Чиновники посмотрели правый берег

Состояние озимых на правом берегу Волги в районах Саратовской области гораздо лучше, чем на левом. Для левобережья в этом году нормальным считается пересеять и двадцать тысяч га в районе. Правый берег отчитался о хорошем, прекрасном и очень даже удовлетворительном состоянии озимых культур. Здесь если и будут пересевать, то не больше чем по две тысячи га на весь район. Так что на правобережную сторону региона накладывается двойная ответственность – позаботиться о том, чтобы помочь летом семенами озимых левой стороне. Областной штаб по подготовке весенних полевых работ отследил ситуацию во всех районах области.

К бою за урожай сельские хозяйства готовы. Настроение порой портили отношения с банками. Но к началу апреля под неусыпным контролем министерства сельского хозяйства ситуация вроде начала выравниваться. Вместо нее на передний план начал выходить вопрос агрохимии.

Сбербанк теряет лицо и претендует на землю

Выступления банковских клерков на всех четырех заседаниях штаба (два на левом берегу, два на правом) ясно показали, что Россельхозбанк и Сбербанк как-то совершенно не хотят чувствовать себя финансовым инструментом. Банковских работников призывали к ответу, а они выходили на трибуну и показывали, кто в доме хозяин. А если говорить прямо, то неоднократно подчеркивали, что, кредитуя дорого и медленно, всего лишь выполняют волю государства, ведь российское правительство прямо или опосредованно является главным акционером в этих банках.

На заседании штаба в Аткарске Елена Михалева, руководитель Балашовского отделения Сбербанка, которое обслуживает не только Балашовский, а еще Романовский и Самойловский районы, вообще чуть не уронила честь и совесть этого кредитного учреждения. Уж таким пупом земли русской себя почувствовала, что даже заместитель председателя саратовского правительства Александр Соловьев не выдержал и попросил не обзывать сельхозпроизводителей и не терять лицо Сбербанка.

Два мира – кредиторов и заемщиков из числа сельхозпроизводителей – столкнулись на вопросе длительности рассмотрения заявки. Сельхозпроизводители возмущались банковской медлительностью. Доказывали, что, если заемщик имеет хорошую кредитную историю, его нельзя неделями мурыжить предложением донести то один, то другой документ, особенно если речь идет о небольшом кредите в миллион-два рублей. А Елена Александровна в ответ на это отвечала, что хозяин сельхозпроизводства сам виноват, потому что это он решил, что бухгалтерией хозяйства будет заниматься его жена. «Если ведет бухгалтерию жена, которой надо одновременно варить борщи и подготавливать документы в банк, я не могу за это отвечать», – сказала начальница балашовского отделения. «Как-то неэтично вы обзываетесь. Ни к чему это», – попытался вразумить ее Александр Соловьев. Он-то понимал, что такими речами Елена Михалева сама себе свинью подкладывает. Крестьян высокомерием обидеть трудно, но оценку человеку они в таких ситуациях в два счета выставляют.

Начальница балашовского отделения Сбербанка говорила о том, что все сегодняшние вопросы она слышит из года в год на протяжении 13 лет. И при этом намекала, что сельхозпроизводители все 13 лет не делают никаких выводов из собственного опыта: «Была бы у нас календарная весна пять месяцев, мы бы и в пять месяцев не успели». А сейчас тем более надо учитывать «ту ситуацию, которая происходит с ростом цен на всё, – вот это всё приводит к тому, что идут сбои». «Но ничего критичного в этом нет», – снова и снова повторяла Елена Михалева. По ее словам, анализируя создавшуюся ситуацию с задержкой по выдаче кредитов, «просто нужно рассматривать комплекс проблем – это и санкции, и антикризисные меры, и ответственность двух сторон – банка и заемщика». Иногда оправдательную ссылку на «антикризисные меры» Елена Михалева вставляла даже пару раз в одном предложении. И очень раздосадовала этой манерой выступления Александра Соловьева. Он привел ей в пример выступающих глав районов и сельхозпроизводителей, которые, рассказывая о положении накануне сева, ни разу не сослались на кризисные и антикризисные, конечно же, усложняющие жизнь текущие моменты. Ищут выход в предлагаемых жизнью условиях. И находят. А Сбербанк вот весь изнылся. Да еще и процентную ставку по кредитам в одностороннем порядке поднял.

При этом Александра Соловьева особенно возмущает, потому что в голове не укладывается, зачем он это сделал. «Когда была учетная ставка 17 процентов, мы понимали, что вы берете кредитные ресурсы сами дорого. И тем не менее Россельхозбанк, который со своими активами рядом с вами не стоял, не хочу вас обидеть, не стал повышать в одностороннем порядке ставки по ранее выданным кредитам. Как объяснить, что один банк не повышает ставку, а Сбербанк повышает, хотя учетная ставка упала на три процента? – спрашивал Соловьев. И еще интересовался, не забудет ли Сбербанк опустить в одностороннем порядке процент за пользование своими деньгами по ранее взятым кредитам, когда опустится ключевая процентная ставка Центробанка. Да она уже на самом деле снизилась. В январе была 17, а сейчас 14. – У людей непонятно в голове. От вас ноль реакции».

Наконец Елена Михалева ответила: «Как только мы получим распоряжение о снижении процентной ставки, она будет снижена». Просила понять, «что никто не будет работать себе в убыток». И что она не будет обсуждать политику центрального офиса и политику Сбербанка России. «В рамках антикризисных мер мы работаем, выполняя заказ акционеров, – объясняла на пальцах Елена Александровна. – Главным акционером является Центральный банк. Сами дальше проводите линию: это государство. Благотворительностью никто не будет заниматься». И дальше она привела очень простой пример того как отразится повышение ставки на три пункта на сельхозпроизводителе со средним остатком по кредиту в 10 млн рублей.

«Удорожание кредита всего на 300 тысяч в год. 25 тысяч в месяц. Да, это сумма немаленькая. Я не могу сказать, что легко отдать каждый месяц 25 тысяч вот так. Но поверьте мне, у нас есть заемщики, у которых средняя сумма остатка кредита 5 миллионов, 3, 2 миллиона. Первая реакция всё равно фонтан негатива, амбиций. Начинаем считать и видим, что идет удорожание по процентной ставке на 2–3 тысячи рублей в месяц. О чем мы говорим? Если хозяйство не может выдержать увеличение процентной ставки на 2–3 тысячи рублей, это говорит о том, что данному хозяйству нельзя работать дальше вообще», – высказывала свой банковский взгляд на подорожание кредитов начальница балашовского отделения Сбербанка. И еще говорила, что в рамках постановления от 22 января у Сбера нет огульного повышения процентной ставки: «Для того чтобы не вводить предприятия в банкротство, были повышены ставки только тем, которые могут выдержать данную нагрузку».

Этот подход не был новостью для минсельхоза. За неделю до аткарского штаба правобережные районы собирали на территории тепличного хозяйства «Волга». И там тоже призывали Сбербанк к ответу за плюс в три процента к старым кредитам. И именно там представители этого учреждения впервые сказали, что процент стоимости заемных денег увеличили не всем в принципе, а максимум три дополнительных процента получили сильные хозяйства. Потому что, дескать, смысла увеличивать слабым все равно никакого нет. И над этим подходом Сбербанка к своим заемщикам можно, конечно, посмеяться (что сидящие в зале и сделали), а можно и поплакать.

Еще одна банковская закавыка последних месяцев состоит в изменившемся подходе к оценке имущества заемщиков. Почему-то залоговое имущество, которое из года в год передавалось банкам, вдруг стало резко дешеветь. На это обращали внимания практически на всех заседаниях штабов. Банковские клерки рассказывали, что, во-первых, имущество устаревает и изнашивается, во-вторых появился новый механизм, предусматривающий поручительство агентства кредитных гарантий (АКГ). Этими гарантиями можно, дескать, добрать недостающие объемы залогового имущества.

Владимир Ильинский из Агро-альянса Вольского района оценил последнее новшество скептически. Сказал, как происходит на практике: «Мы приносим вам в залог земельные участки стоимостью 15 миллионов рублей. Вы говорите: дадим под этот залог 10 миллионов. Нам нужно 12. Сколько нам гарантий принести? И смотрите: Гарантийный фонд не принимает заявки меньше чем на год, хотя раньше было полгода. Банки стараются дать кредит на 11 месяцев. При этом у фонда гарантийного соглашение с минэкономразвития, что они на кредит меньше миллиона рублей гарантий не дают». Объяснение заморочек работы с фондом и вообще всяческого усложнения принципов кредитования в Сбербанке Ильинский объяснял просто: «Однозначно в стране не хватает денег. Все взрослые люди сидят здесь, но надо, на мой взгляд, откровенно об этом и говорить». В подтверждение крючкотворства Сбербанка привел две оценки одного и того же имущества: «Вот у меня есть залог. И есть две оценки этого залога от организаций, аккредитованных при Сбербанке и Россельхозбанке. Ликвидная оценка 19 млн от компании, которая работает и с Россельхозбанком, и со Сбербанком. Оценка Сбербанка: семь миллионов. И дают мне под него 3,5 миллиона. Мы находимся сейчас в какой-то вакханалии буквально».

Послушав такие рассуждения заемщиков, как-то странно было слышать в Аткарске от начальницы Балашовского отделения Сбербанка Елены Михалевой совет, как убыстрить и даже удешевить процедуру кредитования. «Мы предлагаем лучший вариант. Землю отдайте в залог, – говорила она. – Но когда мы слышим в ответ «Нет, я могу отдать только технику», скажите, как должен банк воспринимать нежелание отдавать оформленную землю в залог? Как хитрость, как лукавство, как нежелание возвращать кредит? Земля – это самое ценное. Земля не страхуется. Не несите дополнительные расходы. Не переплачивайте». «Но фактически каждый второй сельхозпроизводитель пытается увести землю из-под залога», – удивлялась она, совершенно не понимая, какая бездна разделяет банковских служащих и обращающихся к ним за деньгами крестьян. Разное у них понимание, что такое земля.

Удобрить землю мешает не только недостаток денег. Палки в колеса бросают госструктуры

На всех заседаниях штабов неоднократно рассказывалось о том, что сельхозпроизводители обращают очень мало внимания на агрохимию. Мало вносится удобрений. И в правобережных районах даже меньше, чем в левобережных. И получается, что внос гораздо меньше выноса. Хотя вроде в этом году уж правительство расстаралось и обеспечило Саратовской области скидку на 20 тысяч тонн минеральных удобрений. У них фиксированная цена, обговоренная с каждым из участвующих в договоренностях предприятий.

– Вы говорите, что 14700 цена селитры? – задал вопрос членам штаба фермер из Балтайского района. – В Балтае 16500 – цена аммиачной селитры.

Заместитель министра сельского хозяйства Александр Зайцев начал объяснять, что такого не может быть. Что в Балтае работает Балтайагронова. Что на заводе, откуда поступают в Балтай удобрения, цена селитры – 13570, на складе в Балтае – 15330, «на транзите», то есть из вагонов, – 14974. «Соглашение зафиксировано, другой цены нет, – говорил он и предлагал, если не нравится, работать с Балтексом. – Там что на складе, что на транзите – 14700».

Но вообще-то самые лучшие удобрения, как не раз подчеркивалась на штабных совещаниях, делаются на балаковском филиале ОАО «Апатит» (так сейчас называется Балаковский завод минеральных удобрений). Они там сложные, но очень нужные земле, особенно той, что изнуряют подсолнечником. А в Вольском районе, например, он занимает 45 процентов в структуре посевных площадей.

Ситуацию с балтайской ценой селитры обещали все-таки выяснить. Хотя предварительное объяснение имеется. Предварительная заявка на 1 квартал составлялась на объем в 1,5 тысячи тонн. Ее давно перебрали. В принципе всё, что свыше заявки, уже может продаваться по рыночной цене, которая на селитру на две тысячи рублей выше. Но вроде договоренность отпускать удобрения в рамках годовой заявки есть. Так что в любом случае, если официальные поставщики предлагают удобрения по завышенной цене, лучше звонить в минсельхоз и бить тревогу.

– Будем приводить в чувство, – пообещал зампред Соловьев.

– А они цены сначала одни говорят, а когда доходит до факта, появляются другие.

Александр Соловьев отдал распоряжение взять накладные в хозяйствах и посмотреть, по какой цене куплены удобрения.

Представитель Новобурасского района оправдывался тем, что, кроме селитры, в зимний период на поля вывозятся органические удобрения. Нынешней зимой аж семь тысяч тонн.

Воскресенский район клялся, что они и жидким удобрением работают и будут применять именно такие на 1,5 тыс. га.

Аркадакский глава администрации Василий Кравцов посоветовал штабу посмотреть на проблему с другой стороны. Уж слишком забюрократизирован сам процесс применения удобрений. Первая проблема, по его мнению, даже не цена, а доставка удобрений. Василий Николаевич попросил чиновников как-то повлиять на «доблестную милицию». «Каждую машину останавливают, требуют разрешения на перевозку. Не проедешь без него. Опасным грузом почему-то стали удобрения, – говорил он. – Получается, что тракторист у нас сидит на бочке, что ли, взрывоопасной?»

Директор Балтекса Александр Мельников тоже, помнится, жаловался несколько лет назад на сверхстрогий контроль за хранение и перевозку удобрений. Тогда на Балтексе (стопроцентной дочке Куйбышевазота) был склад, с которого отпускали селитру. А вот сейчас, в Аткарске, он рассказал, что склад уже закрыт. На Балтекс наложили 200 тысяч рублей штрафа, и теперь сельхозпроизводителям в Балашове предлагается только «транзит». Отгружено 450 тонн, еще на 700 тонн заявки, которые закроют до 18 апреля, обеспечит. И квота еще есть. После закрытия склада удобрения можно получить на 14 день после согласования заявки.

Александр Соловьев посетовал,что Куйбышевазот согласился только на квоту в пять тысяч тонн. Александр Мельников пояснил, что весь объем производства расписывается по потребителям за год вперед.

В Турковском районе, где земля долгие годы считалась чуть ли эталонной, вынос удобрений на много превышает среднеобластные показатели. Заместитель министра сельского хозяйства Александр Зайцев называл какие-то страшные цифры, характеризующие процесс деградации почвы. И просто требовал, раз уж Турки решили изуродовать свою землю гибридами подсолнечника, давать ей в подкормку удобрения. Но глава администрации Турковского муницпального района Дмитрий Кудряшов сказал, что не всё зависит от тех, кто обрабатывает землю, если уж заговорили об агрохимии. С прошлого года не могут получить сельхозпроизводители данных химобследования от балашовской станции. А результаты тех анализов, которые оплатили фермерские хозяйства, заканчиваются в 2016 году.

Эта информация не понравилась зампреду Соловьеву. Хотя бы потому, что обследованием земель занимается не федеральная структура, а система, подконтрольная региональному минсельхозу. Вскоре выяснилось, что не одни турковские фермеры отдали деньги и ничего не получили от агрослужбы взамен. Оказалось, что весь Петровский район был охвачен исследованиями. За них полностью заплатили. Но март заканчивается. И ни сельхозпроизводители, ни управление сельского хозяйства не знают, где выявлен избыток, а где недостаток удобрений.

Глава КФХ из Петровского района Александр Матросов попросился на трибуну, чтобы донести до Соловьева подробности беспредела, который устроили в Саратовской области. Рассказал про договор 2014 года, по которому 30 процентов денег фермеры отдавали взявшимся за обследование почвы сразу, как предоплату. В договоре стоял срок окончательной оплаты – 1 ноября. И было оговорено, что к этому времени будет подписан акт выполнения работ. Но к ноябрю создалась странная ситуация. Исполнители ждали проплату, а фермер документацию обследования. Наконец договорились, что фермер проплатит основную сумму, но для своего спокойствия не отдаст последние 40 тысяч рублей до того, как получит на руки документ. Документа нет и в марте 2015 года. Обещают отдать в апреле. Но 40 тысяч требуют всё же вперед.

«Я должен всего 40 тысяч. И оставил эту недоплату, только чтобы ко мне не пришла прокуратура и не задавала вопросы», – говорит Александр Матросов. Александр Соловьев обещает ему персональное расследование.

Но страдания этого фермера меркнут, когда на заседании штаба приводятся примеры того, что у некоторых анализы были сделаны в 2011 году. В 2016-м заканчивается срок их действия. С фермеров требуют деньги. А про бумаги речи не ведут.

Между тем та же агрохимическая служба очень любит подчеркивать, что просто так сыпать в землю удобрения нельзя. Можно и навредить. Потому что азотные удобрения без необходимого количества фосфора и калия в почве не работают. Нужно соотношение азота к фосфору и калию 6 к 1. А если азота 17 к 1, как видят агротехники на полях Саратовской области, то получится плачевный результат.

Планы на урожай свёклы в Саратовской области может нарушить российское правительство

В Ртищевском районе в прошлом году были проблемы с сахарной свёклой. Очень низкая урожайность получилась. В этом году надеются на неплохой результат. Хотя бы потому, что, как утверждают знатоки-агрономы, «два раза подряд никогда одинаковых годов не бывает, это закон сельского хозяйства». Под сахарную свёклу в Ртищевском районе отведут в этом году две тысячи гектаров – в два раза больше, чем в прошлом году. Простимулировали рост площадей не только прогнозы на сельскохозяйственный год, но и обещания директора балашовского сахарного завода покупать свёклу по три тысячи рублей за тонну. Звучит очень обнадеживающе для тех, кто готов заниматься этой культурой. Цена на свёклу в последние годы дошла до тысячи рублей. Рентабельность сразу упала с 200 процентов до 20. Это отбивало всякую охоту заниматься данной культурой, а когда все прекратили ее сеять, возник большой дефицит корнеплодов. Не только по Саратовской области. Раньше сахарные заводы в России работали до марта, в прошлом году все в ноябре закончили. Всё переработали.

Прекрасное возрождение свекловодства может, правда, подпортить российское правительство. Как говорили на заседании штаба в Аткарске, государство может вдруг или закупить сахар-сырец, или понизить импортные пошлины. Тогда цена сахара упадет, его производство в России станет невыгодным, и на рентабельности свекловодства можно снова ставить крест. Этого бы не хотелось. Потому что в Романовском районе тоже хотят увеличить посев свёклы на 1,5 тысячи га. И в Балашовском.