Александр Билюков: Земледелец зависит не только от погоды

Сложна работа земледельца. Фермер сегодня – это и менеджер, и растениевод, и механизатор, и экономист. Александр Билюков – фермер со стажем. По профессии механик, начинал работать мелиоратором. Но судьба так распорядилась, что он стал главой крестьянско-фермерского хозяйства в Калининском районе. Спокойный, обстоятельный, рассудительный, грамотный. Больше двадцати лет возделывает землю, дает работу сельчанам и связывает свое будущее с родным краем.

– Александр Александрович, как и почему вы стали фермером?

– В 1986 году я окончил институт механизации по профессии механика. И вернулся в Калининский район, работал в мелиорации. Начинал мастером в ПМК-65, потом занимался эксплуатацией мелиоративных систем. Строили насосные станции, они и сейчас сохранились, вот только орошения нет. В 1992 году решил попробовать себя в роли фермера, организовал свое хозяйство в дополнение к основной работе.

– То есть фермерство у вас было в качестве хобби?

– Я бы назвал это увлечением. Тогда в стране фермерское движение только зарождалось, и только начали давать землю в собственность. И у меня появилось 13 гектар. Работал сам, сын помогал, пока был школьником. Корни у меня деревенские, родом я из села Колокольцовка нашего района. И к крестьянскому труду был приучен с детства.

– Но ведь чтобы пахать, сеять, убирать, нужна техника. Как она у вас появилась?

– Тогда давали «силаевские кредиты» (Иван Степанович Силаев – последний глава правительства Советского Союза. – Прим. авт.) под 8%. И освобождали от налогов на пять лет. Хорошая была задумка. Кредиты давались под обрабатываемую площадь. Даже я со своими 13 га получил вполне приличную сумму, что уж говорить о тех, у кого земли было много. Вот тогда я купил тракторы и инвентарь. В течение трех лет кредит мы закрыли. Выращивали зерновые, корма, подсолнечник. Начало получаться. Появилось желание увеличиться.

– И как росло ваше хозяйство?

– В 2000-е годы окончательно распались совхозы. Представилась возможность взять в аренду паевые земли. Так, в 2002 году мы стали обрабатывать полторы тысячи гектаров, начали строить базу в семи километрах от села Казачка. Приобретали технику в кредит. Сейчас у меня 13 работников, большая их часть местные, из Казачки.

– Есть расхожее мнение, что в деревнях все поголовно выпивают, и найти нормальных работников невозможно.

– Пьют, как и везде. Есть выпивающие, но есть толковые люди. Сейчас становится труднее найти рабочую силу, многие механизаторы уже в солидном возрасте, а заменить их особо некем. И молодежи у меня – всего треть от коллектива.

– И полутора десятков человек хватает на вашу площадь?

– В уборку еще привлекаем человека три-четыре. И из Казачки, и из Калининска приезжают. Это не постоянные работники, они чистят зерно, убирают отходы.

Проблема в том, что Москва «тащит» людей. Многие уезжали. Оставались те, кого держали семьи. Эти механизаторы и животноводы у меня и работают. С ними сразу был договор, что работают они легально, «в белую». Чтобы и им, и мне было интересно. Но и любят меня проверять почему-то. Налоговики строго по графику раз в три года проводят проверку. Поэтому и стараюсь делать как положено. Всё платим – зарплаты, больничные, отпускные. Мы на едином сельхозналоге, проверяют доходы и расходы. И всё равно находят, за что оштрафовать.

– У них работа такая. Компромисс же всё равно находите, раз продолжаете работать.

– Конечно. Мы не такие великие бухгалтеры, всё равно находится какая-то зацепка. Сейчас у нас привлеченный бухгалтер, многие бумаги можно оформлять по Интернету.

– У вас проверяют не только отчетность, но и состояние семенного фонда, техники...

– Проверить семена – святое дело, это же мы для себя делаем. В марте отвозим семена на испытания защитнику (защита растений. – Прим. авт.) для обследования. Получаем рекомендации, чем протравить, если есть какие-либо примеси. Интересно же специалиста послушать, у них есть всё необходимое – лаборатория, опыт. Так повелось с социализма, стараемся не отходить. Они выдают результаты и по всхожести, энергии всхожести, нормам высева. Это же деньги. Можно высеять на гектар 2,5 центнера или 150 килограммов.

– Семена берете со своего урожая или покупаете новые сорта?

– В основном со своего, но и покупаю. Работаю с семеноводческим ОПХ «Красавское» в Самойловском районе. У них проводится опытная работа, создаются новые сорта. Езжу к ним на семинары, очень интересно поговорить со специалистами НИИ Юго-Востока.

С юга сейчас идет много семян. Они, может, и хорошие, но не районированные, брать их – большой риск. И с Ершовского района привозили – казалось бы, недалеко от нас, а климат совсем другой. Не зря же область всегда делилась на правый и левый берег, и семена были разные.

– Что собираетесь сеять в этом году?

– Примерно 15–20% – подсолнечник, остальное – зерновые. Ячмень, пшеница, озимые, яровые, всё вместе. Третья часть – пары. Озимые для нас – страховой объем. Даже в 2010 году (год, когда в европейской части России была аномальная засуха. – Прим. авт.) озимые нас выручили. За 20 лет моего фермерства озимые пропали один раз в 2011 году, после осеннего посева в приснопамятном 2010 году. Семена были хорошие, в Росташах взял в Аркадакском районе, и все равно все пропали.

В 2010-м выжили за счет озимых и подсолнечника.

– После 2010 года многие стали увеличивать площади под этой культурой...

– Мы больше занимаемся зерновыми, пшеницей. В основном из-за пайщиков, ведь рассчитываемся за аренду земли зерном. А они, владеющие землей, на 80% бабушки. Держат скот, птицу, для кормов просят яровые. Из-за них сеем пшеницу, и на семена и продажу немного остается.

– И за счет чего же выживаете?

– Сидим на кредитной игле. Кредитуемся с первого дня нашего КФХ. Ростовщики дают под три процента в месяц, а банк выдает под залог техники. В Россельхозбанке я брал кредиты и под 15, и под 10%. Конечно, если бы были под 8%, можно было бы развиваться. Каждый год беру кредит под сезонно-полевые работы. Он был под

10,75%. На год крутовато, но деваться некуда. Сейчас ставку подняли почти до 14%.

– Вы это связываете с ростом курса доллара?

– Я не понимаю, почему так произошло. Это короткие кредиты, через год их возвращаем. В основном деньги берутся на горючку и на запчасти. Повышение процентной ставки негативно скажется на развитии нашего производства. Ведь кредиты выдаются под залог техники. А у нас потребность в деньгах больше, чем залог. Техника стареет, и залог становится меньше. Комбайны старше 10 лет в залог не берут. А мы при такой ставке за кредит не можем свой парк обновлять. Вот если бы кредиты давали на 15 лет, то за это время больше лет с хорошим урожаем. Могли бы и раньше рассчитаться, и закупить новые сельхозмашины.

– Какие же комбайны в вашем хозяйстве?

– У меня три зерноуборочных комбайна «Нива-Эффект» 2007-го, 2008-го и 2009 годов выпуска. И еще есть трактора бэушные. Новых ни разу не брал. В марте вся техника прошла техосмотр. Есть местный инспектор, всё по плану.

– Ну а заботу государства о сельхозпроизводителе вы чувствуете?

– Забота началась с льготного дизельного топлива. Всё бы хорошо, да в районе закрыли нефтебазу. Тягаем горючку с Энгельса. Раньше можно было на месте взять четыре тонны – вывез к себе, и на посевную хватит. А из Энгельса меньше 10 тонн не везут. Пришлось увеличить свои емкости, чтобы заготавливать хотя бы на полгода. Плюс приходится оплачивать бензовоз. Поэтому и без кредита не обойтись. С урожая снова покупаем топливо.

Пока была своя нефтебаза, горючее выделяли каждый месяц. Выделят мне две тонны, и денег меньше потратил. Было удобно всем, особенно мелким. Сейчас приходит большой бензовоз, сливает топливо, а потом разбирают по хозяйствам.

Получается, что раньше субсидию давали, и я горючку закупал. Теперь беру на кредитные средства, а субсидии мне дают позже.

Для закупки топлива кооперируемся с коллегами. И для закупки семян тоже. Всё упирается в транспорт. Ведь за одни и те же деньги можно привезти и на одно хозяйство, и на три. Есть разница. Помогаем друг другу. Бывает, у кого-то нет семян, даем взаймы до будущего урожая.

– Каков объем господдержки на гектар пашни?

– Это плавающая сумма. Каждый год разная. Минсельхоз при расчете поддержки берет три года, в основном влияет урожайность предыдущего года. Скрывать урожайность не имеет смысла – субсидия будет меньше.

– То есть позиция областного минсельхоза – поддерживать тех, кто лучше работает?

– Я думаю так. И смысла обманывать нет. В этом году субсидии получили до 1 апреля, очень вовремя. Весной мы всегда без денег. Когда субсидии приходят ближе к маю, сев ранних зерновых уже завершен. И еще: когда субсидия уже получена, то можно уменьшить короткий кредит и сэкономить на процентах.

– Труд земледельца – всегда большой риск...

– Мы зависим не только от погоды. Например, недавно семена подсолнечника из «Янтарного» многих убеждали купить в кредит. Когда вникли, поняли, что предлагают кабальные условия. Выходит, что лучше самому взять кредит и купить что хочешь.

– Чтобы не быть обманутым, приходится вникать во многие проблемы?

– Стараюсь ездить на семинары к Щукину в ОПХ «Красавское». В июле там проходят «Дни поля». И техника выставляется, и семена НИИ Юго-Востока презентуются. И в Аркадак езжу, там тоже институтские делянки. В июле уже видно все посевы. Профессора всё расскажут, на земле всё покажут. Прошлым летом показывали делянки после града.

– Удобрения используете?

– Пользовался раньше, сейчас обхожусь без них. Всё упирается в деньги. Строительство идет, дороги, склады... И всё одной головой не охватишь. Надо с кем-то советоваться. В районе есть специалист защиты растений, он дает рекомендации. Появились какие-то вредители, вызываю, он приезжает, объясняет, чем обработать. Действую по ситуации. Начинаем смотреть, где подешевле взять препарат, какое у этой химии последействие. Советуемся в Красавском с агрономами, записываю. Держать хорошего агронома нам не по средствам. Если неурожай, самому можно ужаться. А люди не поймут, почему у них нет зарплаты...

– С агрономами всё ясно. Как оцениваете обеспеченность хозяйств механизаторами?

– Нужно идти по пути интенсификации. Например, заменить три «Кировца» одним мощным трактором. Вот уже три механизатора и высвободились. В Самойловском районе так делают в больших хозяйствах, от 10 тысяч гектаров. Так же и с комбайнами.

Механизаторам многим за 40. Пройдет 10 лет, где брать новых? У молодежи ведь как: хотят всё и сразу – машины, квартиры. Сейчас многие в Москве на заработках. Две недели работают, приезжают домой и две недели пьют пиво. У меня уехал механизатор, работает на погрузчике в ночную смену. Получает 50 тысяч. Но уехал он в зрелом возрасте – на сколько его хватит? Сейчас есть такая тенденция, что разрыв между зарплатами в столице и у нас сокращается. В Москве надо оплатить квартиру, дорога тоже чего-то стоит. Если оставшиеся деньги будут не намного больше тех, которые можно заработать дома, люди начнут возвращаться.

А та молодежь, кто приходит, они все раньше работали со своими родителями. Начинали штурвальными. Все мои молодые механизаторы прошли через наше ПТУ. У меня сейчас работает молодой мальчишка. Он не уезжал в город, его «не развратили».

– Но он живет в родительском доме. Как другим решить жилищный вопрос?

– Сейчас в деревне много брошенных домов. Их занимают и начинают потихоньку отстраиваться. Езжу по школам, смотрю, много же ребят. Кто-то да останется.

– И многие из них идут в ПТУ?

– Идут. Проезжаю мимо, в общежитии свет горит. Значит, есть там жизнь! Я пока не бегаю в поисках специалистов, в деревне все знают, где можно найти работу. Приходят сами.

– Чтобы планировать свою деятельность, нужно заранее знать, по какой цене вы продадите собранный урожай.

– Безусловно. Недавно я прочитал в газете, какова будет нижняя граница цены на пшеницу. Уже можно как-то просчитать. Всегда бы так! Мне кажется, что площади под посев той или иной культуры должны планироваться централизованно и доводиться до каждого хозяйства. А то мы шарахаемся из стороны в сторону. В этом году гречка дорогая, все на следующий год посеяли, цена упала. А на западе фермер знает, что он посадит 50 гектар сои – ему за нее заплатят, а посадит больше – сбывай куда хочешь.

– И напоследок. В вашем хозяйстве есть овцы, за которых вы удостоились благодарности от губернатора «за вклад в развитие животноводства»...

– Когда организовалось КФХ, встал вопрос, как кормить людей. Работники наемные, в чистом поле – с банками не набегаешься. Наняли повариху, стали мясо закупать по деревням. Подумали, зачем это нужно, заведем себе баранов. Им корма нужно меньше, чем свиньям. У одного фермера были овцы эдильбаевской породы. Это курдючные грубошерстные овцы мясо-сального направления. Они ему надоели, я забрал. Думал, съедим за лето. Они и в зиму остались. Построили сарай. Их стало 30, через зиму 40...

– А сейчас?

– Сейчас 250. Зрелый баран – около 80 кг в живом весе. А по мясу килограммов 40. У нас хорошее пастбище в пойме речки. Осматривать животных и делать им прививки приезжают специалисты, ветеринарный пункт есть на три деревни. Теперь мяса хватает не только на обеды, его покупают и свои рабочие.