Жизнь по воле барской

Ко времени учреждения в 1780 году Саратовской губернии основную часть ее населения, примерно две трети, составляли крестьяне. Причем более половины из них были крепостными, то есть полностью зависели от воли барина.

У рачительного, хозяйственного помещика и крестьяне жили в достатке. Так, пленный штаб-хирург Самуил Богуслав Пешке, вспоминая о своей поездке в Балашов в июне 1813 года, писал: «В пути я видел большие, прекрасно обустроенные села, окруженные возделанными полями, вдали чернели обширные леса. Особое впечатление произвели на меня владения графа Разумовского. Эти села отличались зажиточностью, порядком и чистотой, присутствовавшими в каждой крестьянской усадьбе. Это производило на меня отрадное впечатление...»

Другой, тоже пленный хирург Франсуа Мерсье, с умилением вспоминал некоего помещика Голбинского, который «обращался со своими крепостными, как с детьми, или, вернее, как с людьми, чья участь ему вверена <...> Этот помещик пригласил из Саратова к своим больным крестьянам доктора француза».

Но, к сожалению, такие помещики не составляли большинства. Поэтому крепостные жили в курных избах, без дымовых труб, при топке печей такое жилье буквально утопало в дыму. Окнами в таких избах служили два-три небольших отверстия, пропускавшие так мало света, что с трудом можно было различить находившихся внутри людей. Значительное место в избе занимала печь. В ней готовили еду. На ней, а также на полатях и лавках спали, укрываясь теми же тулупами, в которых ходили днем. Под печью жили куры и поросята. Иногда туда же помещали новорожденных телят.

Среди помещиков встречались натуры, склонные к преступлениям, и совершали их порою руками крестьян. Так, помещик Петр Неклюдов заставлял своих крепостных «в сильную зимнюю вьюгу, заметавшую след, исполу воровать со степи соседних помещиков сено». Формула «исполу воровать» означает, что половину добытого воровством сена крестьяне обязаны были отдать своему хозяину. Если же крестьяне попадались на воровстве, помещик «сек их, приговаривая: «Воруй, да не попадайся!»

Многие помещики нещадно эксплуатировали своих крепостных. Например, дворяне Ветчинины заставляли крестьян работать в воскресные и праздничные дни; управляющий имением князя Воронцова барон Тизенгаузен забирал рожь и овес из общественного магазина (то есть общих крестьянских зерновых запасов) и требовал работать не только на владельца имения, но и на себя лично. Те же из крестьян, кто пытался противостоять произволу и высказывал возмущения, получали зуботычины, розги, а то и более грубые и изощренные издевательства. Так, помещик Запольский «часто жестоко наказывал крестьян как через полицию, так и собственноручно чем попало: кулаками, граблями, кнутом, палкой, отчего они делались больны <...> Одного из них, Никандра Александрова, бил кулаками и деревянным ружьем и проломал ему голову до мозга. Дворовому мальчику Михаилу и отцу его Василию Святишеву мочился первому на голову и в рот, а последнему в карман полушубка и отбирал у них рабочие дни, заставляя работать на себя по воскресеньям».

В числе творимых некоторыми помещиками бесчинств было использование крестьянских девушек для удовлетворения своей похоти. В качестве примера можно назвать Льва Рославлёва, у которого кроме основного барского дома имелись в каждой деревне дома, «где у него большею частью штат был женский <...> В отношении своих крепостных он жестоким не был, но только особенно любил женский пол». Этот как бы и не жестокий помещик настолько возмутился крепостной фрейлиной своей жены, посмевшей отвергнуть домогательства барина, что велел управляющему выдать девушку замуж за крестьянина-дурачка, ходившего зимой и летом в одной рубахе. А когда Рославлёв узнал, что пожалевший умную и красивую крестьянку управляющий нашел ей не столь глупого мужа, как хотел барин, то тут же распорядился отправить молодожена в солдаты. Так не угодившая помещику на 28 лет стала одинокой солдаткой.