«В епархии он работал за всех»
Дни памяти саратовского архиепископа Пимена,
служившего здесь без малого тридцать лет,
проходят в нашем городе со 2-го по 10 декабря
Дневники выпущены издательством Саратовской митрополии. Два первые тома – о службе Пимена в Русской Духовной миссии в Иерусалиме и затем в Свято-Троицкой Сергиевой лавре – вышли в свет в 2008-м и 2011 годах. Дневники очень интересны. Архиепископ Пимен был разносторонним человеком, дружеские отношения связывали его со многими известными музыкантами, писателями, художниками – не только в Саратове. Но в первую очередь он был иереем православной церкви.
Полвека назад, в октябре 1964-го, в конце седьмого года службы Пимена наместником Свято-Троицкой Сергиевой лавры, он узнал, что готовится его перевод на другое место, и был очень огорчен: «Думал, вечно буду в Лавре, и вот я накануне огромных перемен в моей жизни».
11 октября. Служил обедню. В алтаре стояли 3 архиерея. Спросили меня: «За что Вас переводят?» Очень расстроился и усердно молился, чтобы всё перенести.
Записи в дневниках, как правило, лаконичны, но при этом некоторым образом всеобъемлющи – в том смысле, что автор заносит в тетрадь события самого разного масштаба, всё то, что в этот день обратило на себя его внимание. Некоторые записи выделены подчеркиванием.
16 октября. Объявлено об уходе Хрущева. Назначены: Косыгин и Брежнев. В лесу видел грибы. Вечером слушал Бриттена «Поворот винта» (он сам дирижировал).
Позже он написал о первом событии так: «Родилась мысль: «Хрущева снимают и меня тоже».
19 октября. Днем было заседание Духовного собора Лавры. Ночью скреблась мышь. А я только думал, что прошли мои неприятности и мыши молчали...
10 ноября появляется запись о беседе с патриархом, потом и с другими духовными лицами – с просьбами «спасти от архиерейства». Но свыше решено было иначе. Возможно, одной из причин стали постоянные конфликты наместника Лавры с властями. Наместничество Пимена пришлось на годы самых ярых хрущевских гонений на церковь. Как сказал на презентации книги митрополит Саратовский и Вольский Лонгин, «мало кто знает, что время, обычно называемое «хрущевской оттепелью», для Русской православной церкви было настоящими заморозками». А Пимен, хотя всегда, на протяжении всей жизни отличался дипломатичностью, но антицерковной деятельности советских властей сопротивлялся последовательно, деятельно и неуступчиво. Может быть, власти церковные решили защитить его от грозящих больших неприятностей. Но это нисколько не противоречит полученному им объяснению, «что Святейший Патриарх Алексий решил, что я слишком долго нахожусь в должности наместника, мне надо «расти», и вот освобождается Саратовская кафедра, очень хорошая, старинная, и лучше всего вручить ее наместнику».
Некоторое время спустя Пимен «как-то вдруг, с какой-то душевной ясностью понял, что в моей судьбе проявляется воля Божия. Зачем же идти против воли Божией?»
На порядке чина наречения в епископы сохранилась запись его рукой:
«Благословение Святейшего Патриарха и Священного Синода быть мне Епископом Богоспасаемого града Саратова с благодарением принимаю и нимало вопреки глаголю».
Принимая наречение, он дал слово «отдать всю свою жизнь на честное и самоотверженное служение церкви Божией и нашей Родине». После этого служил на Саратовской кафедре двадцать девять лет и вскоре после начала этой службы записал в дневнике, что у него сложилось впечатление, будто он всегда жил в Саратове и всегда был саратовским епископом. Хотя служилось ему здесь не сказать, что легко.
«Он мог и хотел сделать очень многое, – сказал митрополит Лонгин. – Но возможностей у него было крайне мало».
Протодиакон Михаил Беликов на презентации назвал деятельность архиепископа Пимена «непрерывной борьбой за отстаивание, сохранение и укрепление позиций церкви, борьбой, которая не прекращалась до самой кончины Владыки». Когда Пимен принял епархию (тогда – Саратовскую и Волгоградскую), в ней было всего 25 храмов. Через год их было уже 31. Особенно непростыми годами для владыки Пимена, по словам протодиакона Беликова, были годы с 1973-го по 1987-й, когда уполномоченным по делам религий по Саратовской области был назначен Игорь Петрович Бельский.
«Это был убежденный коммунист, – характеризует его протодиакон Михаил. – Насколько известно, из работников НКВД. Человек старого закала и старого же воспитания – по отношению к религии и к церкви. Бывший фронтовик. По отзывам некоторых знавших его людей, кристально честный человек. Он совершенно искренне считал церковь анахронизмом, пережитком прошлого, нарывом на теле социалистического общества». Отношения между владыкой Пименом и Бельским очень скоро, как писал Пимен в дневниках, приняли характер неразрешимого противоречия.
Например, 6 января 1985 года в дневнике появляется запись о том, как уполномоченный «сказал, что отец Евгений Зубович спасает какого-то беглого монаха. И назвал его «сволочь». Я ездил к отцу Евгению в Энгельс. Оказалось, что все это неверно».
История получила немедленное продолжение.
7 января. Рождество Христово. Обедня в Троицком соборе. Читал послание Святейшего Патриарха. Пришел домой. Звонит уполномоченный. Я ему говорю: «Прекратите травить Зубовича. Ваша история с монахом – сплошная чушь. Уполномоченный говорит: «Дыма без огня не бывает». Я отвечаю: «Ваши слова и действия как раз представляют собою один дым, без огня».
8 января. Очень взволнован вчерашним разговором с уполномоченным. Но я его не боюсь. Он слишком консервативен и несовременен.
Во второй половине 80-х годов, в горбачевские времена, отношение государства к церкви серьезно изменилось. В 1987 году Бельского сменил Владимир Григорьевич Аникеев. Он не только не препятствовал работе епархии, но даже сам выступал инициатором открытия новых приходов.
О том, как складывались отношения церкви и советской власти, рассказал и директор Саратовского социально-экономического института Сергей Наумов:
«Впервые мое соприкосновение с высокопреосвященным владыкой Пименом произошло в Троицком кафедральном соборе, когда я, молодой комсомольский работник, как и многие десятки и тысячи таких, как я, были вызваны ранней весной восемьдесят седьмого года в свои комитеты комсомола – вышестоящие, – где нам было поручено – настоятельно – посетить пасхальные богослужения и посмотреть, кто из нашей опекаемой аудитории комсомольской вдруг мог оказаться на этих богослужениях. Слава Богу, никого из комсомольцев университета не было, поэтому мое пребывание там прошло нормально, но я впервые соприкоснулся со служением владыки, с прекрасным обрядом Русской православной церкви».
Господь уберег комсомольца от греха стукачества (вынужденного, понятно, по приказу начальства, да к тому же не будем притворяться, почти все мы были тогда юными атеистами, иногда сознательными, чаще бездумными). И по прошествии времени отношения Сергея Юрьевича с православной церковью приняли более конструктивный характер. В частности, издание последних томов Дневников архиепископа Пимена состоялось при его деятельной поддержке. Первые же тома вышли благодаря поддержке тогдашнего ректора эконома Владимира Динеса. Обоим митрополит Лонгин на презентации, которая и проходила в здании социально-экономического института, вручил медали Саратовской епархии «Спас нерукотворный».
Самым кратким (если не считать дежурного спича, наполовину по бумажке, областного министра культуры Светланы Краснощековой), было выступление протоиерея Василия Стрелкова. Он говорил о трудолюбии архиепископа Пимена:
«В епархии он работал за всех, начиная от кладовщика, где он делал разнарядку всем приходам, он проверял письма, и не дай Бог, если находил ошибку, то давал перепечатать, говорил, что архиерей не может посылать письма с ошибками.
В одной из бесед мы спросили владыку, что нам делать, как трудиться в этих тяжелых условиях. И владыка сказал: нужно стараться сделать как можно больше хорошего для Русской православной церкви. Вот таков его девиз.
Мы знаем, что он окончил свой жизненный путь десятого декабря. А накануне, девятого, в своем кабинете он вызывает меня, завхоза, водителя, пишет нам командировку и посылает нас в Покровский храм и говорит: посмотрите, почему до сих пор растут деревья на крыше Покровского храма? Проверьте там всё, посмотрите, какие условия. Мы поехали. Ну, это действительно была такая разруха! Просто невозможно представить всё то, что было тогда в Покровском храме, который отреставрирован и сейчас просто сияет.
Написал я рапорт, всё изложил, чтобы доложить владыке. А утром мне позвонили и сказали, что владыка... умер. Он трудился до конца своих дней».
Последние записи в дневнике архиепископа сделаны в начале декабря 1993 года, за несколько дней до кончины.
2 декабря. Четверг. Был у доктора, пришел Вадим Андреевич. Не понимают, что у меня случилось на руке, опухоль на пальцах и ладони, постоянная ноющая боль. Решили делать какие-то уколы пять дней, потом УВЧ.
5 декабря. Воскресенье. Ни вчера, ни сегодня не служил. Приезжал Вадим Андреевич. Посмотрел, подумал, считает, что это последствия бронхита и что всё пройдет. Но боли не проходят.
Больше записей нет.
[кстати сказать]
Богословие требует осторожности
Восемь из девяти секций Пименовских чтений и педагогический форум «Православная культура в современном образовательном пространстве» работали одновременно. Я выбрал секцию «Святоотеческое наследие и современность».
О наследии поначалу говорилось немного, в основном – о современности. Состав докладчиков вполне соответствовал статусу Чтений – «образовательные». Докладывали четверо студентов Поволжского кооперативного института из Энгельса, двое саратовских школьных учителей, кандидат юридических наук и двое докторов наук философских.
Студенты говорили о роли духовного воспитания в деле борьбы с наркоманией, алкоголизмом и суицидальным поведением подростков; о роли церкви в борьбе с тоталитарными сектами; анализировали состояние религиозного сознания молодежи в современной России. Было это немного по-школярски заученно, немного по-юношески наивно, но старательно (со статистикой, ссылками и т. д.) и, надо полагать, искренно. Доктора наук сразу почувствовали за этим одну направляющую руку, спросили: у вас всех один учитель? И получили подтверждение: да, Сергей Михайлович Руфин.
Две учительницы, Ольга Крейс из гимназии № 2 и Нина Лобачева из школы № 59 (Комсомольского поселка, как она сама подчеркнула), по-учительски доходчиво, эмоционально (впрочем, их эмоции очень разнились) говорили: первая – об образах великого князя Владимира в живописи, вторая – об эстетическом и эмоциональном воздействии русской иконописи.
Кандидат юридических наук Юрий Ковалев из социально-экономического института рассказывал со многими подробностями о правовой культуре, обычаях и традициях крестьян Саратовской губернии конца 19-го – начала 20 веков. Несколько гротескно суть этих отношений можно суммировать приведенной им фразой, принадлежащей императору Александру Второму: «Все страны живут по законам, только Россия живет по пословицам и поговоркам».
«Тяжелая артиллерия» – доктора философских наук – взялась и за святоотеческое наследие.
Станислав Гурин из эконома выстроил оригинальную концепцию, можно сказать, конструкцию взаимоотношений бога и человека как в языческих верованиях, так и в монотеистических религиях, доказывая, что разрешение этой проблемы дает только христианство.
Владимир Белов из классического университета, анализируя троическое богословие протоиерея Сергия Булгакова и говоря о сложности предмета, напомнил о том, что сам Сергий Булгаков призывал к осторожности в этом богословии.
Надеюсь, студенты слушали профессоров внимательно и что-то для себя запомнили.
P. S. Могу сказать: не пожалел, что попал на эту секцию.