«Уже нет смысла никакого»
Жизнь слова коротка – что слова сказанного, что написанного. Десять дней прошло с того момента, как было обнародовано интервью Владимира Путина агентству ИТАР-ТАСС, а его – интервью – уже практически и не вспоминают. Разве что осторожное обещание Путина участвовать в выборах 2018 года да два заявления, растревожившие на время российскую блогосферу. Первое: власти не вмешиваются в редакционную политику российских средств массовой информации. Второе: утверждение Владимира Путина о том, что его дочери проживают в России, хотя имеется достаточно доказательств того, что это не так. Конечно, это личная жизнь, и нет смысла в данном случае докапываться до истины. Просто возникают сомнения в достоверности всего сказанного.
Есть еще одно предположение, правда, без единого доказательства. Предположение в том, что Андрей Ванденко взял свое интервью до встречи G-20 в Австралии, которая, напомним, состоялась 15–16 ноября – Путин ее покинул досрочно. Интервью же появилось через неделю – 23 ноября. Единственным основанием для подобно предположения может служить только то, что журналист не задал ни одного вопроса о брисбенской встрече, а президент ни разу не упомянул ее в ответах.
Понятно, что интервью Владимира Путина объемом 53 тысячи знаков затрагивает множество вопросов. Мы же остановимся на трех блоках, которые, на наш взгляд, наиболее значимы.
Движение по встречной полосе
Собственно интервью началось с упоминания этой темы. Ванденко спрашивает президента о здоровье:
– Враги клевещут...
– Да? Впервые слышу. И что говорят? Выдают желаемое за действительное?
– Ну пересказывать не буду. Собственно, я и пришел к первоисточнику.
– Пускай они так думают. Это будет их расслаблять. Нам с вами это только на пользу.
То есть первые же слова о врагах. Впрочем, потом Путин говорит об американских друзьях. Журналист переспрашивает:
– Друзья, Владимир Владимирович?
– Конечно. У нас все друзья... США добились определенного положения после Второй мировой войны. Борьба за геополитические интересы приводит к тому, что страна либо становится сильнее, эффективнее решая финансовые, оборонные, экономические, а за ними и социальные вопросы, либо сползает в разряд третье-, пятизначимых.
– А наша попытка тягаться с Западом?
– Нам не нужно тягаться.
– Сил-то хватит?
– Нам не нужно тягаться. Нам просто не нужно тягаться!
– Мы сейчас не на встречке?
– Это те, кто пытается с нами соревноваться, на встречке...
Получается, что весь мир шагает не в ногу, и только Россия – в ногу. И почему-то нет разъяснений от президента, по какой причине нам не надо тягаться с Западом. Может, по той причине, что ВВП России составляет два процента от мирового, а у Штатов – 24 процента, вместе с Евросоюзом – все 40. Тут даже не надо разбираться, кто на встречке, а кто едет по своей полосе. Представьте себе возможное столкновение большегруза MAN и «Лады-Калины».
Далее следует небольшой урок политической экономики. Странный весьма урок. Говоря о падении цен на нефть, Путин замечает:
– Что это означает для российского бюджета? Мы-то рассчитываем его не в долларах. Упала стоимость рубля, он немножко обесценился...
– На треть.
– На 30 процентов... Но вот смотрите: раньше мы продавали товар, который стоил доллар, и получали за него 32 рубля. А теперь за тот же товар ценой в доллар получим 45 рублей. Доходы бюджета увеличились, а не уменьшились».
Но ведь всё дело, что наш товар, речь, несомненно, идет о нефти, ибо больше мы ничем не торгуем, резко подешевел. То, что, как говорит Путин, раньше стоило доллар, теперь уже стоит 60 центов. Потому говорить о выгоде от обесценивания рубля спорно. Теперь более что рядовые граждане отнюдь не ощущают притока средств в личные бюджеты.
Тем не менее, президент видит свою задачу в том, чтобы сделать прививку оптимизма тем россиянам, которые прочитают его интервью:
– Мы уверенно решаем социальные проблемы. Это относится и к задачам оборонной промышленности. У России есть собственная база для импортозамещения. Слава богу, нам немало досталось от прежних поколений, да и за последние полтора десятилетия мы многое сделали для модернизации промышленности. Наносит ли это нам ущерб? Отчасти. Но не фатальный.
«Ущерб отчасти» подсчитал недавно министр финансов РФ Антон Силуанов: от санкций мы теряем 40 миллиардов долларов, от продолжающегося падения цен на нефть – еще 100. В начале же будущего года начнется падение цен на газ: они связаны с ценами на нефть, но реагируют с двух-трехмесячным опозданием. Президент, однако, утешает себя мыслью, что от падения цен на энергоносители пострадают в конечном счете все, и тем самым провоцирует следующий вопрос:
– Если у соседа лошадь сдохнет, нам от этого лучше станет?
– Смотря какой сосед, что у него была за лошадь и в каких целях он ее использовал.
Чем проще люди...
Естественно, собеседники много говорили о русском народе, его отношении к власти и стране. Например, обсуждали слова Николая Бердяева: «Русский человек любит Россию, но не привык чувствовать себя ответственным перед Россией».
Путин: «Вы привели цитату из Бердяева, и я позволю себе набраться дерзости и поспорить с классиком.
Повторю еще раз: чем человек проще и ближе к земле, тем больше у него ответственности за родину. Скажу даже, почему. У него другой родины нет, он не сядет в самолет, в поезд либо на лошадь и не уедет, не отвалит отсюда».
Странно получается: если человек непрост (а много вы знаете людей, которые захотели бы считать себя простаками?), то у него ответственности за Родину меньше. И, похоже, вовсе нет этой ответственности у тех людей, которые могут позволить себе «отвалить отсюда». У самого же Путина с этим всё в порядке:
«...Чувствую себя частью России. Я не просто ее люблю. Наверное, каждый может сказать о любви к родине. Мы все ее любим, но я реально ощущаю себя частью народа и не могу представить ни на секунду, как жить вне России». Интересно, что когда в начале беседы Андрей Ванденко пытался охарактеризовать качественный состав приверженцев Путина, президент фактически ушел от ответа:
– Понятно, что Уралвагонзавод с вами.
– Дело не в конкретных предприятиях.
– Это собирательный образ.
Но Путин предпочел поговорить об экономике:
– На Уралвагонзаводе в какой-то момент появились люди, открыто заявившую свою позицию, взявшие на себя определенную инициативу. Но разве мало предприятий, получивших в ходе кризиса 2008 года поддержку от правительства?
Ванденко продолжает стоять на своем:
– Уралвагонзавод я привел для примера, имея в виду, что за вами стоит большая группа сторонников. Но есть люди, которые не разделяют ни вашу политику, ни лексику. Как вы к этому относитесь?
– Очень хорошо.
– Но вы хотите сделать оппонентов союзниками или... пусть себе живут?
– Невозможно всех превратить в союзников, даже стремиться к подобному не надо. Наоборот, хорошо, когда есть сомневающиеся! Но они сами должны предлагать конструктивные решения. Вот если мы имеем дело с такими оппонентами, они очень полезны. Но есть и другие, которым «чем хуже – тем лучше». Увы, это тоже неизбежно.
Путин не был бы Путиным, если бы удержался от хлестких как минимум оценок своих оппонентов:
– Знаете, едва государство ослабевает по ключевым параметрам, сразу возникают центробежные силы, растаскивающие его. Это как в организме: иммунитет чуть упал – и грипп. Они же сидят внутри, эти бациллы-то, бактерии.
Так что поздравляю господ оппозиционеров с новым определением: бациллы, бактерии. С удовольствием поговорив о том, что НКО с иностранным участием суть враги России и что ни в одной другой стране подобного не допускают, президент приходит к неожиданному выводу:
– У нас намного либеральнее. Можно всё! Да, вопросы развития демократии важны для России, как и для любого другого государства. Но мы должны понимать: это не демократия ради демократии. Это для народа, чтобы люди жили лучше, имели реальный доступ к рычагам управления страной.
Собеседники плавно перешли к теме средств массовой информации. Оказалось, что Путин ими недоволен:
– Как в средствах массовой информации подается информация, как вы влияете на умы миллионов людей, какие программы у нас идут по центральному телевидению?
Мы что, страна, где федеральные каналы должны исключительно зарабатывать деньги и думать о стоимости минуты рекламного времени, поэтому с утра до вечера нужно крутить так называемые дефективы?
Мы не вмешиваемся в редакционную политику даже государственных каналов. С точки зрения либеральных ценностей, наверное, это очень хорошо. А в результате, к сожалению, видим на экране то, что видим.
Здесь особенно хороши слова о невмешательстве властей в редакционную политику. Как будто не было уничтожения «Ленты.Ру», удушения «Дождя», постоянных атак на «Эхо Москвы». Понятно, президент уверенно скажет, что он об этом узнал из газет, точнее из справки, подготовленной референтами. Но мы же взрослые люди и отлично чувствуем, откуда ветер дует. Кстати, мало того что уничтожаются независимые источники информации, так то, что появляется вместо них, просто поражает отсутствием какой-либо квалификации. «Обновленная» «Лента.Ру» помещает фрагмент, где президент говорит о простоте русского человека под таким заголовком: «Путин нашел связь между простАтой и ответственностью за Родину». Нет, Россию, можно чувствовать душой, сердцем, умом (хотя классик возражал: «Умом Россия не понять»), но чтобы предстательной железой...
И еще немного об отношении президента к оппозиционным СМИ:
– Если почитать иные наши издания, а вы-то уж наверняка это делаете, бросится в глаза, в каких выражениях они характеризуют мою деятельность либо работу российского правительства. Частенько на личности переходят...
– Читаете?
– Иногда Песков приносит всякую гадость...
О себе и о своих друзьях. Очень коротко
К сожалению, размеры газетного материала не позволяют нам в полной мере осуществить свой замысел. Посему очень коротко.
Перейдя на низкий слог, собеседники обсуждают «безбашенные поступки».
– У вас на президентском посту таковые были?
– Нет.
– И сейчас всё просчитали? Последствия действий по Крыму и дальнейшее.
– Да. Это стратегическое решение.
– Хорошо. Если, конечно, закончится хорошо.
– Вы правы. Но, думаю, так оно и произойдет...
Просто мы сильнее.
– Кого?
– Всех. Потому что мы правы. Сила в правде.
Согласитесь, цитата из фильма «Брат-2» всё же мало объясняет, в чем наше геополитическое превосходство.
– Но не бывает людей, которые не совершают ошибок.
– Конечно. И у меня случались какие-то шероховатости.
– Например?
– Не буду сейчас говорить об этом. В ходе большой, масштабной работы всегда происходит такое, что, может, стоило сделать иначе. Но это не носит, знаете, глобального, стратегического характера. Никогда не принимаю волюнтаристских решений, таких, последствия которых не вижу.
То есть решения, которые привели нашу страну к международной изоляции и экономическому кризису, были абсолютно верными, в крайнем случае немного «шероховатыми». Потом по ходу разговора подобрались к теме коррупции. И узнали, что наша коррупция – наследие лихих девяностых. А что мы с ней делаем? Правильно – «постоянно говорим».
– Но сказанное не означает, что у нас нет коррупции. Мы сами о ней постоянно говорим. Думаю, это одна из очень серьезных проблем, которая досталась нам из прошлого.
Вполне логично, что после коррупции стали говорить о друзьях Путина. Президент ничего нового не открыл, выяснилось, что Ротенберги, Тимченко, Ковальчук и другие...
– ...граждане России считают себя патриотами нашей страны, так оно и есть. Кто-то решил, что их нужно за это наказывать. Это лишь усиливает признание такого их качества... Вот что Тимченко получил из государственной собственности? Назовите мне хотя бы один актив. Ни-че-го!
О возможности торговать практически всей российской нефтью Путин почему-то не сказал, как не сказал и о том, что Ротенберги выигрывают все крупнейшие тендеры. Да и о многом другом не сказал. И уже в завершение, уже перед комментариями один очень странный фрагмент интервью, тот самый, где говорится о выборах 2018 года. Ванденко говорит, что Конституция предполагает выдвижение в 2018 году. Путин отвечает:
– Это совсем не значит, что я приму такое решение. Буду исходить из общего контекста, внутреннего понимания, своего настроения. Разве об этом сейчас надо думать? 2014-й не закончился, а вы говорите про 2018-й. Столько времени впереди, сколько еще воды утечет...
– И никаких потаенных желаний?
– Нет. Понимаете, я в таком состоянии и положении, что ничего затаенного...
– Настолько всё утомило?
– Даже не в этом дело. Исхожу из реалий текущего дня, из среднесрочного прогноза. Мне нет смысла...
– Заглядывать за горизонт?
– За что-то хвататься. Понимаете, уже нет смысла никакого.
[кстати сказать]
По 30 строк комментариев
Станислав Белковский, политолог:
Когда человек крайне взвинчен, он очень любит говорить окружающим: «Успокойтесь!» Хотя на самом деле он хочет успокоить этими словами только самого себя. Так и Путин в интервью и разговорах с народом себе публично объясняет, что он прав. Он хочет убедить себя, что не совершил никаких ошибок в 2014 году, что всё идет правильно, что санкции – это временно, и в дальнейшем всё будет хорошо. Это он повторяет в первую очередь сам себе, чтобы не дать себе же самому свернуть с единственного верного пути.
Михаил Ростовский, обозреватель МК:
Но вот какой аспект путинской аргументации не показался мне однозначно убедительным. Говоря о просчитанности своих действий по Крыму, ВВП заявил о том, что «мы сильнее всех», и обосновал это так: «Потому что мы правы. Сила – в правде. Когда русский человек чувствует свою правоту, он непобедим. Говорю абсолютно искренне, не для красного словца. Вот если бы мы ощущали, что где-то, извините, нагадили, поступили несправедливо, тогда бы у нас все висело на волоске».
Но сила духа – это еще не всё. Мне бы хотелось услышать из уст ВВП ответ на более приземленный вопрос: на чем конкретно зиждется его расчет, что РФ может выдержать полноценную финансовую и технологическую и блокаду со стороны Запада и не свалиться при этом в пике системного экономического кризиса?
Дмитрий Быков, писатель, журналист:
Конечно, это не интервью президента. Больше того, это не интервью лидера, ньюсмейкера. Да чего там, это вообще не интервью. Хотя произведение, что говорить, талантливое и показательное.
Абсолютная закрытость. Постоянная настороженность.
Ощущение неотступного, злобного, пристрастного внимания врагов – внешних и внутренних.
Нежелание признавать очевидное.
Неспособность указать на неочевидное, интересное, вдохновляющее.
В общем, поздняя осень патриарха.