Наталия Королькова: Отвоевать право на трезвость
Движению за народную трезвость в Саратове 120 лет. Юбилей Саратовского общества трезвой и улучшенной жизни, первой в городе организации, ставившей свой целью здоровый образ жизни, отметила неделю назад региональная общественная организация трезвости и здоровья. Нынешнее общество трезвости возникло менее тридцати лет назад, в 1986 году. Все эти годы его возглавляет Наталия Александровна Королькова.
– Наталия Александровна! Тогда, без малого тридцать лет назад, вы представляли себе, за что беретесь?
– Нет, конечно... Вы правы с этим вопросом, правда, мне его никто не задавал никогда. Я немножко авантюристка, всегда берусь, если дело по душе, а рассчитывать начинаю потом. Но, по-моему, это отличает и наше поколение, и вообще русских. Сейчас, оглядываясь назад, я порой думаю: неужели можно было за это браться нормально и разумно?
– А с чего всё началось?
– В то время была другая страна, другие порядки, общественная организация создавалась сверху. Но трезвенническое движение приложило усилия, чтобы государство приняло эти законы. Началось всё с выступления академика Федора Углова. Его доклад об алкоголизации страны был как разорвавшаяся бомба. Обеспокоенность интеллигенции выразилась в том, что начали создаваться клубы трезвости. В Саратове клуб был создан хотя и незадолго, но все же до принятия государственных решений. Это тогда было проявлением оппозиционности, а на её волне кто только сюда ни пришел. Потом уже от этой идеи они перешли к размышлениям о государственном строе, политической системе. Многие просто липли на оппозиционность. Со временем пришлось очищать организацию. У нас все-таки главное – абсолютная трезвость.
Трезвеннические движения в истории России всегда к чему-нибудь да приводят. В 1859 году начались трезвые бунты – крестьяне поднялись против откупной системы. Кабатчик был заинтересован продать как можно больше. А крестьяне не хотели, чтобы их спаивали. Меня поражает, что они, хотя и были крепостными, порой были свободнее нынешнего народа – по своему самосознанию. А через три года после этих бунтов отменили крепостное право.
– И на смену откупной системе пришла государственная монополия. Торговать стали меньше?
– История показывает, что, в какую бы сторону ни менялась система, происходит увеличение продаж. Сейчас говорят о том, что нужно ввести монополию государства. Я не вижу в этом особого смысла. Лучше регулировать сам процесс торговли. В 1985–1987 годах сокращение количества точек и часов продаж и другие меры дали уменьшение потребления. Сейчас ограничение времени продаж, повышение стоимости бутылки водки тоже потихоньку дают результат...
Двадцать лет работы обществ трезвости в царской России привели к введению сто лет назад сухого закона. Никакого указа не было. Просто Николай Второй обратился к губернаторам с таким предложением – притом что тогда Россия была самой малопьющей страной в мире. Ни одной губернии не нашлось, которая не воспользовалась бы этим правом. И это было не с началом войны, как обычно говорят. Началось с весны 1914 года. Вот вам разница между степенью алкоголизации населения тогда и сейчас. Сейчас подобные меры вызовут бурю, бунты.
– Запрет на торговлю ночью я всецело поддерживаю, нигде в разных странах не видел, чтобы ночью торговали. Но вот в разгар горбачевско-лигачевской кампании мы семьёй отдыхали в Крыму. Крымские вина было невозможно купить. Зато раз в неделю в Гурзуф приезжал грузовик с водкой, который брали штурмом...
– Я абсолютная трезвенница. Однако, на мой взгляд, то, что было тогда сделано, – вредительство. Это дало повод дискредитировать саму идею борьбы за трезвость. Но есть и другая сторона: как снижать потребление алкоголя, прийти хотя бы к восьми литрам на душу населения, пороговой черте, определенной Всемирной организацией здравоохранения.
Лет сто назад человек мог десять, пятнадцать, двадцать лет употреблять алкоголь, но алкогольная зависимость не формировалась. Сейчас она формируется за год, два, три. Молодой приходит – он уже зависим.
– Почему?
– Поколение наших родителей было рождено от трезвых русских людей. Мой дед жил в деревне, он вообще не употреблял алкоголя. Он пил чай – по нескольку раз в день. И как пил! Это была целая церемония. Русская чайная церемония.
Нынешние энергетики, джин-тоники – это гремучая смесь: они вызывают стремительное привыкание, формирование зависимости.
– А как меняется количество выпиваемого?
– В абсолютном алкоголе в год на душу населения (считая всех – начиная с младенцев) у нас сейчас называют 14–16 литров в год. Хотя за прошлый год в Саратове на 24 процента снизилась алкогольная смертность, а это главный показатель снижения потребления. В прошлом году более четырехсот человек погибло от алкоголя – прямая причина. Кстати, сто двадцать лет назад статистика была более точной. Не было лукавства. Тогда, если, скажем, человек умер, задранный медведем в лесу, но будучи пьяным, то так и писали. Сейчас такой статистики нет.
Однажды на коллегии министерства здравоохранения, посвященной проблемам демографии, слушала их, слушала, кипела, кипела... Спрашиваю: что является главной причиной смертности от сердечно-сосудистой недостаточности? Они хором: алкоголь! А почему вы молчите об этом?
– У меня вызывает сомнение закон о повышении минимальной цены. Будут пить больше суррогатов...
– Статистика показывает: когда снижается потребление легального алкоголя, снижается и потребление фальсификатов. Мне дали официальную справку в судмедэкспертизе, что за полтора года горбачевского сухого закона смертность от суррогатов уменьшилась на 25 процентов.
– Всегда с трезвенниками боролись лоббисты алкогольного промысла, производители, торговцы... С вами борются?
– Ох, какие вы вопросы задаете! Например, недавно я получила шквал оскорблений на форумах. Когда год назад мы, общественная палата, лоббировали в областной думе принятие полусухого закона, поступало множество эсэмэсок от представителей малого бизнеса, которым основной доход приносит, конечно, алкоголь. Очень много было недовольства людей ресторанного бизнеса, хотя их этот закон не затрагивал. Но они меня предупредили: и не затрагивайте!
Однако главный лоббизм происходит в законодательных органах. На нас как на серьезную опасность, конечно, не смотрят. Хотя мое заявление относительно проектов расширения производства водки у нас в Саратове... Ставку на это попыталось сделать правительство, и я уже дважды высказывала жестко свое мнение и буду высказывать, что этого нельзя допускать... Ну, тут можно чего угодно ожидать. Но система убеждения, которую мы пытаемся выстраивать, система доказательств – она действует. И я предпочитаю договариваться. Я понимаю прекрасно, что полностью убрать алкоголь из нашей жизни – это не при моей жизни будет.
Хотя если представить, что каким-то чудом исчезли алкоголь и табак... На 80 процентов освободятся тюрьмы. Но 80 процентов освободятся психиатрические клиники. Я помню старых психиатров, профессора Гамбурга, который был членом нашего правления. Тогда они говорили, что 20 процентов их пациентов – алкогольные психозы, а 80 – генетика и так далее. Сейчас наоборот.
– Когда же произошел этот разворот?
– Россия начала сильно алкоголизироваться с 70-х годов двадцатого века, тогда четверть бюджета была алкогольная. Хотя на алкогольные деньги все правители всегда рассчитывали. Очень интересна история отмены сухого закона в Советской России. Как Сталин убеждал Ленина, а он до конца своей жизни так и не согласился. Алкоголизм и социализм несовместимы – было такое четкое понимание.
Кстати, знаменитую 30-градусную водку «рыковку» придумал наш саратовский алкоголик Рыков. Он, оказывается, во Франции лечился от алкоголизма, это наш Владимир Ильич Вардугин в архиве нашел.
А Сталин собрал иностранных журналистов специально, чтобы объяснить им, почему отменяется сухой закон. Индустриализация, нужны государству деньги. Это было в 1925 году. Тем не менее до войны уровень потребления был один литр на душу населения.
– В царской России православная церковь поддерживала трезвенническое движение. Обер-прокурор Священного синода Победоносцев, которого у нас принято вспоминать недобрым словом, прямо давал указания епархиям. А сейчас?
– В 1894 году создались светские общества трезвости. Затем – государственные попечительства о народной трезвости. Возглавляли их губернаторы. И самым лучшим попечителем был Петр Аркадьевич Столыпин. Он не пропустил ни одного заседания, принимал заинтересованное участие – это тоже мы нашли в архивах. Чуть позже православная церковь начала создавать общества трезвости при приходах, их было около трех тысяч, если не ошибаюсь.
Сейчас церковь тоже возглавила трезвенническое движение. Это началось с антиалкогольных фильмов и роликов, которые снял отец Тихон (Шевкунов), и его проекта «Общее дело». Всё это в 2009 году пошло на Первом канале. Ровно два месяца – январь, февраль. Потом на некоторых других, более мелких каналах прошло, и всё, закончили. А общественную религиозную организацию «Общее дело», которую создал отец Тихон, он сохранил до сих пор. Он приезжал к нам в Саратов, тогда еще был Ипатов, и они создали совет, то есть он их понудил создать. Но Шевкунов уехал, и всё это было благополучно похерено, как будто и не было. Правда, епархия занималась тем, чтобы его фильмы показывали в школах и так далее.
Когда сюда прибыл владыка Лонгин, мы буквально на третий день пришли к нему, он нас сразу принял, и в разговоре я быстро поняла, что он очень хорошо понимает эту проблему. Он сразу сказал: отец Пахомий будет духовным окормителем общества трезвости. Отец Пахомий в Покровско-Николаевской епархии этим занимается. Пытаются создать общество при мужском монастыре. Но пока туго идет дело, туго.
Радует то, что молодежь становится постепенно более трезвой. Тренд на трезвость укрепляется в этой среде.
– Но часть все-таки идет за «Клинским»...
– Нет, сейчас за «Клинским» лохи бегают. У них сейчас такой лозунг есть. Вообще пассионарных людей немного, тех, кто может отстаивать и продвигать свои идеи.
На пресс-конференции на днях один журналист мне заявил: «Пил, пью и буду пить!» Он думал, что я буду уговаривать его не пить? Я этим не занимаюсь. Ко мне алкоголики приходят, и то сначала выясняю, сам он пришел или его за ручку привели. В зависимости от этого с ним по-разному работать надо. Если сам пришел – это другое дело, это от души.
Очень важна работа с детьми. Я говорю об этом где только могу. Мы создали – и она по-прежнему единственная – программу первичной профилактики для детей шести-девяти лет.
– А какая же профилактика в таком нежном возрасте?
– А когда нужно воспитывать ребенка?
– Пока поперек лавки лежит...
– От утробы мамы и до трех лет закладывается основное. Если ребенку с трех, с пяти лет закладывается алкогольная программа, исправить его очень трудно. Мы не можем прийти в семью и начать воспитывать с утробы. Поэтому начинаем с шести лет. Объясняем опасность употребления алкоголя. Применяем некоторый элемент шоковой терапии – естественно, с учетом возраста.
Дети мечтают, например, какая будет у них семья. Рисуют свадьбу, свадебный стол. Потом показываем родителям: что стоит на этом столе. У них волосы дыбом встают, когда они видят, как их шестилетние дети запрограммированы на алкоголизацию.
Был случай: шестилетний мальчик не умел писать, свое имя написать не мог. А на свадебном столе нарисовал бутылку и написал на ней: «Шампанское». Он не написал, он нарисовал, как картинку, то, что он много раз видел на столе и запомнил.
Эта программа рассчитана прежде всего на педагогов-психологов, чтобы они вели эти занятия. Они есть во всех школах, но не ведут же! Вот мы сейчас готовим летнюю программу, выезд в лагерь. Но туда педагогами поедут только энтузиасты.
– На какие средства существует ваше общество? Получаете ли какие-то гранты? В иностранные агенты вас не записывают?
– Иностранцы нам никогда помогать не будут. В этом я убедилась.
Как-то, 15 июля, в День народонаселения, перед нами выступала в областном правительстве представительница ООН. Просвещала нас. Много говорила о том, что угрожает демографии: наркотики, СПИД... Я спросила: «А алкоголь?» «Это ваша внутренняя проблема. Мы ею заниматься не будем».
Несколько лет назад иностранный фонд проводил конкурс среди НКО по помощи детям-сиротам. Я была на их семинаре в Москве. Когда выяснилось, что у нас до 90 процентов социального сиротства имеет причиной алкоголизм, они изменили условия конкурса: всё, что угодно, кроме алкогольной тематики!
Частично мы зарабатываем сами, медицинской деятельностью. Привлекаем спонсоров. Хорошо помогает депутат областной думы Олег Подборонов. Никогда не отказывает Леонид Писной. Александр Михайлович Тимошок, недавно скончавшийся, один раз меня подробно выслушал и с тех пор много раз помогал. Есть и другие спонсоры.
Мы выиграли в четырех группах президентских конкурсов. Но просили на детский проект на год два миллиона, а дали только 600 тысяч.
– Что вы можете назвать своим основным достижением за эти годы?
– Я ставила перед собою простую и сложную задачу – приучить людей к слову «трезвость». Когда мы начинали нашу работу, само это слово вызывало у всех усмешки. Сейчас этого нет. Но... Вот я уж такая трезвенница, всем известная. Так меня до сих пор пытаются уговорить выпить!
– Зачем?
– А вот поди знай! Им неуютно оттого, что я не такая, как они. Отвоевать право на трезвость я считаю своей миссией. И в том, что теперь люди со всё большим пониманием это воспринимают, есть некоторое достижение.