«Здесь для ребенка и мастерская, и школа...»
Старинный двухэтажный особняк с колоннами стоит на углу улиц Октябрьской и Челюскинцев. Год его возведения неизвестен, но так как он построен в стиле русского классицизма, распространенного в начале XIX века, можно полагать, что дому минуло уже два века. И почти четверть долгой своей жизни он служил в качестве учебно-заработного дома, дававшего сиротам не только кров, пищу и одежду, но и образование в объеме начальной школы, а также навыки ремесла.
Инициатором создания учебно-заработного дома выступило братство Святого Креста – православная организация, занимавшаяся благотворительностью и духовным просвещением. Братство учредило специальный благотворительный союз, который начал сбор средств и провел организационную работу. В марте 1869 года учебно-заработный дом открылся – пока еще в съемном помещении. К этому времени в его кассе имелось 1176 рублей, и он смог приютить всего 10 мальчиков и 10 девочек. Но открытие дома способствовало притоку средств, и к концу следующего года сумма наличных в его кассе удвоилась. Вскоре постоянную помощь дому стала оказывать городская власть. Начав с ежегодного пособия в 500 рублей, городская управа постепенно подняла его до полутора тысяч. Ежегодные пособия в две-три сотни рублей поступали от земства, от общества купцов и мещан, от Саратовского общества взаимного кредита. Купец Ефим Яковлевич Горин завещал учебно-заработному дому тысячный капитал. Кроме того, благотворительный союз обратился за помощью ко всем саратовцам. Откликнулось более 300 жителей, что дало более 1000 рублей. В дальнейшем такой сбор стал традиционным и давал ежегодно около полутора тысяч рублей.
По мере увеличения средств росло и число питомцев дома, достигнув к 1888 году 157 человек в возрасте от 6 до 16 лет. В 1873 году благотворительный союз учебно-заработного дома приобрел в собственность особняк, о котором идет речь. У него был большой двор и сад, где дети гуляли, занимались гимнастикой и в теплые дни даже обедали на специально установленных столах и скамейках. Питание детей не отличалось разнообразием: мясные щи, каша с маслом, кружка молока с черным хлебом. Белый хлеб выдавали только по праздникам. Но зато пища всегда была свежеприготовленной. А до поступления в дом нищенствовавшие дети вообще не имели возможности регулярно питаться.
Классные, рабочие и спальные комнаты имели самую простую обстановку. Каждому воспитаннику предоставлялась деревянная кровать с войлоком, подушкой, простыней и одеялом из толстого полотна. Чистоту в помещениях и опрятность в одежде воспитанники поддерживали своими силами. Для обучения детей в штате дома были три учительницы-предметницы, учитель пения, священник, две мастерицы и сапожник. За порядком следили две надзирательницы. На учебные предметы (арифметика, письмо, чтение, ознакомление с богослужением) отводилось по три часа в день, на обучение ремеслам – по 6-8 часов. Девочки и младшие мальчики занимались шитьем белья и платья, вязанием нитяных чулок и ковриков из бечевки. Старшие мальчики учились шить башмаки и сапоги.
С 1879 года в учебно-заработном доме действовало дополнительно устроенное особое ремесленное отделение, где старшие девочки учились вязанию крючком и спицами кружев, шапок, платков, салфеток, вышиванию тамбурным швом и по канве, приготовлению кушаний. Изделия воспитанников продавались. Часть выручки от продажи зачислялась на счет каждого ребенка. Так накапливался стартовый капитал, с которого выпускники этого благотворительного учреждения начинали самостоятельную жизнь.
Проверявшие учебно-заработный дом чиновники положительно оценивали его деятельность, отмечая: «Здесь для ребенка и мастерская, и школа, только мастерская не та, что под этим должен разуметь вообще ремесленный ученик, то есть его не бьют, не морят голодом и холодом, не водят раздетым и грязным, не забивают личности...»
После революционного 1917 года основной источник средств – благотворительная помощь – перестал поступать. Не стало и процентных отчислений с подаренных дому капиталов и ценных бумаг, размещенных в банках. Учебно-заработный дом закрылся, совсем немного не дожив до полувекового юбилея.