Вячеслав Телегин: Фермер в Лондон не уедет

Телегин стоял у истоков кооперативного движения фермеров в Краснокутском районе. А потом возглавил Саратовскую областную фермерскую ассоциацию. И через некоторое время уехал от нас в Москву. Теперь отстаивает права небольших крестьянских хозяйств на уровне федерального центра в роли председателя совета ассоциации фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России. Мы встретились с Вячеславом Владимировичем в Красном Куте, куда он приехал на весенний сев в свое небольшое хозяйство. И он сказал, что настоящее время для российского сельского хозяйства очень переломное. В селе зреет буча. И может сработать инстинкт самосохранения.

– У нас одна фермерская ассоциация в России?

– Да, наша. Она работает уже 25 лет. И я вижу огромный потенциал фермерства в России и огромный фронт работ для нашей организации.

– А вот наш губернатор Валерий Радаев занимает по отношению к фермерам очень пассивную позицию.

– Да потому что губернаторы четко ориентируются на те посылы, что им сверху дают. А сверху негласно определено, что фермерство не будущее наше. А я вижу на живых примерах, что там, где руководство регионов поддерживает фермеров, дела двигаются. Вот калужский губернатор поддерживает семейные фермы. Сейчас они реализуют программу создания 83 современных роботизированных ферм на 150 голов каждая. Мы видим в Чечне ставку на фермерство. В Якутии. Это – фермерская республика. Там большие сёла на тысячу человек, и у каждого двора десять голов КРС гуляет и коней. Но для того чтобы фермеры стали будущим России, надо долбить и долбить власть рассказами и примерами, показывающими их превосходство над остальными системами хозяйствования. Ведь наши фермы пока еще нельзя сравнивать с фермами в штате Айова, где есть хозяйства со сроком жизни 250 лет. А у нас устои эти 80 лет рушили. И не надо иллюзию испытывать, что когда 25 лет назад началось фермерское движение, в село пришли новые люди. Все наши фермеры вышли из советских времен. Понимаете, что это значит в плане психологии, морали? Всё только начинается, и придется набраться терпения, чтобы доказать, что именно фермеры – истинные хозяева российской земли, а вовсе не те, кто скупил сейчас по 50 тысяч гектаров.

– Истинных хозяев через несколько лет не будет, если их продолжат гнобить, у них даже урожаи отбирают, знаете?

– Я вот в Воронеж летал в прошлом году, когда в парня из-за земли стреляли. Всё село поднялось тогда. Он же кормилец был для них для всех. Бандитов в течение двух часов поймали. На пятый день фермеры собрались со всей области в этот Аненский район и начали говорить, что это неправильная политика, когда убивают за то, что люди землю обрабатывают. А политика сверху сейчас вся неправильная. И вопрос о доверии руководству АПК уже поднимается на съездах. Я думаю так, что последний год доверие к ним идет. Если их президент не уберет, сельхозтоваропроизводители сами поднимутся.

– Как? Пойдете революционным шагом на Красную площадь?

– Не обязательно сразу так. В 2005 году более 30 регионов вышли на многотысячные митинги и более 100 тысяч писем тогда коллективных написали президенту. После этого появился нацпроект по селу. Значит, снова будем письма писать президенту массово или выходить на площади в районных и региональных центрах. Я недавно только говорил в министерстве, что нацпроект, конечно, хорошее дело, но на самом деле ничего ведь не сделано, чтобы коренным образом изменить сельское хозяйство. Сёла разваливаются. Каждый год 1300 сёл в России исчезают. Это официальные данные исследований ученых.

– А председатель российского правительства Дмитрий Медведев совсем недавно на заседании Госсовета говорил, что у нас всё с деревней хорошо.

– Я сижу у министра на совещаниях, которые он проводит с разными вице-губернаторами каждую неделю. И они все врут. Все говорят: «Спасибо вам, деньги на гектар в регион выделены, сейчас бы нам дождя, и больше вообще ничего не надо». То же самое губернаторы говорят Путину и Медведеву. Это цепочка вранья. А мы говорим, что землю у крестьян отбирают повсеместно, что финансовое положение очень тяжелое. И вот, казалось, достучались. На коллегии минсельхоза начали говорить, что да, мы знаем, что треть хозяйств на стадии банкротства сейчас. Какая треть? 80 процентов! А потом снова на Госсовете выступают Брянская область, Липецкая область, и снова говорят про рост за два года в 190–200 процентов. И это всё постоянно.

На съезде, посвященном проблемам ко­операции, в Санкт Петербурге нам слова не дали. Выпустили ребят выступать, которые еще год не отработали в кооперативном движении. И мы сидим, которые по 15 лет кооперацией занимаемся. И сидит и слушает этих неопытных ребят человек из Астраханской области, который трехуровневую систему кооперативов работающую создал, куда 2300 фермеров входит.

Это второй съезд был. А по итогам первого была разработана концепция развития кооперации в России. И за год ничего не сделано. Не выполнено ни одно обещание. Я лично выступал на прошлом съезде и просил 10 миллиардов рублей на развитие кооперации. И министр кивал головой. Потом вместо 10 миллиардов появилась цифра 2 миллиарда 300 миллионов, а потом дали 300 миллионов на всю Россию, где у нас 7 тысяч кооперативов.

– Это некомпетентность или вредительство?

– Всё вместе, не одна здесь причина. Я вот замминистра по экономике и финансам в минсельхозе Юрьеву говорю, что даже если по разработанной ими программе к 2020 году 64% сёл будут газифицированы, а 53% обеспечены водой, никому это будет не нужно. Мы уже предпенсионного возраста, а молодежь семь лет сидеть и ждать не будет, через семь лет некому в селе будет работать. А он говорит, что не поймет, чего я хочу и почему меня не устраивают параметры госпрограммы. Они хотят, чтобы мы плясали от бюджета, а мы им говорим, что не можем, что нужно определять параметры, которые принципиально будут менять ситуацию. Иначе мы попадем в яму.

– Вячеслав Владимирович, а попробуйте пошагово объяснить, что нужно делать государству, чтобы изменить ситуацию в АПК? Вот я, например, слышу, как в деревнях уже воют из-за бездорожья и говорят, что готовы ради дорог отказаться от всех госсубсидий.

– Это не первый шаг и не второй. Для чего дороги, если сельхозпроизводитель плюнул и оставил уже землю, на которой работал? Основа аграрной политики – земельный вопрос. У нас в России за 20 с лишним лет меньше 20 процентов смогли закрепить землю в собственность, а это значит, что аграрная политика у нас провалилась. Надо навести в этом порядок. Да, это сложный шаг и он требует денег, но потом эти деньги, вложенные государством в оформление земли, с лихвой вернутся в те же муниципалитеты, которые будут получать 100% земельного налога. Оформленная земля это же уже другая база бюджета.

– А их вроде давать начали из федерального бюджета. Но Саратовская область возвращает их как невостребованные назад в Москву.

– Я могу объяснить это тем, что деньги должны быть использованы в течение года. Но в России сейчас нельзя за этот срок оформить участок земли. В среднем требуется два года. Второй момент: размер предлагаемого пособия. Тысяча государственных рублей на оформление гектара – это мало. И речь ведь идет о том, что 500 рублей из федерального бюджета, а 500 платит региональный. Но региональные бюджеты пустые. Да и нежелания выделять деньги оттуда я тоже не отрицаю. Интересно же в мутной воде самим распоряжаться землей, в том числе и за откаты. Я министру об этом говорил. И третье: в среднем по России отвести и оформить гектар стоит от 10 до 20 тысяч рублей. А где-то есть и 47 тысяч. И сегодняшняя тысяча рублей составляет десятую часть от того, что фермер реально затратит, не считая нервов, взяток и всего остального. И мы в решение съезда записали, что надо пересмотреть норматив.

– Даже если фермер согласен заплатить свои деньги за оформление земли, на которой он работает, загвоздка ведь в том, что по закону он ее оформляет как муниципальную. А потом муниципалитет выставляет ее на торги, и не факт, что она именно этому фермеру достанется.

– Абсолютно верно. Почему мы в ноябре-декабре сцепились с депутатами Госдумы? Они внесли поправку в статью 12 закона о КФХ, где как раз записали, что человек, который хочет оформить землю за свой счет, должен передать ее муниципалитету. Мы говорили: резервируйте эту землю за человеком, который ее оформил. Не пошли они на это. Хотя Совет Федерации нас поддержал.

– А Путин подписал этот закон.

– Подписал. Но сейчас мы готовим другую поправку, что если три года фермер арендует землю, то он имеет первоочередное право продления аренды. Оказывается, эта запись была в законе, но ее в 2013 году убрали, оставив себе простор для манипулирования.

– А раньше были у вас разногласия с властью, открытые столкновения?

– Открытый конфликт начался, когда мы выступили против запрещения держать свиней в личных подсобных хозяйствах. Всё руководство АПК на нас надулось. Второй конфликт случился, когда было принято постановление о выделении кормов на 12 миллиардов рублей, в котором было написано: кроме КФХ и ЛПХ. Мы обратились к президенту, что несправедливо малый бизнес лишать поддержки. Ведь только накануне на президиуме правительства обсуждали его развитие. Очень многое надо менять в отношении законодателей к земле. Но нужна политическая воля первых лиц.

– Районов, регионов?

– Страны сначала. Второй шаг, который спасет АПК, касается повышения доходности сельхозпроизводства. Нужно определить почвенно-климатические зоны, чтобы была грамотная господдержка сельхозпроизводителей. Смотрите, в Саратовской области в среднем мы получили в этом году по 200 рублей на гектар. А Краснодарский край...

– 2,5 тысячи!

– Правильно. А зачем субсидировать Краснодарский край, который получает урожай по 50 центнеров с гектара? Чем он дороже Саратовской области, где из пяти лет три неурожайных!

– А кто протащил эту схему?

– Это общий принцип: поддерживать эффективных хозяев. А теперь смотрите, что значит «эффективность»? Сейчас 90% государственных денег уходит в агрохолдинги, которые владеют 10–15 процентами земельных участков. У фермеров в 2–3 больше земель, но на них приходится 10% поддержки.

– Получается, что государственная политика сегодня состоит в том, чтобы разорить маленькие хозяйства.

– Всё правильно. Но они просто говорят, что приоритет – крупные собственники. Вот маленький пример. На молоко в прошлом году впервые выделили 12 миллиардов рублей. И на семейные фермы выделили 1,5 миллиарда. В итоге получилось минус 4% в производстве молока и около 4% минус по поголовью в агрохолдингах, которые получили 12 млрд рублей. 1,5 миллиарда рублей, отданные в КФХ, дали почти 6% рост поголовья и 5,4 – рост валового производства молока. Шесть процентов прироста поголовья – это 53 тысячи коров. Это 10 крупных хозяйств, которые сейчас планируют строить! Другие цифры есть. Из анализа выполнения программы по развитию семейных ферм. Скотоместо одно на корову в КФХ стоит 124 тысячи рублей. И в агрокомплексе одно скотоместо стоит

700–850 тысяч. Очевидно ведь, что в комплексе деньги не окупятся. Где же эффективность? Татарстан, который первый начал развивать крупные комплексы, уже отказался от них. И если по России за три года планируется 450 семейных ферм создать, то один Татарстан за два года тысячу ферм таких сделал уже. Нужно же понимать, что вкладывать в КФХ – это вкладывать в Россию. Глава КФХ никуда не уедет – ни в Лондон, ни в Америку, ни в Швейцарию. Но понимания нет.

– Почему? Кто по профессии эти люди, которые готовят решения на уровне страны?

– Они не понимают, что происходит в сельском хозяйстве. Посмотрите на губернаторов. Я вижу там много силовиков. Не хозяйственники они. 2000–3000 рублей на гектар господдержкой – нормальная цена. Умножаем на 76 млн гектаров обрабатываемой в России земли, получаем, что в год нужна господдержка 200 с лишним миллиардов рублей. Справедливо сделай, и в сельском хозяйстве зарплаты будут больше, подоходный налог, земельный налог, техника будет лучше. В челябинской ассоциации фермеров председателем министр. Они ему доверяют. У них по программе «начинающий фермер» государственные деньги детям фермеров начали давать. И те вернулись в сёла, получая грант в среднем в 5 миллионов рублей. И фермеры чуть ли не на коленях стоят в благодарность за такой подход.

– У нас в области давали по полтора и не детям фермеров.

– А максимальный размер 21 миллион рублей вообще-то дают.

– Наши фермеры тоже хотят, чтобы дети рядом оставались. Но у нас до этого далеко.

– Потому что региональная власть не видит, значит, перспективы в семейных фермах, а видит в крупных комплексах. На мой взгляд, это стратегическая ошибка.

– Сколько губернаторов понимают, что фермеры – наше будущее?

– Я думаю, человек восемь. Десятая часть.

– Что делать?

– Лидеров искать, которые будут отстаивать интересы фермеров. В одиночку люди не в состоянии справиться. Вот приехали ко мне из Брянской области несколько лет назад. Рассказывали, что новый состав депутатов в их Дубовском районе поднял земельный налог в 20 раз. Я им рассказал, что когда пришел лидером в ассоциацию Краснокутского района, то поставил задачу, чтобы 6 мест из 11 в районном собрании стали наши – фермерские. И из 15 депутатов потом было 8 фермеров. И эти брянские потом пошли по нашему пути. И налог сделали всего в два раза выше, а не в 20. Ну а кто не понял, придется хлебать тот квас, что дают. Но будущее все-таки за фермерами. Посмотрите, как к фермерам после знакомства люди, далекие от земли, привязываются. Хотя они же разные фермеры бывают – злые, колючие, с характером все, непростые. Но настоящие. Ненадуманные.