«Ребята! Вы звери или железнодорожники?»

Моя подруга Лариса Бланк лет двадцать назад была генеральным директором сочинского кинофестиваля «Кинотавр», а теперь она бабушка, обожающая своих внуков. Бабушка уверена, что внуков летом обязательно надо привозить на саратовскую дачу и как можно больше купать в Волге. Но лето заканчивается, и младшему надо в московскую школу. В этот раз было запланировано увезти его в столицу пораньше. Не получилось. Потому что два месяца назад в ведомстве Владимира Якунина, главного начальника всех железнодорожных перевозок, случилось что-то страшное, после чего люди на «посадках» стали срывать стоп-краны, в вокзальную полицию начали пачками доставлять нормальных с виду «хулиганов», а некоторым маленьким пассажирам приходится теперь покупать вместо одного два билета. Моя подруга Лариса Бланк с внуком вынуждена была купить себе и внуку пять билетов вместо двух.

К поезду № 17 наша разношерстая компания из взрослых и детей подошла за полчаса до отъезда. Основные слезы и объятия, обещания и признания планировались после того, как отъезжающие угнездятся в поезде. Ничто не предвещало никаких неожиданностей. Но вдруг проводник вагона № 14 сказала, что посадить ребенка по копии свидетельства о рождении она не может.

– Минуточку, – сказала Лариса. – Копия свидетельства заверена нотариусом. Нотариус мне сказал, что его можно предъявлять как документ.

Мы попросили вмешаться в конфликт начальника поезда и разрешить наш вопрос. Мы были уверены, что начальник поезда – царь и бог, отец и мать всем пассажирам – сейчас в два счета решит наш вопрос. Потому что даже если проводница сочла одиннадцатилетнего внука Ларисы Бланк начинающим террористом или ее саму заподозрила в торговле детьми, начальник поезда разберется в этих перегибах. Мы же легко подтвердим, что Глеб – это Глеб, которого мы знаем всю его жизнь вместе с его мамой, папой, тетями, дядями, бабушками и дедушками.

Начальник поезда железным тоном сказала, что копия свидетельства о рождении ребенка, заверенная нотариусом, для РЖД не документ. Я представилась, включила диктофон и попросила сказать под запись, на основании какого приказа, какой инструкции, кем и когда подписанной, установлено на Российских железных дорогах данное положение вещей. Начальник поезда сунула мне в руки памятку пассажира на цветном бланке глянцевой бумаги, за тираж которой РЖД заплатила, надо думать, кругленькую сумму.

– Это же буклет, а не документ, – попробовала возразить я. И своим замечанием страшно оскорбила начальника поезда. Потому что для нее всякая буква, спущенная сверху, была священна и обязательна к исполнению. В буклете том сообщалось о том, что пассажир должен подойти к поезду на посадку с документом. И была какая-то ссылка на постановление российского правительства примерно десятилетней давности.

Наш разговор с начальником поезда становился всё громче. В него втягивалось всё больше отъезжающих и провожающих. Люди приводили в пример свои истории, когда отправляли детей по таким копиям, и никаких вопросов не возникало. Начальник поезда подтвердила, что да, раньше не возникало. А в последние два месяца документы у детей жестко проверяют ревизоры, и если она посадит ребенка в поезд, то может лишиться в лучшем случае премии, а в худшем получит штраф или ее уволят.

– Дайте ссылку на это распоряжение по усилению контроля за провозом детей, – просила я. Но оказалось, что распоряжение по вертикали РЖД было устным.

Мы предлагали возместить начальнику поезда сумму штрафа, который на нее наложат контролеры, руководствуясь ведомственным устным распоряжением. Мы просили начальника поезда войти в положение и дать возможность ребенку уехать. Но в ответ слышали только: нет, нет и нет.

Моей подруге Ларисе Бланк нужно было на следующий день успеть в Москве на важную встречу. И мы стали заталкивать ее в поезд с вещами, обещая присмотреть за внуком и отправить его потом с кем-нибудь. Пусть только передаст подлинник свидетельства с проводниками как можно быстрее. Но проводники сказали, что в последние два месяца они и документы не берут.

– Ну что же делать? Ну, помогите же! – закричала моя подруга Лариса Бланк и встала перед начальником поезда на колени и заплакала. Глеб разрыдался, его друзья тоже расплакались, я крикнула в тамбур, где стояли стеной плечо к плечу проводники и начальник поезда: «Девочки, вы звери!» Малыш лет пяти с перрона меня поддержал. «Крысы!.. Волки!» – перечислял он самые страшных из известных ему слов.

«Защитник», – погладила его по голове молодая мама, которая уже несколько раз вмешивалась в разговор с начальником поезда, утверждая, что копия, правильно заверенная нотариусом, является на территории Российской Федерации документом.

Потом в сутолоке, криках, слезах, после затаскивания вещей в тамбур и обратно, выяснилось, что сдать билет ребенка в кассу и получить за него деньги уже нельзя. Что билет ребенка в данном случае считается недействительным, а ребенок, даже если его посадят в поезд, безбилетным. И что надо пойти и купить новый билет – желательно в кассах железнодорожного вокзала. Потому что все предварительные кассы в городе – это не ж/д. Это перекупщики. Которые не обязаны предупреждать о новых правилах пассажироперевозок.

Сорвали стоп-кран. Вызвали милицию. Отправление поезда задержали на несколько минут. Моя подруга Лариса Бланк уехала в Москву одна. Всю дорогу, вместо того чтобы готовиться к деловой встрече, она решала с дочерью проблему покупки новых билетов для вывоза ребенка в Москву. К тому времени, когда поезд приехал в столицу нашей родины, билеты были куплены. После своей деловой встречи Лариса Бланк, не заезжая домой, вновь поехала на вокзал и села в поезд, который ехал в Саратов. И потом снова уже с внуком по подлиннику свидетельства о рождении отправлялась в Москву. Бабушка с внуком планировали, что дорога с Волги в столицу обойдется им в четыре тысячи рублей. В итоге заплачено было 11 тысяч рублей. Плюс такси. Плюс часы телефонных переговоров. Плюс нервы.

Офицер полиции, подоспевшая на наш шум и гам, сказала, что в последние два месяца такие сцены происходят при отходе поездов, сформированных в Саратове, ежедневно. Что ужесточение ведомственных инструкций действительно произошло два месяца назад, но у полиции тоже нет номера этого важного документа, из-за которого разворачиваются драмы на перроне. И при этом у полиции есть понимание, что российские законы, по которым нотариально заверенная копия считается документом, важнее ведомственных инструкций. Но оспаривать устную инструкцию в суде должны все-таки пострадавшие пассажиры.

Не исключено, что кто-то из них все-таки донесет свое негодование до судебной инстанции. Потому что такие душераздирающие истории с отказом посадить детей и с «пропажей» их билетов, происходили, оказывается, не только в Саратове. В конце июня родители брали штурмом поезд, отъезжающий из Екатеринбурга в Анапу. У некоторых детей из группы, коллективно отправленной на отдых, не было с собой подлинников свидетельств о рождении. В конце августа в Брянске застряли бабушка с двумя внуками, которых нужно было довезти до Питера. Билеты бабушка тоже сдать не смогла.

Но, может быть, всё на железной дороге просто успокоится само собой. На минувшей неделе главе РЖД Владимиру Якунину наконец-то продлили контракт на дальнейшую работу главным начальником железной дороги, собственником которой является государство. И ненароком выяснилось, что именно в эти последние два месяца он сильно нервничал. Потому что его контракт с государством закончился в июне нынешнего года.

Премьер-министр Дмитрий Медведев, продлевая контракт, заострил внимание Владимира Якунина на том, что он должен «заботиться о персонале, потому что всё-таки это самое главное, что есть у общества, самое главное богатство...»

Начальника поезда № 17, который мы провожали из Саратова в Москву 16 августа 2014 года, зовут Светлана Александровна.