Ольга Коргунова: Будем оставаться наивными!

В минувший вторник распахнул свои двери «Региональный общественный центр», призванный стать единой площадкой для всех некоммерческих организаций (НКО) области. Член общественной палаты Ольга Коргунова эту точку притяжения неравнодушных людей называет попросту «ДоброЦентром». В рамках федерального гранта ее детский благотворительный фонд «Савва» планирует развить сеть волонтерских организаций в районах области. О взаимодействии с властью и населением и собственном видении общественного долга Ольга Викторовна рассказала «Газете недели».

– Вы стали заниматься общественной деятельностью с 1994 года. Когда вы поняли, что хотите посвятить себя этому делу, и в связи с чем?

– В 90-е годы мы все что-то поняли. Поняли, что общественная деятельность необходима для людей с активной жизненной позицией. Я такой человек, меня всё волнует, до всего есть дело. Именно тогда очень трудно стали выживать многодетным семьям, потому что государственная поддержка ослабла. По три-четыре месяца не выплачивали зарплату, не то что пособие. В многодетных семьях голодали дети. Сложилась такая ситуация, что мы, несколько активных людей, захотели помочь. Нас поддержали в первую очередь наши семьи, потом наши друзья, потом появились мелкие благотворители – начинающие предприниматели. Позже мы зарегистрировали организацию и начали официально работать. На тот момент было еще достаточно слабое законодательство, которое неоднократно менялось. Потом оно стабилизировалось, и сейчас НКО – серьезный пласт общества, третий сектор российской экономики.

Был период, когда на Россию пролился грантовый зарубежный дождь. Сейчас президент понял, что поддержка общественных организаций – это вполне государственное дело, и теперь открытые федеральные и региональные конкурсы проводятся по несколько раз в год. Для общественных организаций, которые работают всерьез, у которых в порядке документация, которые проходят проверку Минюста, это отличная возможность получать финансирование для своих проектов. Проекты эти четко прописанные, от них отступать нельзя, их нужно выполнять, по ним нужно серьезно отчитываться.

– Расскажите, пожалуйста, о деятельности фонда «Савва».

– На нашем сайте можно увидеть самые различные проекты: «Родительский дом», «Замещающая семья», гуманитарный проект «Варежка», где мы собираем одежду и обувь. Есть у нас проект по профилактике заболеваний, передающихся половым путем. Мы в свое время обучали членов малоимущих семей работе на компьютере – действовала программа «Хочу всё знать». Делали дни объединенных забот, где мы помогали ветеранам. Проводили культурно-музыкальные проекты, досуговые мероприятия для детей из малоимущих семей, кружки.

Волонтерство бывает разное – спортивное, социальное. Теперь у нас начнет работу волонтерство по ЖКХ. Это трудная тема, особенно для людей пожилого возраста, которым подчас непросто разобраться в современных платежках. Студенты-юристы будут их консультировать. Быть может, кому-то захочется открыть свою собственную волонтерскую общественную организацию – мы сможем их бесплатно проконсультировать.

У нас есть большая картотека многодетных и приемных детей, с которыми мы дружим. Эти люди дают нам свое внимание, свои улыбки, а мы в ответ помогаем чем можем: организуем для них благотворительные обеды, оказываем бесплатную юридическую помощь, издаем буклеты и брошюры, читаем лекции. Нам интересна эта работа.

– Совсем недавно вы в рамках вы­игранного гранта открыли ДоброЦентр. Какие новые цели перед собой ставите?

– В конкурсе президентских грантов в Саратовской области победили 11 организаций, и у пяти из них – молодежная тематика. Мы решили объединиться и снять одно общее помещение на улице Валовой, 15.

ДоброЦентр – волонтерский центр, где ребята-волонтеры могут развиваться, самоорганизовываться и организовывать взаимопомощь. В рамках полученного президентского гранта мы планируем открыть 15 центров в районах области. Как только мы увидим, что администрация муниципального образования готова выделить какой-то уголок активистам-волонтерам, то и мы готовы оказать им поддержку. Для этих целей будут закуплены ноутбуки, принтеры и прочая техника – всё в соответствии с утвержденным планом. Мы уже открыли подобные центры в Балашове, Энгельсе и в Саратове.

– Районные власти идут вам навстречу?

– Мы предлагаем молодым людям, которые занимаются волонтерской деятельностью, заключить какое-то доброе соглашение или попытаться самостоятельно найти помещение. Администрация, как правило, идет навстречу, потому что ей тоже выгодно, чтобы молодежь была активная, самоорганизованная. За этими смелыми, удачливыми, умными, перспективными ребятами – будущее.

– А что вы можете сказать о взаимодействии чиновников и общественников на региональном уровне?

– Партнерство власти и НКО – очень интересная тема. У общественников, как правило, есть какой-то жизненный стимул, который заставляет их заниматься общественной деятельностью, и свернуть с пути они не могут. У чиновника иная психология: он всегда будет уволен, другого варианта не бывает, такова его судьба. И когда чиновники меняются, как же трудно снова налаживать с ними взаимодействие! Новый чиновник либо не идет на контакт, либо начинает диктовать свои условия. Владимир Владимирович Путин поясняет, что именно чиновникам нужно учиться работать с общественностью. И тогда мы сможем сделать для региона больше.

Например, областное министерство поставило такое условие: регион дает на конкурс грантов для НКО маленькую толику денег. Исходя из этой суммы, в пропорциональной зависимости выделяет средства для НКО министерство финансов России. Но это инвестиции в регион! Пройдет конкурс, мы выиграем грант, и эти средства используем здесь, в регионе, значит внесем вклад в местную экономику. Мы с несколькими общественниками хотим написать письмо Валерию Васильевичу Радаеву, чтобы денег на гранты для НКО из областного бюджета стало выделяться чуть больше.

Многое зависит от личных качеств человека. Был такой чиновник – министр молодежной политики и спорта Султан Ахмеров. В его честь утвержден всероссийский турнир. Я раз в год хожу к нему на кладбище почтить его память. Он умел с полуслова установить контакт с общественниками. Не у всех, кстати, это получается. У Шинчука – получается, у Россошанского, когда он был министром молодежной политики и спорта, получалось лучше некуда. С Ландо тоже можно работать, хотя Александр Соломонович слышит больше себя, чем других. Но если громко закричать – услышит. Ну хорошо, Александр Соломонович не всех устраивает, я с ним, бывает, бодаюсь. Но кем его заменить?

– То есть можно говорить о дефиците кадров в регионе?

– А вот они, наши волонтеры, – достойная замена. У них есть и лидерский потенциал, и талант, ответственность. Некоторые из них могут быть чуть ли не заместителями председателя комитета по молодежной политике и спорту. Лично я в чиновники не пойду, но есть примеры, когда по такому пути шли.

У нас в собесах уже много лет сидят одни и те же женщины – очевиден явный «пересид». Есть ведь кафедра социальной работы технического университета, и там выходят хорошо подготовленные социальные работники. Их-то и нужно отправить в районы, в органы опеки и попечительства, чтобы они могли подняться с кресла и побежать смотреть, не голодает ли многодетная семья.

– Но захочет ли молодежь ехать в районы?

– Сейчас, я думаю, уже и захотят, и могут. Сейчас ничем не отличается ни Балашов от Саратова, ни Красноармейск – вполне цивильные городки, где живут умные, продвинутые люди. Многие студенты из муниципалитетов учатся в областных вузах. Есть надежда, что наши специалисты поедут туда работать: за квартиру, за зарплату, за чистый воздух, за родину бабушек и дедушек. Мне кажется, что молодежь созревает.

В то же время есть значительная прослойка молодежи, которая не хочет работать, но хочет получить всё и сразу. Это молодые люди из совершенно разных имущественных слоев. Они завидуют, сердятся, наезжают на власть, но работать не хотят.

Как-то я попросила руководителя торгово-промышленной палаты Максима Альбертовича Фатеева поехать со мной в училище, где учатся выпускники интернатов. Им ведь полагается от государства квартира, но не всегда она выдается. Мы дали консультации, какие действия нужно предпринять, куда обращаться. «Да нам уже написали. Нам положена компенсация, но что за миллион купишь – комнату с общей кухней? Нам не нужна коммуналка на окраине, нам нужна однокомнатная квартира в центре города!» Тогда Фатеев сказал, опешив: «А я жил в комнате с общей кухней...» Тут и я взвизгнула и сказала: «А я детей рожала в комнате с общей кухней...» Потом Максим Альбертович показал на работодателей, которых привел, и предложил работу крановщиком, каменщиком. Объяснил, что они могут взять кредит, добавить его к компенсации и взять уже квартиру в центре. «Нет, мы кредит брать не хотим, это кабала», – ответили они. Они понимают, что работать надо, но они хотят иметь зарплату в 35 тысяч рублей. И тогда я поняла, что иждивенчество среди малоимущего населения – большая проблема, которую нужно решать нам, чиновникам и общественникам. Помогать людям надо, но нужно менять их мировоззрение.

– Вы сказали, что довольны нынешней поддержкой НКО со стороны государства. А как оцениваете действующий закон об иностранных агентах?

– Нас это не коснулось. Международные гранты – очень высокий уровень. Для того чтобы подать проект, нужно чуть ли не диссертацию написать. В Саратове есть организации, которые получали зарубежные гранты, но их немного.

– А что можете сказать по поводу дела вашей коллеги по общественной палате Ольги Пицуновой?

– Я не обладаю всеми подробностями этой истории – мы с Ольгой не подруги, только коллеги. Я не знаю, откуда был грант, какими этапами шло его оформление. Но я сейчас за нее переживаю. Что плохого в том, что она боролась за экологию? У меня есть врач, которая за очень небольшую зарплату оперирует онкологических детей. И когда – каждый раз не по ее вине – такие дети умирают на операционном столе, я ее спрашиваю, почему не удалось спасти этого ребенка, она говорит: «Ребенок был болен с детства». Плохая экология – детские организмы не выдерживают. Если Ольга Пицунова или кто-то еще не будут бороться за экологию, то на операционных столах под руками плачущих или заливающих свою усталость водкой хирургов будут умирать еще больше детей. Потому что вылечить их уже нельзя, их отравила экология.

Боюсь, что Ольга Пицунова не будет больше работать, после того как пройдет этот страшный путь обид. Откуда она возьмет четыреста тысяч рублей, чтобы заплатить по суду? Она просто свернет свою работу, а моя знакомая хирург за маленькую зарплату будет еще больше резать детей.

У нас есть много организаций, которые сейчас сошли на нет, – об этом может рассказать Минюст. Я однажды сказала своей коллеге: «Знаешь, мы какие-то наивные – постоянно кричим, ругаемся, чего-то всё требуем...» Тогда моя коллега ответила: «А мы должны оставаться наивными». Мы не должны стать крутыми, прагматичными, прожженными тетками, которые под всё подладятся и обо всем договорятся. Некоторых тем я подчас уже не касаюсь, здоровье не позволяет. Но тех людей, кто до сих пор орет, я благодарю за то, что они еще могут подать свой голос в защиту граждан, если власть чего-то не выполняет. Мы, общественники, должны всегда оставаться наивными, смелыми и быть самими собой. Должны быть разными. Настолько разными, чтобы появилась общественная организация любителей кактусов или заботящихся о кошках рыжего цвета. Как говорил Федор Андреевич Григорьев (бывший председатель Общественной палаты Саратовской области. – Прим. авт.), светлая ему память, единство в многообразии.

– Наверняка самый неудобный вопрос, задаваемый журналистами чиновникам и депутатам, которые много говорят о защите детей: готовы ли они сами усыновить ребенка. И получают необычные ответы, вроде того что потенциальный усыновитель «запрета в себе не чувствует». Ольга Викторовна, вы, в отличие от них, можете поделиться опытом удочерения ребенка из детского дома.

– Однажды мне позвонил священник, мой духовный наставник, и сообщил, что одна девочка очень хочет обрести семью. Ее мама умерла от рака, ребенок попал в детский дом в Воскресенском районе, но не хотел там быть, ведь она не с рождения была в детдоме. Девочка тяжело болела туберкулезом. Батюшка мне сказал: «У тебя есть силы для того, чтобы ее удочерить. Поезжай и посмотри!» А я про себя подумала: она что, картина, чтобы на нее смотреть? Я запросила ее документы и, даже не видя ее фотографии, начала процесс оформления.

Трудный ребенок, я вам скажу. У меня есть двое своих сыновей, они уже взрослые. У меня есть в душе материнская любовь, но бывает и раздражение, бывает и усталость – а ей все время нужна любовь. Но она маленькая, а я – взрослая. И в любой сложившейся тяжелой ситуации всегда виноват тот, кто старше, мудрее, сильнее. И такие раздумья придают мне сил идти дальше. Она называет меня мамой, считает моих сыновей братьями, но все равно она бережет в сердце ту семью, которой уже просто нет на Земле. Сейчас она учится в хорошей школе для одаренных детей, любит красиво наряжаться, стала читать книги и очень хорошо рисует. Мои дети ей помогают – покупают подарки, берут с собой в гости, занимаются. Связь не только со мной, но и с другими членами нашей семьи получилась крепкой.