Олег Зябкин: Мы это показываем, мы живые!

В последнее время творчество саратовских мастеров граффити, по выражению главы города Саратова, «буквально взорвало Интернет». И речь тут, скорее, идет не только о городском фестивале «Волжская волна». Об отношении власти к одному из самых бунтарских направлений современного молодежного искусства мы говорим с основателем граффити-движения в Саратове Олегом Зябкиным.

– Олег, что нужно сделать для того, чтобы нанести рисунок? Принято ли предупреждать, что вы собираетесь что-то нарисовать, заключать какие-то договоренности?

– В граффити есть две плоскости. Это классическое рисование на улице, когда ты никого не спрашиваешь, просто выбираешь понравившееся тебе место и рисуешь то, что тебе хочется. Назовем это нелегальным граффити. И есть более официальная часть, когда ты хочешь реализовать какой-то проект. Тогда мы обращаемся в ТСЖ, управляющую компанию, к руководству предприятия или в администрацию города, получаем соответствующее разрешение. Или не получаем. Как правило, мы берем расходы на материалы на себя, от владельца стены требуется только разрешение. То есть либо ты легализуешь свою деятельность, либо двигаешься по городу хаотично и оставляешь свои следы.

У нас есть несколько художников, которые выбираются на крыши, умудряются нарисовать на трамваях – это своего рода коммуникация. Но так как это быстро закрашивается в последние годы, то запал пропадает. Есть случаи, когда художник получает еще больше тонуса, когда закрашивают его работу, и он отвечает на это больше и больше. По сути, художник в определенной степени может даже контролировать действия властей. Вот хочется, например, чтобы эту стену закрасили серым цветом, он проведет линию, туда придут маляры и будут закрашивать эту стену.

– А можно украсить дорожную яму, и ее заделают.

– Эту идею практиковали уже неоднократно в разных российских городах. И если в других городах этот прием сработал, ямы заделали, то почему бы и не повторить?!

– Вы знакомы с Викентием Беликовым?

– Конечно, мы не первый год общаемся, он участвовал в большом количестве мероприятий, которые я организовывал: выставки, граффити-джемы, граффити-фестивали. Он уже очень много лет «в обойме».

– Насколько часто саратовские граффити-художники затрагивают социально значимые темы?

– В Саратове подобные темы практически не затрагиваются, каждый думает о своих идеях, реализации своих творческих интенций. Как правило, это классическое граффити, когда ты просто выплескиваешь свою энергетику, направляешь на город. И здесь нет какого-то скрытого смысла. Это адреналин, это движение, это жизнь.

Когда ты начинаешь закладывать какие-то идеи, это сложнее. Нужно продумать какой-то образ в каком-либо месте. Если взять всех граффити-художников, существующих в мире, то прибегающих к социально-политическим темам все же меньшинство. Логично, что и в Саратове таковых буквально-таки и нет. Но я думаю, те художники, которые будут заниматься общественно значимыми проблемами, еще будут появляться. В случае с Викентием нужно не забывать, что, как сам он сказал, работу он выполнил на заказ. Полагаю, что он был не против это нарисовать, потому что это было интересно. Он это исполнил качественно с технической точки зрения. Я могу оценить эту работу на пятерку.

Есть еще более острые темы, на которые реагируют художники во всем мире, – мировые политические, религиозные. И я могу сказать, что реакция на подобные граффити значительно мягче. Честно говоря, я был удивлен, что в Саратове была такая бурная реакция на рисунок.

– И заслуга журналистов в этом, наверно, тоже есть.

– Как показывают подобные примеры, граффити – эффективный способ указать властям на проблему. Я не думаю, что если подашь заявление в какую-нибудь инстанцию, то проблему удалось бы быстро разрешить. Как правило, письмо в течение двух месяцев будет ходить между кабинетами, а потом, быть может, придет ответ: «Да, мы приняли решение, мы заделаем яму». Я по своему личному опыту знаю, как это происходит в сфере ЖКХ, проблемы там решаются месяцами, а то и годами. Поэтому можно не писать, можно рисовать о проблемах. Хорошо, что молодежь себя таким образом проявляет. Появляется рисунок на асфальте – да, здорово! Вот мы, жители города! Вот мы это показываем, мы живые!

– В одном из интервью вы сказали, что вам интереснее «продвигать художников, помогать им самореализоваться, нежели пытаться решить вопрос с асфальтом на какой-то улице».

– Я больше интересуюсь культурной политикой, развитием искусства. Я не практиковал использование граффити, стрит-арта для привлечения внимания к каким-то проблемам. Есть такие острые проблемы, как ямы, водопровод, проблемы ЖКХ, а есть общая среда, в которой живут люди. Я занимаюсь такими проектами, которые делают эту среду лучше. Например, есть арки на проспекте – это та зона, где страшно ходить. Я организовываю граффити-фестиваль, и мы превращаем жуткое место в арт-пространство.

– Вы имеете в виду граффити-фестиваль «Легенды Саратова»?

– Да, вместе с моим другом Андреем Ботовым мы организовали этот фестиваль. Администрация Фрунзенского района согласовывала места, на которых мы могли бы рисовать, подготавливала поверхности. Отваливающаяся штукатурка или незагрунтованный кирпич – это проблема, которую надо устранить. Мы же должны были решить все организационные вопросы, найти подходящих художников, обеспечить их всем необходимым и прокурировать процесс рисования. Важно это также грамотно осветить: правильно отфотографировать. Мы остались довольны работой художников, с которыми мы работали, и они нами. И администрация Фрунзенского района тоже была довольна результатом.

– На кого ложатся финансовые затраты при организации подобного рода фестивалей?

– Привлечение спонсоров – обычная практика, этим занимаемся мы сами. Мы в обязательном порядке размещаем логотип спонсоров. Какую-либо рекламу на сами рисунки мы не наносим. В рисунок можно добавить только какую-то авторскую подпись. Не все художники это делают – некоторые уже своим стилем исполнения рисунка оставляют свое имя. Также в каждой арке у нас висит информационный стенд о рисунке, связанном с историей Саратова, чтобы человек мог не только посмотреть, но и глубже ознакомиться с тем, что нарисовано.

– Совсем недавно завершился городской фестиваль «Волжская волна». Вы принимали в нем участие?

– Ни в прошлом, ни в этом году в самом фестивале я не участвовал. Но принял в нем участие до того, как он прошел, – в качестве консультанта. Ко мне обратилась администрация города с просьбой помочь. Я рассказывал, как нужно подготовить стены на набережной, что нужно сделать, чтобы не появились трещины, чтобы не отвалилась штукатурка. На том этапе планировалось, что мы будем совместно реализовывать этот проект. В дальнейшем у меня было свое видение того, как это должно происходить. У людей из администрации, курирующих этот проект, было свое видение. Наверняка были еще свои сроки. То, что я видел, требовало больше подготовки (больше времени, больше усидчивости в отборе эскизов), в результате фестиваль прошел без моего участия.

Мое видение – большой продакшн (граффити-композиция) с большим списком художников. И это не должно было быть конкурсом, это должно быть серьезной полномасштабной работой над большой имиджевой стеной в городе Саратове. Не конкурс, потому что конкурс подразумевает разношерстные рисунки по цвету, по форме и т. д. Когда очень много рисунков собирается на одной стене и они ничем не объединены, то эта композиция тяжело воспринимается. На мой взгляд, сейчас есть много спорных вопросов по тому, как это выглядит на набережной. Фестиваль прошел так, как вы его видели. У меня есть опыт проведения подобных мероприятий, и я понимаю, что нужно сделать, чтобы это не было банальной тусовкой, а в результате получилась бы качественная роспись, которую можно транслировать в другие города. И было не стыдно отправить фото на какие-то специализированные сайты, паблики в Интернете: мол, смотрите, у нас прошел фестиваль, мы расписали стену такой-то площади, в акции приняли участие такие-то художники. Саратов позиционировал бы себя как город, в котором прошло качественное мероприятие.

Я, как человек искушенный, отношусь к нынешнему результату критично. Многие из людей, которые просто прогуливаются по набережной, найдут себе картинку по душе. Там действительно есть единичные хорошие работы, но есть и работы, которые следует покритиковать. Тот этап, когда нужно было делать так, чтобы просто понравилось жителям, уже пройден. Сейчас надо сделать так, чтобы прославить город.

– Как бы вы в целом охарактеризовали ваше сотрудничество с городскими властями? Довольны ли? Чего не хватает?

– Здесь, как и во всем, есть положительные и отрицательные моменты. В целом, когда администрация касается того, чем она профильно не занимается (например, граффити), ей лучше не брать на себя не свойственные ей функции, а пригласить специалиста, который может правильно координировать работу. Я был бы рад, если бы чиновники нашего города больше доверяли бы специалистам и смотрели, что эти специалисты сделали. Можно увидеть классный эскиз у художника и взять его на мероприятие. А можно взять классный эскиз, посмотреть работы, которые он сделал за год, и сказать ему «пока».

Бывают неприятные моменты. Например, было такое мероприятие на новой набережной «Велоквест» – это когда сотни велосипедистов ездят по городу и выполняют разные задания. Мы расписали небольшое строение рядом с академией права – круглую шайбу. Мы всю ее зачистили от объявлений, бумаги, грязи. После этого мы полностью ее загрунтовали в белый цвет и в течение дня расписывали. Мы изобразили велосипед-тандем с корзинкой, в корзинке – яблоки, птицы, цветы. Прожила она несколько месяцев. Когда городские власти облагораживали прилегающие к набережной территории, закрашивали рекламу, то заодно – и эту стену. Мы пытались сделать запрос в городскую администрацию, уточнить, какую цензуру стена не прошла. Никакого ответа мы так и не получили.

А так, конечно, здорово, что власти города обращаются к нам с просьбой о сотрудничестве. Они спотыкаются, мы, бывает, спотыкаемся в процессе общения, но мы уже на расстоянии вытянутой руки.

– С чего началось ваше увлечение граффити?

– Я всегда любил рисовать. Никогда не учился в художественной школе или училище, меня никто этому не обучал. В конце 90-х Россию начала захлестывать волна хип-хоп-культуры, ее музыки, одежды, а также граффити. Информации об этом было ноль, у нас были только кассеты, переписанные друг у друга, и пара журналов, которые ходили по рукам. В 1999 году я вместе с родителями проехал на микроавтобусе почти всю Европу, останавливаясь там, где мы хотели. Я был очень сильно воодушевлен увиденным. В 2000 году на хип-хоп-фестивале я впервые продемонстрировал свой рисунок. С 2000-го по 2005 год это было волнообразно: я занимался эскизами дома, редко рисовал на улице и даже умудрялся продавать свои работы, дарил друзьям. Тусовки как таковой не было, было несколько человек, с которыми я рисовал.

Когда я окончил университет, уже не особо хотел работать по своей специальности (социально-культурный сервис и туризм) и четко знал, чем мне хочется заниматься. Я создал сайт о граффити в Саратове, он несколько лет успешно работал, и именно на нем познакомились все те люди, которые сейчас считаются ветеранами саратовской граффити-сцены. Сразу же по открытии сайта я завел в магазине у своих друзей небольшую полку с краской, чтобы люди могли прийти и взять то, чем можно порисовать. Я привозил материалы, пользовался ими сам и давал возможность рисовать другим людям, проводил выставки, встречи, джемы. Постепенно это переросло в полноценный граффити-магазин. Люди стали обращаться за коммерческим оформлением. Фестивали и выставки стали более публичными. Организуется граффити-школа, мы уже обучили несколько мини-потоков художников. Приходят новые люди в граффити-культуру Саратова, спрашивают совета – мы помогаем, подсказываем.

– Если сравнить Саратов с другими городами, на каком уровне он находится по развитию граффити-культуры?

– Можно говорить о публичности граффити-культуры. Если говорить о легальных проектах, то в Саратове их мало. Человек, приезжающий в город, ничего не увидит и подумает, что в Саратове никто не рисует. Нелегальное граффити тоже достаточно сложно увидеть: оно перебирается на крыши, закрытые дворы, потому что на открытых поверхностях это экстремально быстро закрашивается. Нормальное развитие граффити в городе происходит тогда, когда ты постоянно с ним сталкиваешься. Подписи, теги, небольшие шрифты, классическая легкая заливка и контур... Сложные стрит-арт-работы... Всё это в Саратове практически сведено к нулю. Никому стрит-артом заниматься не хочется, потому что это закрашивается, не оценивается. Нет коммуникации между художниками, а между собой двум-трем художникам общаться не так интересно. Хотя когда ты водишь гостей по городу, показываешь споты (места, где мы рисуем, захватываем куски гаражного кооператива и красим пять лет, что даже уже гаражники не подходят), люди понимают, что граффити в Саратове есть.

И что интересно, когда есть нелегальное граффити, к нему примыкает все больше и больше людей. Часть из них отсеивается, часть также рисует нелегально, а часть – легально и делает интересные и нужные для города проекты. Убивая граффити на корню, городская власть отсекает часть этих людей.