В Казахстане решили догнать и перегнать

Казахстан, соседняя с нами страна, не волнует большинство моих соотечественников. И западную прессу, а уж тем более жителей западных стран, Казахстан мало волнует. Тамошняя пресса называет главу казахстанского государства диктатором. По большому счету, наверное, да, так оно и есть. Потому что никакой политики в этой соседней с Россией стране нет. Хотя одна главная тамошняя президентская партия, как я выяснила, заинтересовавшись этой страной, совсем не наша безгрешная «Единая Россия», а скорее уж, КПСС, с народным контролем и партийной прессой. Критические публикации в ней, как правило, чреваты партийным наказанием по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись.

Если уж совсем свести всё к схеме, то, наверное, можно сказать, что Казахстан – это такой Китай в подбрюшье у России. В совершенно недемократической стране зреет экономическое чудо. Чтобы понять это, мне хватило трех дней. И я очень благодарна организаторам XI Международного форума межрегионального сотрудничества Казахстана и России с участием глав государств, который состоялся в последние дни сентября, за возможность расширить рамки своего сознания. Потому что как еще узнают провинциальные региональные российские журналисты, как развивается соседняя страна, если не побывают там лично, не увидят всё своими глазами.

Десятки часов разговоров с политиками, бизнесменами, чиновниками крупными и не очень удивили простым открытием: в Казахстане растят не политическую элиту, а экономическую. Наверное, когда-нибудь исторические закономерности возьмут свое, и новый класс образованных собственников рискнет прорваться к власти. Но сегодня в Казахстане есть один глава государства, одни главные глаза и самые главные уши. Но при этом наблюдается удивительный для российского сознания прыжок из социализма в цивилизованный капитализм. Может быть, «новые казахи» в малиновых пиджаках тоже существовали, но нынешние казахстанские предприниматели, скорее, труженики, чем авантюрные бездельники, готовые ловить любую живность в воде любой мутности.

– Почему Казахстан так последовательно создает условия для развития бизнеса? – спросила одного из своих собеседников в городе Атырау.

– Потому что у нас такой президент, – ответил он. – И потому что наши широколобые мудро понимают, что газ, нефть скоро кончатся. И нам как можно скорее надо перейти на другую ступень. Чтобы не быть сырьевым придатком цивилизованного мира.

При этом нефть и газ, как выяснилось, никто не отрицает. Новые месторождения не просто открываются. Их тут же начинают разрабатывать с помощью самых современных технологий и с желанием стать лидирующей мировой державой по добыче углеводородов. При этом казахстанцы решили обезопасить свое будущее лидирующее положение углеводородной страны (которое уже не за горами) весьма необычным для российского ума способом. 70 процентов всей добычи и всей переработки ведется совместно с лучшими иностранными предприятиями. В Атырау, нефтегазовой столице Казахстана, на улицах праздник наций: американские, голландские, французские специалисты контролируют правильность применения технологий и обеспечивают не только сегодняшнюю, но и завтрашнюю работу инвестиций, вложенных иностранцами.

С цивилизационной точки зрения мы – чистый лист, подчеркивали мои собеседники, демонстрируя понимание миссии нынешнего поколения управленцев – вытянуть страну из отсталости, подтолкнуть ее сразу к уровню технологически развитых государств. Старания эти заметны на большинстве направлений экономики. Я, например, свои два дня, оставшиеся от основной программы форума, в основном исследовала организацию казахстанского сельского хозяйства. В Атырау оно составляет всего два процента от валового регионального продукта. Но какие это два процента!

Мёд из верблюжьей колючки

У каждой нации свой повод гордиться правителями

Атырауская область Казахстана граничит с нашей российской Астраханской. Климат похож и на Астрахань, и на Волгоград. И виды сельского хозяйства тоже. Но разница всё же есть. «Ну зачем я попробовал казахстанский айран! – не сдержал эмоций волгоградский журналист в нашей делегации. – Я теперь точно знаю, что наш – это пойло!» Честно говоря, пробуя казахстанские продукты, мы все оказались непатриотичными. Вкуснее они. Качественнее. И только в Казахстане я, например, увидела, что такое настоящее рыбное филе в ледяной глазури. И попробовала верблюжье молоко. И козий сухой сыр курт, который нужно есть обязательно с мёдом. А мёд здешний пчелы собирают с верблюжьей колючки и с тамариска. Больше ничего в степи летом не цветет.

Владимир Розметов

Из множества деталек нарисовалось главное: сельское хозяйство в Атырауской области сродни российским помещечьим хозяйствам, где не зацикливаются на каком-то одном продукте, а стараются сделать производство продукции многопрофильным, и желательно довести дело до переработки.

И тысячи гусиных «цыплёнков» в придачу к осетрам

В поселок Бесикти неподалеку от Атырау нас привез заместитель начальника областного управления сельского хозяйства Серик Сарсекенов. На берегу пруда стоял стол, накрытый для угощения, но мы пошли мимо, наблюдать за тысячей линдовских гусей, что гоготали и хлопали крыльями. В зимний период гусиное стадо увеличивается до 7 тысяч, «а когда цыплёнков очень много вылупляется в инкубаторе, то часть из них отдают за пределы хозяйства – на откорм».

Чтобы увидеть, в каких условиях растет рыба стерлядь, пришлось пройти несколько десятков метров по шатким деревянным мосткам. А для того чтобы стерлядь выросла до товарных размеров, придется подождать 7–10 лет. Пока же внизу плещутся годовалые особи – где-то пятидесяти сантиметров в длину. Вдоль мостка тянутся садки. Затянутые сеткой пространства отгораживают своеобразные загоны глубиной четыре метра. Пятнадцать тысяч особей рыбной молоди, среди которой, кроме стерлядок, есть еще белуга и шип, находятся здесь и зимой, и летом. Через определенные промежутки времени рыбу переносят из загрязненного садка в чистый. Сетки промывают от тины, и они снова готовы стать пристанищем для стада, которое, глазом не успеешь моргнуть, можно будет «доить». Так здесь называют процесс сбора икры без убийства ценной рыбы.

Подробности «дойки» нам рассказывали на государственном казенном предприятии по производству мальков осетровых. Как только наступит апрельское тепло, половозрелым осетровым рыбинам, которых выловили в Урале, делается укол в гипофиз. Через сутки готов «половой продукт». Можно забирать икру. На заводе в Атырау уже пять лет делают это без вскрытия брюха. Директор Рашиден Калидуллин лично провел нашу журналистскую группу по территории. Показывал емкости с глиной и водой, где икра обесклеивается, и из нее через три дня вылупляются головастики. Когда они станут рыбками, их перенесут в пруды. И будут кормить два раза в день рыбным фаршем из частиковых собратьев с добавлением калифорнийских червей и олигохета. Эту вкусную живую добавку к корму готовят в специальном цехе. Скармливают червям ячмень, устраивая им каждые десять дней в верхнем слое земли чистую влажную подстилку.

Не пройдет и двух месяцев, как ­3–5-граммовых мальков выпустят в Каспийское море. Если мечта о расширении заводских площадей станет реальностью, то мальков будет получаться не 3,5 миллиона, а семь. И тогда можно будет вести разговор о товарном производстве рыбы, чтобы деньгами от ее продажи хоть частично перекрыть государственные затраты на гуманитарную миссию по заполнению Каспийского моря осетровыми видами.

И вот я рассказываю нашему провожатому Серику про эти планы директора гос­предприятия, а он смеется, что здесь в Атырау почти в каждом хозяйстве осетровых на продажу растят в прудах. Так что вполне возможно, что скоро эта рыба станет здесь привычным и доступным по цене блюдом казахстанцев.

Астрахань и Волгоград в восторге сняли шляпы

Три тонны судака и сазана чистится и разделывается в «грязной зоне» филейного цеха. Начальник его, Сергей Курмеш, как песню поет тонкости технологий. Про то, что разделенная рыба подвергается шоковой заморозке при температуре 35 градусов. Про то, как только после этого глазируется в ледяной воде и потом уже укладывается в картонные коробки общим весом пять килограммов каждая и отправляется в хранилища, где выдерживается 18 градусов мороза. Потом за ними придут машины емкостью 16 тонн. Пять-шесть раз в неделю глазированное филе отправляется за границы Казахстана. Большая часть уходит в страны Евросоюза – Францию, Германию; Прибалтику и в Азербайджан, Грузию, на Украину, в Россию.

У кооператива «Амангельды», занятого глубокой переработкой рыбы, несколько цехов. И свой флот с плавцехом. Транспортное судно оснащено двумя шокерами по 10 тонн и рассчитано на 80 тонн хранения рыбы. Руководит непростым хозяйством бывший спецназовец афганец. Юрист по профессии, борец по жизни. И с некоторых пор второй хозяйкой стала его жена красавица Айгуль.

Мы ходим с ней по бытовому сектору. Заглядываем в спальни, душевые, столовую. В основном на производстве работают жители Узбекистана. Это выгодно не только из-за более дешевой рабочей силы, но еще и из-за того, что живут люди практически на работе. И всегда готовы к ней.

Потом Айгуль приглашает всех к столу с разнообразными рыбными яствами. Все пробуют, не нахвалятся. И она звонит мужу счастливая и говорит: «Астрахань и Волгоград перед нами снимают шляпу!» А он удивляется: «Да ну?!»

Молочные реки, яблочные ручьи

На молочно-товарной ферме в хозяйстве «Первомайское» тоже были всякие сметаны, айраны, молоко от коров гольштино-финской породы. Но самое главное удивление – это всё же цех, где за неделю из 2,5 кг семенного ячменя круглый год получается 14 кг зеленой массы. Уникальный продукт «гидропоники» стоит в итоге хозяйству около трех наших российских рублей за килограмм. Вот такое получилось у казахстанцев использование испанской технологии. Любят они своих голштинов, которые обошлись хозяйству по 4 тысячи долларов за каждого нетеля. Каждая из буренок живет теперь с чипом. Компьютер считает количество шагов, которое она делает. Находится корова до определенного числа и отведет ее компьютером в зал для осеменения.

А в хозяйство по выращиванию коз очередная партия из 160 животных на днях прилетела из Голландии чартерным рейсом. До этого закупали козочек в Сербии. Сейчас говорят, что пора уже, наверное, остановиться. Среди козочек бродит козел. «Все-таки процесс возбуждения им нужен, – говорит хозяин Владимир Розметов. – Овцам, коровам укольчика достаточно, а вот козам нужны ласки. Видите, они трутся друг о друга, запах им нужно слышать. Но зато потом козлят рожает по два. А через год козлятки эти уже доятся».

Владимир Розметов – уникальная личность. Таких немного во всем Казахстане. С ним сам Назарбаев, один раз согласившись поговорить 15 минут, не прекращал беседы больше трех часов. По отцовской линии Розметов – немец, из баронов Шеффелей. Отец его, 90-летний ныне, еще помнит, как выселяли семью из Пятигорска в Казахстан. По профессии Розметов судостроитель. Блестяще ­отучившись в Совестком Союзе, был послан в Голландию набираться технологий и отношения к делу. Потом уже здесь в Атырау занимался транспортировкой нефти. И вдруг запал на сельское хозяйство. Теперь вот единственный крестьянин в Казахстане с тремя орденами за успехи в прошлой жизни. В своей нынешней крестьянской посадил яблоневый сад. В этом году яблонькам, среди которых немало апорта, уже семь лет. Под каждым деревцем – капельное орошение. У него всё на орошении этом по израильскому типу. Иначе в степях урожаев не добьешься. А ему еще и вино из собственных виноградников хочется делать, и ореховое варенье варить свое. Мёд уже качает. Показывает мне верблюжью колючку, на которую пчелы летают, рассказывает, от скольких она болезней. Хочу выкопать ее, а он смеется, что корень 14 метров там.

Рассказывает, чтобы отбить специфический запах у козьего молока, надо козочке скармливать по морковке или яблочку в день. Это дедовская премудрость. А в остальном на ферме всё самое современное. Чипы в ногах у козочек считывают ежедневно индивидуальное количество молока, полученное в ходе дойки. Неподалеку цех, где стоит оборудование, сделанное кустарным способом российскими умельцами в подмосковном гараже. Выдавливают тут бутылочки для молочных продуктов из турецких пластиковых заготовок...

За столом с молочно-яблочными вкусностями разговариваем на разные темы.

– После Крыма у нас вообще Путина зауважали, – говорит хозяин. – Он молодец. Не слушая никого, в принципе свою территорию забрал. И русский народ после этого почувствовал себя впервые нацией.

Не порчу дастархан возражениями. Хорошо помню, что накануне спрашивала у кого-то, какое телевидение смотрят. Ответили, что российское. Потому что казахстанские каналы в основном музыкальные.

Но сама-то я точно знаю, кто настоящий герой современного времени после распада СССР. Владимир Розметов как должное воспринимает, что у них в Казахстане крестьянину, начавшему производство, земля передается в частную собственность бесплатно. Но на самом деле, как мне рассказал казахстанский чиновник Серик Сарсекенов, бывший казахстанский премьер «пожертвовал своим креслом, но сказал, что частникам земля будет передаваться бесплатно». Он продвинул революционный Земельный кодекс, и теперь понятно, почему не жалеют крестьяне денег на капельное орошение. Свою землю поливать – это ведь совсем не то что чужую или даже арендованную.

Казахстану не нужны гаечные ключи

Руководители российского бизнеса пока этого не понимают

В ходе делового совета, который открывал форум межнационального сотрудничества, поднималось много разных важных тем. Жалко, что российская делегация была представлена, мягко горя, скупо. И представители казахстанской палаты предпринимателей говорили по большому счету в пустоту. Хотя им для прорыва в экономике, что намечен программой-2020, требуется по нашим меркам молниеносное решение проблем. У них там, в Казахстане, сказано – сделано. Палата предпринимателей во многом диктует правительству, какие меры сдвинут экономику, какие тормоза требуется убрать. При этом все понимают, что на сегодняшнем этапе от России не отвернешься. Но если уж идти вместе, то нужно смотреть в одну сторону. А понимание находится, увы, не всегда.

Вот сейчас, по мнению казахстанцев, для того чтобы помочь экспортно ориентированному малому и среднему бизнесу в обеих странах, нужно разработать единую программу на 3–5 лет с единым порталом экономической информации, с возможностью обсуждать существующие условия и создавать совместно новые. Нужны центры поддержки бизнеса, нужны полноценно оборудованные пункты пропуска в уже существующих местах пересечения границ. Конечным итогом этой работы должно стать понимание способов ведения бизнеса в другой стране. Информированные по этим вопросам предприниматели начнут понимать, от кого и от чего зависит бизнес-успех в другой стране.

Несколько докладчиков в ходе делового совета подчеркнули, что пока качество таможенного регулирования не позволяет в полной мере удовлетворять ожидания казахстанских бизнесменов. Условия работы по Таможенному кодексу уступают по своему качеству условиям, которые были до 2010 года. Вся надежда теперь на кодекс, который разрабатывается для Евразийского союза. Он размещен на сайте республиканской палаты предпринимателей, и сейчас важно гласно отработать все неувязки проекта. Казахстанцы надеются на совместную работу с российским союзом производителей (РСПП), однако уже сейчас хорошо понимают, что дело согласования позиций будет нелегким, «но надо помнить, что когда мы настойчиво о чем-то просим, есть шанс, что это получится».

Александр Яковлев, торговый представитель Российской Федерации в республике Казахстан, в прошлом министр экономического развития правительства Саратовской области:

ЕСЛИ ВЫИГРАТЬ В КАЗАХСТАНЕ ТЕНДЕР НА 10 МЛН ДОЛЛАРОВ, ТО ПРЕДПРИЯТИЕ В САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТИ БУДЕТ ЗАГРУЖЕНО НА ПОЛНУЮ МОЩНОСТЬ

– Чем выгодны для Казахстана совместные предприятия? Там создаются новые рабочие места. Чем выгодны совместные предприятия, например, Саратовской области? Если выиграть хороший тендер, то предприятие в Саратовской области будет загружено на полную мощь. Это уже понимают в Самаре, Оренбурге, Челябинске, даже в Свердловске, который не граничит с Казахстаном. Екатеринбург привез на выставку, приуроченную к форуму, 20 своих предприятий. Это не просто так. У них уже товарооборот с Казахстаном около миллиарда долларов. Они создают совместные предприятия здесь, инвестируют. С одной стороны, когда предприятие уходит с рынка России в Казахстан, можно сказать, что бюджет российского региона потерял налоги, но если все просчитать, то смотрите: создается дополнительная добавочная стоимость уже на нашем, российском предприятии. Потому что загрузка начинается сразу более мощная. А здесь, в Казахстане, добавочная стоимость будет на самом деле небольшая – в виде заработной платы рабочим. А еще нужно понимать, что на российском предприятии появляется особое внимание к качеству. Потому что сюда, в Казахстан, не привезешь отсталую технологию. Казахстанский запрос на инновационные технологии заставляет наши российские предприятия выпускать более качественную продукцию. В свое время предприятия Саратовской области являлись центром производства нефтяного и газового оборудования. Поэтому для них здесь всё открыто и сегодня. Уже около восьми предприятий приезжало ко мне, и мы подписали ряд меморандумов. Смотрите, в Саратове четыре предприятия выпускают одну и ту же продукцию и между собой конкурируют. Чтобы выдержать эту высокую конкуренцию, нужно создавать совместное предприятие с обязательным казахстанским содержанием. Но нужно понимать, что здесь немножко другой подход к ценам. Зарубежные компании, даже с высокими брендами, приходят сюда с низкими ценами, а российские предприятия приходят на казахстанский рынок и сразу цены поднимают.

У совместных предприятий в Казахстане льготное налогообложение. Если они выпускают инновационную продукцию, для них еще ряд льгот предусмотрен различными программами. Это очень выгодно российским компаниям. Но хочу подчеркнуть такой момент. Россияне опаздывают участвовать в тендерах. Соберутся, а там уже заложена продукция иностранных государств. Поэтому мы сейчас на своем сайте размещаем информацию и про тендеры, и про компании, которые могут российское предприятие довести до тендера.

Некоторые губернаторы скептически относятся к созданию совместных предприятий в Казахстане. Но вы поймите, что, работая только на российский рынок, предприятие может остановиться по разным причинам, и тогда регион будет получать с него вообще ноль налогов, а совместное предприятие, выиграв тендер, дает гарантию сбыта и возможность работать и в России даже при неблагоприятных условиях в экономике. И потом, запомните, если предприятие пошло на иностранный рынок, то и российская налоговая инспекция по-другому на него начинает смотреть. И для предприятия это выгодно, потому что, находясь на рынке за рубежом, оно получает защиту дипломатического корпуса. Это одна из прямых задач торгпредства. В России даже те министерства, которые должны защищать бизнес, этого зачастую не делают: некогда, опасно.

Жандарбек Какишев, экс-сенатор, председатель президиума Союза сервисных компаний:

И ЗАЧЕМ НАМ РОССЕЛЬМАШ И РАЗГОВОРЫ О ТОМ, ЧТО ТОЛЬКО ЕГО ПРОДУКЦИЮ ПОКУПАЕМ?

– Все наши люди, у кого лоб широкий, собрались и посчитали, почему, отменяя налог на имущество, подоходный налог, отменяя по большому счету всю доходную часть бюджета, мы в выигрыше останемся? Да ради того чтобы получить индустриальный парк большой и занять людей, все льготы разработаны. Мы сейчас прошли первый этап индустриализации, переходим ко второму. Идем, естественно, с ошибками, с шишками набитыми. Но вторая пятилетка все равно двигается по красной линии, намеченной президентом. У нас в Казахстане целомудренное пространство для организации индустрии, и мы отстаиваем одну из своих главных позиций: нам не нужны старые технологии. А камышинский завод предлагает нам гаечные ключи. Почему директора российских предприятий думают про Казахстан, что это какая-то страна отсталая, куда можно привезти гаечные ключи, и здесь все вздохнут с облегчением и скажут: наконец-то нам гаечные ключи привезли? Поймите, в нашей стране уже поняли, что самое главное, чтобы кошка ловила мышей.

Мы быстро переболели лозунгом «Казахстан для казахов». Эта болезнь была, но мы поняли, что в современном мире не может быть казахской экономики. Создавать ее неправильно. Казахстанская экономика должна быть открытой. Наш фермер старается купить технику, у которой меньшие потери, с широкими колесами, которые не затаптывают поле, в которой комбайнер сидит при кондиционере. Но вот сейчас на заседании прозвучала мысль, что John Deere не хотят пускать в Казахстан после начала работы Евразийского союза. Но те комбайны, что поставляет Россельмаш, утром работают, вечером ломаются. И зачем нам Россельмаш и разговоры о том, что только их покупаем? Говорят, нашли решение в повышении импортных пошлин. Дескать, такой защитный барьер. И что получается, техника и так дорогая, а будет еще дороже, и для фермеров станет цена неподъемной?

Знаете, мы из-за вас застряли

Любую экономику делают дешевые ресурсы

Небольшой по российским меркам городок Атырау интересен своим подходом к застройке. Окраины разные – в основном абсолютно советские безликие панельки и немножко купеческих домов конца 19-го – начала 20 века. Но центр города – картинка из века 21-го. Уж не знаю, как это происходило во времени, но в результате получилось очищенное от жилых домов пространство, где размещены современные офисы, гостиницы бизнес-класса, городки иностранных специалистов и площади, залитые светом и утопающие в цветах. Там, где клумб недостаточно, на столбах – кашпо с букетами из искусственных цветов. Спрашивала: не к визиту ли двух президентов в город такая красота приурочена? Сказали: нет, всегда так.

Вокруг Атырау степь да степь кругом. И потому место не экономится. Дома ставятся нетесно. Так, что даже ровность пространства не мешает видеть перспективы делового центра и жилой застройки. Она в центре города тоже есть.

С Бауржаном Баймухановым, известным в республике застройщиком, председателем совета директоров АО «Экотон», разговорились за обедом на форуме. Выпытывала у него проблемы строительной отрасли.

За год предприятие под его началом сдает 10–12 тысяч квадратных метров жилья. При этом цикл строительства замкнутый – сами себе проектировщики, сами строители и финансисты. Бюджетных денег ни на одном из этапов стройки нет, работают только на рынок. На квартиры стоимостью 1200–1400 долларов за квадратный метр (со стенами в шпаклевке, электричеством, счетчиками) покупатели записываются в очередь. Могли бы и увеличить объемы. Но мешают два обстоятельства – нет у строителей длинных денег и не решен в Казахстане пока вопрос с привлечением дешевой рабочей силы.

Бауржан говорит, что хотя жилье для Казахстана – больной вопрос, не вошло оно пока в «дорожную карту» государства. Это означает, что строителям не создаются условия для прорыва – не субсидируется процентная ставка, например. Бауржану такой подход не очень понятен. Он говорит, что если у государства есть программа по удешевлению кредитных ресурсов до шести процентов для производственников, то почему нельзя подключить к ней строителей?

– Мы же создаем такие же рабочие места. Мы производим конечный продукт. Почему, если человек выточил гайку, ему государство обеспечивает деньги в банках под шесть процентов годовых? А я эту гайку купил, купил цемент, песок, штукатурку, стекла, создал дом, продал его. Я изъял денежную массу с рынка. И я мог бы делать это гораздо активнее. Ведь человек всегда при любых условиях стремится улучшить свои жилищные условия. Удешевить сейчас программу строительства жилья – и она за собой всю экономику потащит. Но деньги стоимостью 14 процентов годовых – это очень короткие деньги. Их нельзя вкладывать, например, в обучение персонала. Я не могу даже задумываться об обучении. Оно разорит меня.

Давайте не будем хитрить: любую экономику поднимают дешевые ресурсы, дешевая рабочая сила. И каждая экономика должна стремиться пользоваться ресурсами более слабой страны. Россия пользуется Казахстаном, Казахстан должен пользоваться Узбекистаном. Это нормально. Но жители Узбекистана у нас не имеют права находиться больше двух месяцев. У вас 90 дней могут, у нас 60. Мы таким образом якобы защищаем свой рынок. Но мне нужны чернорабочие, каменщики, исполнители специализированных работ. А их нет среди жителей Казахстана. Несмотря на то что средняя зарплата у моих рабочих 600 долларов. Мы потеряли школу проф­техобразования.

– Вы тоже? – не смогла скрыть своего удивления.

– Естественно. Как вы делали, так и мы повторяли. Вам не надо стало профтехобразования, и нам не надо. Знаете, мы из-за вас застряли. Глаза туда повернулись, мы начали жить по образцу и подобию России, и у нас проблемы начались.

– Чьи глаза?

– У нас одни глаза, – улыбнулся Бауржан.

И мы стали говорить о бизнес-связях с Россией. Анализировать, что изменилось со времен выхода Казахстана из состава СССР. Оказалось, что этот геополитический разворот в бизнес-связях ничего особо и не нарушил.

– На протяжении этого времени у нас оставались тесные отношения с российскими производителями. Мы постоянно что-то покупали в России, пользовались услугами российских компаний. Но после объединения Казахстана и России в Таможенный союз ситуация намного ухудшилась. Когда мы сходились туда, мы ожидали некоторые преференции в отношении молодых экономик – я о Казахстане говорю. Но от России мы их не получили. На сегодняшний день российские продавцы не обнуляют нам ставку НДС. И получается, что нам стало легче покупать продукцию у третьих стран. Потому что при аналогичной цене качество товаров там выше. Получается, что 18 процентов НДС Российской Федерации являются камнем преткновения для российских производителей в первую очередь. Если поднять все поставки после заключения Таможенного союза, будет видно, что товарооборот с Казахстаном у России упал. Газ, нефть, может, и остались на прежнем уровне, а остальное всё упало. И пока руководство Российской Федерации не поймет, что нужно возвращать НДС любому человеку, любому экспортеру, всё российское будет плохо продаваться. Кому хорошо от того, что я сейчас закупаю насосы, котлы в Италии? А обнули мне российский продавец НДС, выгоднее будет покупать в России. Вы не должны пользоваться тем, что ваша экономика мощнее. На рынке диктовать нельзя. На рынке надо друг друга понимать и договариваться. Ну, думаю, когда-нибудь договоримся.