в свое холостяцкое жилье симпатичных ему людей и «был весел, остроумен, чрезвычайно приятен и увлекателен». Декабрист Александр Беляев вспоминал о Матвее Львовиче: «Это был человек большого ума и с большими познаниями <...> гостеприимный, гастроном и большой знаток и любитель хорошего вина, которого всегда было изобилие за его столом, так как сам он любил выпить, и любил, чтобы и гости его пили. Он был очень радушен, гостеприимен, и все приезжавшие в Саратов обедывали у него. Помнится, что я у него за обедом видел Н. Г. Чернышевского, сына саратовского протоиерея, тогда еще студента и не известного, а впоследствии получившего такую известность своими сочинениями».
Чернышевский также отмечал образованность и порядочность Кожевникова. «Человек честнейший, редкого ума и чрезвычайно хорошо знавший дело», – писал он о Матвее Львовиче, в доме которого бывал неоднократно.
Кожевников старался привлекать к себе неординарных людей, благосклонно относился и помогал Чернышевскому и сосланному в Саратов историку Николаю Костомарову. Дружеское расположение к губернатору питали многие почтенные люди. Один из них, дворянин Виктор Шомпулев, констатировал: «Кожевников, несмотря на былые времена, когда существовали винные откупа, оставил Саратов не имея положительно ни копейки в кармане, и саратовцы, и особенно откупщики, всегда вспоминали его как одного из самых честнейших людей».