Павел Петраков: Блага надо заработать

Старейшее балашовское предприятие ЖБК-8 было создано в 1965 году для возведения комбината плащевых тканей и входило в строительный трест № 8. В области насчитывалось почти четыре десятка заводов железобетонных конструкций. Сохранились единицы. В разгар строительного сезона о прошлом и настоящем завода и отрасли «Газете недели» рассказал генеральный директор ООО «ЖБК-8» Павел Петраков.

– Павел Михайлович, как менялись объемы производства ЖБК-8 с течением времени?

– В свои лучшие времена завод выпускал 39 тыс. кубометров сборного железобетона в год, 12 тыс. блоков, около 10 тыс. куб. м товарного бетона. Работало здесь в среднем 320 человек в три смены. В 1990-е годы, когда в стране резко упали объемы производства, все связи между промпредприятиями были утеряны, выпуск продукции на балашовском ЖБК сократился до 2 тыс. куб. м сборного железобетона в год. К началу нового столетия завод практически остановился... Теперь советского уровня мы, конечно, не достигли, да и потребность в железобетоне снизилась, но наши показатели значительно превышают цифры 2002 года. С этого момента мне довелось руководить предприятием. Сейчас в сезон месячный выпуск продукции достигает 4 тыс. куб. м в месяц. В среднем на производстве работают 125 человек в одну смену. А производительность труда на одну смену у нас выше, чем в советские времена.

– За счет чего вы добились такого эффекта?

– ЖБК-8 движется вперед за счет экономической политики, рационального режима. Мы убрали лишние промежуточные звенья: в цепочке от мастера до руководителя два-три звена. К началу 2000-х благодаря бывшему руководству практически всё оборудование на ЖБК-8 сохранилось. Но предприятие пришло в запустение. Ни одного жилого дома в Балашове в 1990-е годы не построили. Мы взяли площадку под строительство, заказчиком которого стал завод. А возведением жилья занимались предприятия-партнеры. Постепенно мы реанимировали производство. Перекрыли 17 тыс. кв. м кровли, восстановили формовочно-арматурный цех. Реконструировали бетоносмесительный цех. Поменяли бетономешалки на современные, установили автоматическое оборудование для дозации смесей. Мы сделали порталы для загрузки автобетоносмесителей, чего раньше у нас вообще не было.

Завод проводит внутренние тендеры на всё, что приобретает. Борется за каждую копейку. Наше производство энергозатратное, особенно в зимний период. Оборудование, щебень, цемент, песок нужно разогревать острым паром, горячей водой. Прежде никто строго не следил за расходом энергоресурсов. Мы провели инвентаризацию всех коммуникаций, сделали реконструкцию паропроводов, тем самым снизив потребление пара в три раза. Установили приборы учета на пар, на воду, счетчики на электроэнергию поставили на каждом участке. Перейдя к другому оператору телефонной связи, мы даже за междугородные разговоры стали платить в 2-3 раза меньше. 12 лет назад у нас не было ни одной единицы специализированного транспорта. Отчасти поэтому и потребность в нашем товарном бетоне была невысока. Теперь собственные средства доставки позволяют нам зарабатывать еще и на транспортировке продукции, что способствовало росту спроса на нее. 95 процентов продукции мы доставляем своим подвижным составом – бортовыми грузовиками, самосвалами с прицепами, автобетоносмесителями. Автомобиль с манипулятором производит самопогрузку и разгрузку продукции, при необходимости монтирует, например, железобетонные кольца.

Раньше при разгрузке вагонов со щебнем использовался гусеничный бульдозер, который крошил и перемалывал этот материал, было много пыли и грязи, что влияло на качество бетонной смеси. Бульдозеры мы заменили на современные колесные фронтальные погрузчики. В прежние времена при разгрузке вагонов применялся ручной труд, в настоящее время этот процесс механизирован. На полигоне всегда один кран занимался и технологией, и погрузкой. Теперь эти процессы разделены благодаря установке нового крана.

– Какую продукцию вы выпускаете, экспериментируете ли? Кто ваши потребители?

– Выпускаем весь спектр железобетона, более 250 наименований для гражданского и промышленного строительства, от стандартных заказов до специальных конструкций для промпредприятий. Работаем по индивидуальным заказам, в тех пределах, что позволяет наше оборудование. Производство бетона, сборного железобетона экспериментов не любит. В проекте заказчика значится марка бетона, которая и определяет весовой состав, соотношение компонентов, прочность, морозостойкость. Мы ничего не должны придумывать, выпускаем продукцию в соответствии с ГОСТом. Хотя мы применяем современные добавки, которые позволяют повысить качество и снизить себестоимость.

На протяжении многих лет мы работаем с компаниями «Сара­товоблжилстрой», «Альфа-Рекорд», «Эффин Групп». ЖБК-8 сотрудничает с предприятиями, работающими по заказу «Газпрома», РЖД, с организациями УИН (из нашей продукции построены спецучреждения в Борисоглебске и Балашове). Некоторые заводы ставят производство на поток, мы занимаемся разноплановой продукцией. Из нашего железобетона построены Балашовский, Ртищевский, Аркадакский водозаборы, очистные сооружения в Борисоглебске, макаронная фабрика в Балашове, детские сады. Мы поставляли железобетон для ФОКов в Балашове, Базарном Карабулаке, Сторожовке, Петровске. Мясокомбинат «Дубки» закупил у ЖБК-8 тысячу с лишним дорожных плит, которыми выстлал всю свою территорию. Мы работаем с заказчиками в Саратовской, Волгоградской, Пензенской, Воронежской областях. Ведем строительство жилых домов.

– С предприятиями железобетонных конструкций в Саратове и Энгельсе вы конкурируете?

– Наверное, между этими заводами конкуренция жестче, поскольку они расположены ближе друг другу. С другой стороны, нам сложнее работать из-за удаленности сырьевых ресурсов. Транспортные расходы составляют половину стоимости сырья, по крайней мере от стоимости щебня, который приходит к нам из Ершова примерно за 400 км. Саранск находится в два раза дальше от Балашова (почти 500 км), чем Вольск. Но у проверенного мордовского производителя и поставщика цемент дешевле. Его поставляют по графику, который нам необходим. Как правило, работать с поставщиками напрямую надежнее и прозрачнее.

Нас душат тарифы, любой руководитель-производственник это подтвердит. Например, у нас есть плита ПК 63-15, ее цена за 12 лет увеличилась в 3,5 раза, а цена на газ – более чем в 10 раз. Тарифы на грузовые железнодорожные перевозки в России одни из самых высоких в мире, и их снова собираются поднять.

Хотя свободных средств у нас немного, мы пускаем их на реконструкцию, на технологическое усовершенствование, приобретение специализированного подвижного состава, чтобы упростить доставку, – всё это оптимизирует производство. За счет невысокой рентабельности мы предлагаем конкурентные цены.

– Как вы формируете бюджет?

– Что такое плановое хозяйство, мы забыли. Строится, например, где-то жилой дом, мы просчитываем необходимое количество железобетона и знаем, что определенная краткосрочная перспектива есть. Но заявки у нас скапливаются всего на полтора-три месяца вперед. Образно говоря, мы не знаем, что будет завтра, живем одним днем. Зависим от инвесторов, у которых могут возникнуть конфликты между собой или закончиться деньги (как в случае со строительством второй очереди «Рамфуд-Поволжье), тогда и реализация проекта останавливается.

У нас неправильная система конкурсов. Их проведение затягивают. Строители, которые выигрывают конкурсы, обращаются к нам, как правило, в июле-августе. Им нужна тысяча плит, но такого количества ни у кого нет. Надо время, чтобы их изготовить, сдвигаются сроки строительства. Общая беда – отсутствие четкого планирования, и во многом по причине большого количества выходных и праздничных дней. Весь январь мы отдыхаем, в феврале раскачиваемся, в апреле проводим тендеры, в июне оформляем документацию, в июле заказчики выезжают на территорию. Активное строительство приходится на сентябрь – декабрь, когда во что бы то ни стало нужно освоить средства. Страдает качество строительства. У нас в мае и июне было всего по 17 рабочих дней. В Германии, к примеру, праздников в два раза меньше. Там люди богаче, потому что больше работают. В советское время не всегда и 1 января отдыхали. Встретил Новый год, а утром – уже на работу.

– А работать есть кому?

– Когда уйдут специалисты пенсионного и предпенсионного возраста, работать будет некому. На производстве очень высокая ответственность. Как-то в течение года у нас было 12 проверок. Размеры штрафов даже за мелкие нарушения, которые всегда найдутся, исчисляются сотнями тысяч рублей. У нас производственное предприятие, есть подъемные механизмы, оборудование в постоянном движении. Здесь необходимо четко соблюдать правила техники безопасности и закон по охране труда. Если специалист, не дай бог, получит какое-либо повреждение, виновного за это могут привлечь вплоть до уголовной ответственности. Работать на предприятии – значит трудиться «от звонка до звонка», в том числе физически, соблюдая все нормы и требования. Люди бегут от этого.

Нам не хватает электриков, сварщиков, которых раньше обучали в ПТУ – три года. Сейчас в этих учебных заведениях готовят стилистов, парикмахеров, юристов, а рабочих профессий практически нет. Мы сами обучаем нужной специальности. К нам приходит человек, мы даем ему наставника на производстве, при этом оплачиваем его обучение в учебном заведении и документ, подтверждающий его окончание. Проблема-то еще и в том, что обучать в ПТУ рабочим профессиям уже и некому. Филиал СГТУ и социально-экономического университета в Балашове закрыли. Мы можем платить стипендию студентам в вузах Саратова, а через пять лет выпускник откажется ехать к нам. Нет закона, позволяющего удержать молодого специалиста на производстве.

– Что должно произойти, чтобы ситуация в корне изменилась?

– Нужно прививать другую идеологию уже детям. Чтобы получить блага цивилизации, надо много учиться и работать. На уроках труда в свое время нас учили делать ящики, табуреты, скворечники, мы работали по дереву на токарных станках, ходили на учебные комбинаты. В классах были дежурства, школьники сами убирались. Сейчас в школах по закону и технике безопасности детям до 18 лет не положено не только работать на станках, но и убирать свои аудитории.

У нас увлекаются политикой, отделяя от нее экономику. Прежде чем стать руководителем, человеку необходимо пройти производственную школу. Сейчас мест в вузах больше, чем выпускников школ. Там, где готовят муниципальных госслужащих, раньше получали второе образование те, кто достиг высокого профессионального уровня и продвигался по партийной или хозяйственной работе, находясь в резерве на определенной должности. А теперь это учебное заведение – рынок услуг. Непонятно, для каких целей оно готовит специалистов.

– А много ли на современном производстве физического труда и можно ли здесь прилично заработать?

– У нас получилась картина немного в темных тонах. На самом деле не всё так плохо. Применение ручного труда на ЖБК-8 не превышает общепринятые нормы на предприятиях отрасли. Зарплата не столь высока, но в сезон она достигает 35–40 тыс. руб. Когда я пришел сюда работать, около завода не было ни одного автомобиля. И у директора он был на ремонте. Сейчас по утрам бывает негде поставить машину. Это говорит о стабильности предприятия.

Зарплату, аванс мы выплачиваем вовремя, без задержек осуществляем отчисления по налогам, в фонды пенсионного и медицинского страхования. Четко работает с информацией отдел кадров, при оформлении пенсии поднимает все архивы. Действует совет ветеранов. Вручаем подарки на праздники всем своим пенсионерам и труженикам со стажем.

У нас трудятся целые семейные династии – семьи Каравайцевых, Арцевых. Есть костяк специалистов, которые работают по 30–40 лет. Начальник ПТО, почетный строитель РФ Наталья Константиновна Андронова пришла на завод сразу после института. Бригадир арматурного цеха Михаил Николаевич Слонов работает на ЖБК-8 более 30 лет. После армии 41 год трудился здесь Виктор Иванович Федин, отсюда же его проводили на пенсию.

– И все же какие-то планы развития вы строите?

– Маниловщиной мы не занимаемся. Изучаем реальный рынок, прогнозы по строительству, жилищному, по капремонту, аварийному переселению, знакомимся с планами по бюджетному строительству детских садов, школ, ФОКов. Держим руку на пульсе. Мы могли бы приобретать современную технику в лизинг, ставить поточные линии, двигаться вперед быстрее. Но мы должны знать, что это будет востребовано. Поэтому мы развиваемся так, как того требует рынок.