Лекарства исчезают, цены растут
Нынешней зимой федеральные чиновники несколько раз обращались к теме подорожания лекарств. И президент Владимир Путин, и премьер-министр Дмитрий Медведев заявляли о необходимости контролировать цены и не допускать дефицита. Областные власти сразу же отчитались, что закупки препаратов для льготников «проведены своевременно и в необходимом объеме»: на эти цели потрачено более 700 миллионов рублей, лекарства на сумму около 100 миллионов были завезены в розничную сеть еще перед Новым годом, в праздничные дни их выдавали дежурные аптеки. По сведениям регионального министерства здравоохранения, жалоб от пациентов не поступало. Однако, по словам родителей детей-инвалидов, проблемы с получением льготных препаратов начались еще осенью: детям перестали выдавать импортные лекарства и предложили дешевые аналоги, нарушая ювелирно подобранную и годами отлаженную схему лечения.
Причину происходящего родителям не объяснили: то ли подорожавшие иностранные препараты области больше не по карману, то ли местные власти, прислушавшись к пожеланиям об импортозамещении, высказанным с самого верха, решили проявить чудеса патриотизма.
«Мы же не просим ничего сверхъестественного»
«Пойдемте с нами в поликлинику, сами всё увидите», – приглашает Юлия Сметанина. Ее дочери Насте пятнадцать лет, у девочки ДЦП и эпилепсия. В поликлинику ей нужно на обследование из-за ухудшения состояния здоровья. Осенью швейцарский противосудорожный препарат «Топамакс», который она должна принимать ежедневно, исчез из саратовских аптек, перед Новым годом Насте выделили более дешевый препарат хорватского производства, и у ребенка начались судороги.
«Ребенок болел с 17 декабря 2014 года. До новогодних праздников к нам приходил педиатр послушать ребенка, а с 30 декабря по 12 января вообще никто не вспомнил, что Сметанина Настя существует», – говорит Юлия. Как рассказывает собеседница, отправиться в больницу – подальше от зоны ответственности поликлиники – ей предложили на основании одного-единственного анализа, данные которого впоследствии не подтвердились. «От госпитализации я отказалась, потому что, во-первых, кровь, взятая на анализ в обеденное время, крайне сомнительный показатель, во-вторых, состояние ребенка было стабильное, в третьих, нам предложили ехать во взрослую больницу, где нет условий для нашего пребывания».
Настя принимает «Топомакс» с 10 декабря 2005 года (все назначения Юлия записывает в толстую тетрадь). Препарат ей хорошо подходил, почти три года ребенок находился в ремиссии, то есть приступов не было. Как рассказывает Сметанина, получить лекарство было всегда непросто. В 2013 году она покупала «Топамакс» за свои деньги, хотя льготный препарат должен выдаваться бесплатно, а затем подала в суд иск о возмещении затрат. Фрунзенский районный суд принял решение взыскать с регионального министерства здравоохранения 18 тысяч рублей, но чиновники продолжили судиться с матерью ребенка-инвалида в кассационной инстанции.
В поликлинику нужно приехать к десяти часам утра. Сметанины опаздывают: сегодня в их девятиэтажке плановый ремонт лифта. «Я подошел к мужикам, говорю: так и так, мы с четвертого этажа не спустимся. Отвечают: не вопрос. Включили нам лифт. Парковки для пациентов здесь нет, обочина завалена горами мерзлого снега. Друг семьи Андрей тормозит посреди проезжей части, мама с Настей на руках (девочка весит 50 килограммов) пытается насколько возможно быстро вылезти из машины и выбраться на тротуар. Здание состоит из нескольких пристроек, чтобы попасть из одного крыла в другое нужно преодолеть множество крутых лестниц. Юлия и Андрей несут Настю по очереди, в одиночку свозить ребенка в поликлинику просто невозможно. Два марша вверх, прямо по длинному коридору, поворот, снова лестница вниз, потом вверх, еще одна узенькая лесенка, где с девочкой на руках можно протиснуться только боком, – и мы в лаборатории. У Насти берут кровь, теперь нужно в кабинет УЗИ. Снова лестницы, коридоры, повороты... Андрей с Настей садятся на мягкий диванчик (самостоятельно сидеть девочка не может): «Раньше этого диванчика не было, сажали на подоконник...»
После новогодних праздников «Топамакс» появился в коммерческом отпуске, Юлия показывает свежий чек – 2165 рублей, в месяц нужно две упаковки. По закону детям-инвалидам положены бесплатные препараты не только по основному, но и по сопутствующим заболеваниям. В реальности мама покупает их сама. Транквилизатор «Мезапам» – 370 рублей за упаковку, ферментное средство «Микразим» – 300 рублей за упаковку, средство от дисбактериоза «Бифиформ» – 400 рублей. Пенсия по инвалидности составляет 8 тысяч рублей.
Далеко уводящая дорожка главврача
Подорожание лекарств создает проблемы не только амбулаторным больным. Как полагает главный врач одной из областных клиник, весной мы рискуем вновь столкнуться с ситуацией, когда пациенты стационаров должны будут закупать за свой счет всё – от препаратов до бинтов.
– Любого главврача лечебного учреждения, которое после новогодних праздников приняло больных, можно сажать, так как по закону у него не может быть лекарств, – говорит наш собеседник. – Дело в том, что с 2015 года мы перешли на одноканальное финансирование. То есть деньги идут на конкретного больного в рамках конкретного отчетного периода. Это означает, что препараты, купленные в прошлом году, должны быть до нуля израсходованы на больных прошлого года. Прямо сейчас купить новые препараты мы не можем. По закону аукцион можно объявлять только при наличии денег на счетах. Деньги поступают обычно во второй половине января. Нужно понимать, что сумма будет примерно такая же, как и в прошлом году, а лекарства уже подорожали на 40–60 процентов. К концу месяца мы объявим о торгах, объявление должно висеть 30–40 дней, плюс десять дней на заключение контракта, то есть между объявлением аукциона и закупкой проходит 40–50 дней – и это при благоприятных обстоятельствах. Если на аукцион вышел только один поставщик, материалы рассматриваются ФАС, это еще месяц. Лечить законными лекарствами мы сможем только с середины марта.
Всё это еще полбеды. Сейчас по 90 процентам аукционов поставщики просто не выходят на торги или отказываются исполнять уже заключенные контракты. Раньше их пугало внесение в реестр недобросовестных поставщиков. Теперь не пугает, так как угроза потерять деньги серьезнее, к тому же они заранее организовали с десяток запасных фирм. Реально ни один из известных мне поставщиков не готов назвать цены, по которым он согласен работать, раньше середины марта.
К марту нас ждет возвращение практики приобретения лекарств пациентами. На самом деле никто из врачей этого не хочет. Ведь если пациент всё сам купил, размер его благодарности доктору уменьшается катастрофически.
Как ни парадоксально, покупка лекарств пациентом может стать разорительной для больницы. Дело в том, что в стандартах ОМС указано, какие препараты больница должна предоставить для лечения пациента. Если мы берем препараты у больного, значит, мы не исполняем стандарты ОМС. Фонд ОМС может закрыть на это глаза или назначить лечебному учреждению штраф – от 100 до 600 процентов стоимости лечения больного. Таким образом, главврач становится игрушкой в руках ФОМСа и минздрава.
Ситуацию согласилась прокомментировать Вера Харитонова, главный врач детской инфекционной больницы № 5:
– Наше здание поликлиники – исторический памятник. В рамках модернизации здравоохранения мы очень хотели решить вопрос установки лифта, но это невозможно по техническим причинам. Были установлены пандус, навес над крыльцом, перила и проведен ремонт всего здания. Хочу отметить, что до этого ремонта здесь не было 27 лет. Мы делаем всё возможное для обеспечения доступности здания: тротуар перед поликлиникой вычищен до асфальта, это сделано стараниями наших сотрудников. У нас нет санитаров для переноски больных, но в случае необходимости мы можем подключить всю мужскую часть коллектива.
Наша поликлиника обслуживает большой микрорайон. У нас сохранился полный набор врачей-специалистов, поэтому к нам едут люди и из других микрорайонов. Мы не можем им отказать, и это увеличивает нагрузку на наших докторов. К сожалению, не хватает педиатров. Средний возраст сотрудников участковой службы за 60 лет, и я благодарна, что они продолжают работать.
Ситуация с семьей Сметаниных у меня на личном контроле. С 12 января ребёнок ежедневно осматривается завотделением, завполиклиникой, специалистами, проводятся лабораторные исследования. 13 января было принято решение, о госпитализации ребёнка в стационар, вызвана скорая помощь, но мама отказалась от госпитализации, написав расписку. 14 января при повторном осмотре неврологом и зав поликлиникой встал вопрос о необходимости УЗ-обследования, что возможно лишь в условиях поликлиники. Я хочу подчеркнуть, что мы стараемся решать вопросы наших пациентов, но не всё от нас зависит.
Заведующий поликлиническим отделением Владислав Сердюков:
– Заявка на льготные препараты для обеспечения льготных категорий граждан формируется в соответствии с перечнем лекарственных препаратов, утвержденным приказом Министерства здравоохранения РФ № 665 от 2006 года и стандартами оказания медицинской помощи. Заявка формируется по международным непатентованным наименованиям. В случае индивидуальной непереносимости препараты заявляются по конкретным торговым наименованиям. Для обеспечения Насти Сметаниной необходим препарат «Топирамат», имеющий несколько торговых наименований («Топамакс», «Топсавер», «Топалепсин»). Данные о наличии непереносимости указанных препаратов ребенком отсутствуют. Назначение лекарственных средств было согласовано с неврологом и клиническим фармакологом. Эффективность приема данных препаратов, а также возможность индивидуальной реакции организма целесообразно оценить в условиях стационара. Однако в связи с отказом мамы от госпитализации обследования в настоящее время проводятся амбулаторно.
Пациентские организации не согласны с таким толкованием закона:
«Согласно приказу минздрава РФ № 886-н от декабря 2013 года, можно закупать препарат с конкретным торговым наименованием, если это необходимо больному «по жизненным показаниям» и зафиксировано решением врачебной комиссии, – говорит заместитель руководителя объединения родителей детей с ДЦП «Радость движения» Ирина Машинистова. – Законодательство определяет, что главную роль в лечении пациента играет лечащий врач, а не чиновник, проводящий закупку. К сожалению, врачи первичного звена зачастую не хотят брать на себя ответственность и оформлять заявку, руководствуясь, в первую очередь, интересами больного».
[кстати сказать]
«Катастрофы не ожидается»
С подорожанием лекарств сталкиваются не только льготники, но и любой посетитель аптеки. По наблюдениям покупателей, популярные лекарства, не внесенные в список ЖНЛВП (жизненно необходимых и важнейших препаратов, цена на которые регулируется государством), за год подорожали на 25–30 процентов. Представители фармацевтического бизнеса оценивают рост цен гораздо скромнее и в один голос говорят, что ничего особенного ужасного не происходит.
Михаил Волков, совладелец аптечной сети «Лекарь»:
– Не предвижу катастрофы. Все фармацевтические предприятия – и производители, и оптовики, и розница – работают больше десяти лет и сейчас действуют аккуратно. В 1998-м, в 2008-м году мы уже проходили кризисы, и ничего сверхужасного не случилось. Задачи решались за счет прибыли, иногда аптеки работали себе в убыток, лишь бы остаться на рынке. Начавшийся рост цен на лекарства составляет 10–15 процентов и никак не соответствует ситуации на валютном рынке.
Уровень конкуренции в фармацевтическом бизнесе зашкаливает: в Саратовской области это 2–2,5 тысячи человек на одну аптеку, а в Европе – 9 тысяч человек. Вылететь с рынка можно в один миг, поэтому предприятия готовы поступиться прибылью, лишь бы удержаться.
Под угрозой могут оказаться аптечные пункты в сёлах. Как правило, эти подразделения функционируют без прибыли, так сказать, как «социальная ответственность бизнеса».
Игорь Михайлов, председатель гильдии фармацевтов торгово-промышленной палаты Саратовской области:
– Не думаю, что нас ожидают катаклизмы. У оптовиков накоплен достаточно большой запас импортных лекарственных средств, закупленных еще по 35 рублей за доллар. Некоторые оптовики заявляют, что их запаса хватит до полугода. Думаю, месяца четыре особенных проблем быть не должно – это что касается слухов о возможном дефиците лекарств. Теперь о цене. Оптовики стали пересматривать цены еще в третьей декаде декабря. Цена растет, но незначительно. Как бы мы ни кокетничали, доллар подорожал вдвое, а лекарства – на два-три, максимум на десять-двенадцать процентов, то есть меньше процента инфляции. Что будет дальше – вопрос. Понятно, что в экономике всё серьезно, но вот насколько? Достигли мы уже наихудшей точки или это нам только кажется? Теоретически понятно, что через полгода, когда товарные запасы закончатся, цена на лекарства должна будет соответствовать стоимости доллара, покупательская способность останется сниженной, т. к. зарплаты не угонятся за новыми ценами, то есть в количественном плане продажи импортных препаратов упадут, их место займут российские аналоги и азиатские дженерики.
