«Ельцин»
Книга бывшего «огоньковского» журналиста и писателя Бориса Минаева «Ельцин» в «молодогвардейской» серии «ЖЗЛ» вышла вторым изданием. Со времени первого издания прошло всего несколько лет, а как изменилась страна! «Это первый руководитель нашего государства, который получил свой пост не путем договоренности элит, по наследству или в результате переворота, – а в результате прямого народного волеизъявления...» – читаем в предисловии, и тут же накладываем эту словесную матрицу на историю появления во власти нынешнего главы государства.
Минаев приводит немало любопытных фактов из жизни первого президента России, которые кажутся почти трогательными: Ельцин не курил, никогда не ругался матом, всегда и всем на работе говорил только «вы». А еще не летал со стерхами, не пиарился с тиграми, не нырял к амфорам, не позировал с голым торсом и не проталкивал в Думе законы, облегчавшие жизнь конкретно своим близким друзьям...
Биограф пишет и о просчетах своего героя, о противоречиях его характера, но ни на минуту не забывает масштаба им содеянного: профессиональный строитель Ельцин стал по сути архитектором страны, в которой мы живем почти два десятилетия. Борис Николаевич середины 90-х был, конечно же, не только политиком, но и живым невыдуманным литературным и киношным персонажем – властным, могучим, ярким, противоречивым, но, безусловно, положительным. При Ельцине Россия худо-бедно, но вошла в число мировых держав, интегрировалась в мировую экономику и научилась многим приемам командных игроков. Автор книги тактично не пишет о том, как бездарно мы разбазарили практически всё политическое наследие Бориса Николаевича. От свободы слова остались ошметки, от интеграции – рожки да ножки, от парламентаризма – одно название. Еще немного – и отменят свободный выезд из страны, отключат Интернет, опять включат «глушилки» и начнут потихонечку изымать вредную литературу. Кстати, вполне возможно, среди изъятого вскоре окажется и книга Бориса Минаева. Не потому, что в ней есть что-то крамольное. А потому, что контраст между «вчера» и «сейчас» уже очень велик.
