Отец Феофан: «The Show Must Go On»
Программа второй недели была менее плотной. В пятницу и субботу спектакли не показывались, и, не считая саратовской премьеры документального фильма «Янковский» Аркадия Когана, можно сказать, что эти дни стали разгрузочными перед финальным рывком – «Карамазовыми» МХТ, самым долгим по хронометражу спектаклем (4 часа 30 минут!), и благотворительным спектаклем «Признание в любви».
Понедельник: макропереживания микротеатра
На самом деле, конечно, речь о вполне солидном театре «Микро» из города Иерусалим. Так что фестиваль, как верно заметила заведующая литературно-драматургической частью театра имени Слонова Ольга Харитонова, становится международным. На фестиваль Янковского не приезжают театры, чьи актеры и режиссеры не связаны с нашим городом. Создателем и художественным руководителем «Микро» является Ирина Горелик, а ведущей актрисой – ее сестра Мария Горелик. Театр миниатюр с таким названием основал в Саратове в 1963 году их отец Лев Григорьевич Горелик. Впрочем, Ирина Львовна сразу подчеркнула, что нынешний «Микро» – драматический театр, а потому нельзя сказать, что продолжает дело отца.
Идея открыть театр возникла 21 год назад. Базой стала студия, которую Ирина Львовна вела в течение 10 лет. Сам же «Микро» появился в 2002 году, через два года государство его признало и начало поддерживать. Сейчас в репертуаре шесть спектаклей. Материалом всегда служат произведения еврейских писателей – Исаака Башевиса-Зингера или Меира Шалева, по роману которого поставлен спектакль «Как несколько дней...». Играют его на иврите. Актер Илан Хазан поясняет, что «Микро» – театр, созданный евреями, приехавшими из России. Среди его задач – найти свое место в израильском обществе. Ирина Львовна добавляет, что отчасти это вызвано просто необходимостью: не вся труппа владеет русским, не говоря уже об аудитории театра. Но есть и более тонкие нюансы, например интонационные различия между языками: спектакль на русском станет в итоге другим спектаклем. Поэтому и в Саратове игрался он на иврите с параллельным переводом.
История «Как несколько дней...» (Меир Шалев взял для названия цитату из Библии) – это формально история самоидентификации молодого Зейде (Михаил Гордин), который знает, кто его мать – Юдит (Мария Горелик), но не знает отца – то ли это трудолюбивый Рабинович (Итай Блайберг), то ли хитроумный делец Глоберман (Бени Шиф), то ли наивный неудачник Шейнфельд (Илан Хазан). Черты каждого из них в нем имеются, но кто на самом деле его отец – загадка. Пьеса, как и оригинал, насыщена библейскими аллюзиями и достаточно сложна для восприятия: вначале трудно разобраться, кто кем кому приходится, недаром уже не раз звучали сравнения со знаменитым романом Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества». Этой грустной притчей открылась неделя, без преувеличения, замечательных спектаклей.
Вторник: самый юный актер
Во вторник в Саратове играли актеры Мастерской Петра Фоменко. Этот театр никогда прежде не был в Саратове, поэтому тот факт, что спектакль «Война и мир. Начало романа» идет уже больше десятилетия, эффекта не портил, тем более что это одна из визитных карточек театра.
Кстати, «Война и мир. Начало романа» мог бы стать не единственным спектаклем мастера по этому произведению. Актриса театра Галина Тюнина, ученица Ермаковой и бывшая актриса театра драмы, сказала, что Петр Наумович планировал поставить эпилог романа, но почему-то это не сделал, а кроме того, очень любил историю батареи Тушина, считал ее одной из наиболее эмоциональных частей романа. Но и с ней не сложилось.
Мастерская Петра Фоменко отличается тем, что в театре нет особой текучки кадров. Однако за всё время показа «Войны и мира...» дважды менялся исполнитель одной из ролей. Речь, как не сложно догадаться, идет о Пете Ростове. Теперь его играет 13-летний Егор Тихон. Когда актеров театра спросили в шутку, не боятся ли они, что он их переиграет, то ответ был соответствующий: «Мальчики быстро растут у нас. Это уже третий Петя Ростов. Если он нас переиграет, то мы скажем, что он вырос, и будет у нас другой мальчик». Куда же они потом деваются? «Поступают в театральные институты и органично входят в труппу. До Егора эту роль играл Саша Мичков, который вырос, окончил ГИТИС и в этом году был принят в труппу Мастерской Петра Фоменко. Мы его отпустили поучиться и забрали обратно к себе взрослым артистом».
Не обошлось без разговоров о самом Петре Наумовиче. В частности, Илья Любимов рассказал, что Фоменко не высказывал отношения по поводу работы своих артистов в сериалах. Только однажды он во время сбора труппы произнес: «Тут некоторые актеры снимаются в сериалах». Повисает пауза. Через пару мгновений режиссер напевает: «Я не знаю, зачем и кому это нужно». На деле он «по-отечески относился к этому, как отец относится к тому, что ребенок ушел в темный лес. Если ребенка шпынять и говорить о том, что путь неправильный, то можно потерять контакт с ним». А еще он говорил, что театр – это то место, куда приходят актеры и зализывают свои раны, ведь телевидение разъедает.
«Война и мир. Начало романа» – спектакль, охватывающий период от знаменитой начальной сцены в салоне Анны Павловны Шерер до ухода Андрея Болконского на войну. Как и в «Карамазовых» МХТ, в этом спектакле почти все актеры играют сразу несколько ролей. И конечно, если продолжать аналогии, «Война и мир...» в куда меньшей степени экспериментальная постановка, что, впрочем, не отменяет все нестандартные для классического спектакля приемы вроде резкой смены ракурса с заморозкой и превращения отыгравших сцену актеров в манекены, которых можно спокойно взять и унести. Наконец, и в этом состоит, пожалуй, главная сложность спектакля, он одновременно эпически спокоен и при этом придает действию нехарактерную для Льва Николаевича ироничность. Если так можно выразиться, «Война и мир. Начало романа» – это торжество умеренной эклектики.
Среда: «Испания. XVII век»
В среду гостем фестиваля стал Московский областной ТЮЗ, представивший на малой сцене «С любовью не шутят» по классическому произведению Педро Кальдерона. Вопреки опасениям, постановка Николая Дручека, зажатая между таких гигантов, как «Война и мир...» и «Карамазовы», не показалась слабой. Спектакль по-настоящему ироничный и даже самоироничный. Например, в нем не раз звучит фраза «Испания. XVII век», которая моментально должна все объяснять, если возникают вопросы, а Дон Алонсо де Луна (наш земляк Антон Афанасьев) в одном из эпизодов раздраженно замечает: «Что ж я, как герой Кальдерона, должен прятаться в шкафу?» Ну а так всё как в описании программы фестиваля: «Плащи, шпаги, веера, слуги и служанки, доны и дуэньи, интриги, серенады, дуэли!...» Можно еще добавить: «танцы со зрителями в финале». Никаких философских глубин, зато превосходная комедия с великолепной актерской игрой и гипертрофированными эмоциями, впрочем... Испания, XVII век.
Воскресенье: непередаваемое
К сожалению, МХТ ни в одном из двух спектаклей, которые должен был привезти в наш город, не смог предстать в полном составе: на «Крейцерову сонату» погода не позволила прилететь Пореченкову, о чем мы уже писали, а на «Карамазовых» не смог приехать в Саратов Филипп Янковский, играющий в Митеньку. С сентября в спектаклях его заменяет режиссер Константин Богомолов, который признался на пресс-конференции, что невольно начал за собой замечать копирование некоторых движений Филиппа Олеговича. К счастью, «Карамазовы» не отменились.
Скандальный спектакль, который со стороны ретроградов и поборников чистоты театра от разъедающих авангардистских заморочек будет оценен однозначно – как глумление над классикой.
Представьте себе: покойный Федор Карамазов лежит в солярии, родня в строгих черных костюмах и черных очках приходит с ним прощаться, а отец Феофан (Светлана Колпакова), открыв папку, начинает запевать «The Show Must Go On» Queen. Ещё представьте себе: милиционер Перхотин (одна из пяти ролей Максима Матвеева в спектакле) приходит к Хохлакове-кубышке (Марина Зудина) и под «Where the Wild Roses Grow» Ника Кейва и Кайли Миноуг начинает допрос. Вот только на экране сверху идет совсем другое описание их разговора, больше похожего на порнографический рассказ. Через несколько минут слегка измененный текст под ту же музыку иллюстрирует избиение всё тем же полицейским Митеньки Карамазова в камере.
«Карамазовы» – далеко не мюзикл, просто в нем достаточно моментов, повергающих ретрограда в шок. Например, Роза Хайруллина играет Алешу, блестящий Виктор Вержбицкий исполняет роли, казалось бы, людей с разных полюсов – старца Зосиму и Смердякова. В конце концов «Братья Карамазовы» здесь звучит как страшная-престрашная сказка про трех братьев, отправившихся в «черный-черный город». Парадокс же в том, что это не стёб и не глумление, а очень тонкое, не без злости прочтение классики. И не интерпретация ее, а переосмысление и даже преодоление, благо творческий почерк Богомолова настолько яркий, что позволяет почти забывать о том, что у произведения есть оригинал. В случае с «Карамазовыми» известная истина, что не надо в спектакле искать книгу работает, как никогда, наглядно.
На такой эффектной ноте закончился предпоследний день фестиваля и последний день фестиваля в театре драмы.
[кстати сказать]
Артисты о Янковском
Ирина Горелик, художественный руководитель театра «Микро» (Иерусалим):
«Для меня Олег Иванович с детства очень много значит. Я помню, как мы с подругой бежали за ним по улицам, пытались как-то приблизиться к нему – он только окончил училище, но уже сыграл в фильме «Щит и меч». Моя подруга называла его «Конычка». Можете себе представить страстно влюбленных в немецкого офицера российских девочек? (Смеётся.) Какого грандиозного обаяния был этот актер? Мы ходили на все спектакли, которые он играл в театре драмы. Я их все смотрела. У него было то, что Станиславский называл «лучеиспускание». Есть такая штука... Приходишь на спектакль – все хорошо работают, но к кому-то всё равно тянется взгляд, когда от человека словно идет луч прожектора. Это какая-то мистика! Мне кажется, что у Олега Янковского была такая особенность».
Анна Быховская, актриса и директор театра «Микро»:
«Олег Иванович – один из моих любимых актеров. Он – пример мужчины, актера и настоящего интеллигента. Я уехала в Израиль в 14 лет, и можно сказать, что это детская любовь. Я очень плакала, узнав о его смерти».
Мария Горелик, актриса театра «Микро»:
«Я окончила то же театральное училище, которое окончил и Олег Иванович. О нём ходили легенды. Помню, наш тогдашний директор Виктор Григорьевич Кедров всегда говорил: «Янковский был шалопай, хулиган! Вы не думайте, что он был таким великим артистом, он был хулиганом!»
Все-таки это счастье – учиться в тех же стенах, что и он. Для нас это было примером, гордостью».
Юрий Вьюшкин, актер Московского областного ТЮЗа:
«Я считаю, что Янковский – выдающийся артист, огромный авторитет. Огромный-огромный-огромный! Ну что тут можно сказать?»
Аркадий Коган, режиссер-документалист, главный режиссер дирекции научно-популярных программ Первого канала, автор фильма «Янковский»:
«Он оставлял очень обманчивое впечатление: он казался легкомысленным человеком. Это неправильно».
Максим Матвеев, актер МХТ имени Чехова:
– Вы разделяли для себя Янковского – актера кино и Янковского – актера театра?
– Сложно как-то разделить его для себя: он – человек-вселенная. Его личностные качества переходили в профессиональные. Есть люди, от которых в жизни создается очень теплое ощущение. Это ощущение передается и на сцене, как, например, в «Шуте Балакиреве», так и во время партнерской работы на съемочной площадке (Матвеев играл с Янковским в «Стилягах». – Прим. авт.).
Я благодарен судьбе и богу, случаю в жизни, что мне довелось с ним познакомиться и работать, что была возможность посмотреть, как этот человек работает, со стороны, что была возможность наблюдать его профессиональные качества.
Перед личностью Олега Ивановича был трепет, волнение. Но он имел интересное свойство – снимать с партнеров напряжение: когда ты находишься с ним в одном кадре, то забываешь о своих переживаниях. Он настолько грамотно выстраивал внутреннюю линию своего персонажа (а актерская профессия, как известно, – зависимая от партнеров профессия), что втягивал и тебя в это. И ты забываешь, что это – Янковский, и начинаешь думать, что он – твой папа, как у нас было в сюжете, начинаешь испытывать сыновние чувства. Он был очень простой, и это в нем подкупало.