Сергей Власкин, Сергей Дубовицкий: «Когда понятия неверны, дела не идут»
С недавних пор аппарат, разработанный двумя Сергеями, Власкиным и Дубовицким, используют в больницах и поликлиниках Саратовской области и других регионов, он применяется в ветеринарии, в быту и в спорте. В основе прибора лежит идея использования «лечебного воздействия электромагнитным полем СВЧ-диапазона нетепловой интенсивности». Его создатели продвигали свое детище на рынок больше 10 лет. Какой путь нужно пройти, чтобы инновационный прибор стал востребованным?
– Слово «инновация» сейчас одно из самых употребляемых, как когда-то «перестройка», а немного позже «демократия»...
С. Д.: Прежде всего, надо разобраться, что это такое. Как нам объяснили венчурные капиталисты, в России это понятие, как правило, используется неверно. За инновацию принимается идея. А на самом деле это новая технология, востребованная не только исследователем, но и потребителем.
– Вы такую технологию нашли. И на ее основе ваше предприятие выпускает медицинский прибор.
С. В.: Аппарат «Акватон», по мнению руководителей ряда венчурных фондов, является реальной инновацией. В его основе лежит новое физическое явление, эффект «резонансно-волнового состояния» водной среды. Аппараты являются эффективным средством для лечения многих заболеваний. Это недорогая и доступная технология, в том числе и для населения. Сейчас мы выпускаем разные модели аппаратов, предназначенные как для применения в лечебных учреждениях, так и в домашних условиях.
– Кто и когда сделал это научное открытие?
С. Д.: Этот эффект открыт в саратовском филиале Института радиоэлектроники РАН в конце прошлого века. Один из авторов открытия – Вольдемар Петросян. С 2002 года он работает в нашей компании.
– Об общественно значимых результатах позволяет говорить широкое использование новинки. Когда ваш прибор начали активно применять в государственных лечебных учреждениях?
С. В.: Первую партию аппаратов для одной из государственных саратовских больниц мы продали в декабре 2012 года. На этот момент было уже продано порядка 1500 аппаратов. Был накоплен достаточно большой положительный опыт его использования в домашних условиях и в условиях частной медицины. Однако государственная медицина оставалась абсолютно равнодушной к этому процессу, до тех пор пока главный специалист горздрава по физиотерапии Жанна Вилюмова не разглядела этот метод и не поверила в него. С ее подачи у нас были куплены первые аппараты через систему госзакупок. Результаты использования «Акватона» оказались впечатляющими. Нам удалось довести эту информацию до главы минпрома Сергея Лисовского, заручиться его поддержкой. С его подачи совместно с минздравом в мае прошлого года состоялось совещание, где мы рассказали о приборе главным врачам больниц области. И только потом процесс внедрения в государственных лечебно-профилактических учреждениях сдвинулся с мертвой точки. Большую роль также сыграла установка губернатора на то, чтобы местные новые решения в первую очередь внедрялись в Саратовской области.
С. Д.: Несмотря на эту поддержку лечебно-профилактические учреждения не торопились покупать новые для себя аппараты. Поэтому мы провели достаточно массированное тестирование, установив порядка 20 аппаратов в ЛПУ, и получили отзывы, на которые, честно говоря, даже не рассчитывали. И только после этого начали получать первые деньги. Теперь мы уже полностью уверены, что эта технология высоко оценивается как пациентами, так и персоналом больниц. Медики также оценили модель для домашнего использования.
– При лечении каких болезней зарекомендовала себя первая партия ваших приборов?
С. В.: Практически всех, с которыми сталкивается поликлиника. Это бронхолегочные заболевания, заболевания опорно-двигательного аппарата, урологические и гинекологические заболевания, гипертония. Специалисты со стажем отмечают существенное сокращение сроков лечения, полное отсутствие обострений, отсутствие электромагнитной нагрузки на пациентов и персонал. А еще аппараты очень просты в использовании и, что немаловажно, стоят существенно дешевле традиционных средств физиотерапии.
– Мы как-то перескочили на приятный для вас период освоения «Акватона» госучреждениями. А как же трудный путь исследователей, полный подводных камней и лишений? Как всё началось?
С. В.: Мы узнали об эффекте «резонансно-волнового состояния» водной среды чисто случайно – на передаче «Наука и мистика», проводимой Андреем Наймушиным на саратовской ГТРК. Там мы познакомились с основным автором открытия Петросяном. Было это в 2001 году.Скорее всего, это открытие не вышло бы за рамки академической науки, если бы мы не решили развить данное направление и довести его до практического использования.
С. Д.: Таким образом изобретение попало в частную структуру, в задачу которой не входит исследование. Основная миссия частников, как известно, заключается в зарабатывании денег. С точки зрения коммерции это было натуральным безумием. Ведь это не был классический проект – вложил, получил деньги, окупил. У нас много друзей-физиков, ведь мы выпускники физфака СГУ. И один из них, известный в Саратове бизнесмен Александр Благодаров, заинтересовался разработкой и внес в нее существенный вклад на первом этапе.
– То есть этот человек стал вашим бизнес-ангелом?
С. Д.: Да, в чистом виде. Он финансировал проект первые три года, когда были сделаны очень важные первые шаги. Затем мы получили грант фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, что позволило расширить масштаб исследований. И только в 2012 году проект вошел в федеральную целевую программу развития фармацевтической и медицинской промышленности до 2020 года.
– Насколько мне известно, вы активно сотрудничали с учеными-медиками?
С. В.: Это так. В 2004 году в Саратовском военно-медицинском институте была создана научная лаборатория. Медики разрабатывали лечебные и диагностические методики, мы – аппаратную часть. Так объединились усилия физиков и медиков.
С. Д.: Нам повезло, что в этой лаборатории сложилась команда энтузиастов, которой и был выполнен основной объем исследований. Были развиты диагностическая и терапевтическая технологии. На полученном материале защищен ряд кандидатских диссертаций. Это была нормальная, очень качественная научная работа, по результатам которой опубликовано более 100 работ. Несколько позже в процесс включились специалисты мединститута, ортопедического института, московских и зарубежных клиник.
– Как я понимаю, в результате появился аппарат «Акватон». Надо было доказывать его полезность. Если честно, я бы не согласилась опробовать новый прибор не то что на себе, но даже на своем коте.
С. Д.: Разумеется, преодолеть барьер недоверия было очень сложно. Разработчик может быть уверенным в суперэффективности своих методов, но нужны большие усилия, чтобы доказать это потенциальным потребителям. Конечно, первые исследования проводились на животных.
– Кто стал вашим первым подопытным кроликом? Краем уха слышала, что это был не кролик и даже не крыса, а бойцовая собака...
С. В.: Когда мы пришли в ветклинику СГАУ, ветеринары, чтобы мы их не отвлекали от работы, направили нас к владельцам собак, участвующих в собачьих боях. Публика это специфическая, а собаки у них дорогие, которых они «страшно» любят. И первым нашим «пациентом» стал питбуль сразу после боя, который всегда завершается очень серьезными травмами. «Акватон» оказался очень действенным при заживлении ран.
– И еще он отлично проявил себя при лечении коров.
С. Д.: Коровы были позже. В аграрном университете мы познакомились с профессором Александром Семиволосом, заведующим одной из кафедр и настоящим энтузиастом своего дела. На базе одного из хозяйств области он провел исследование, которое показало, что при лечении скрытых форм мастита у коров «Акватон» имеет высокую эффективность, даже когда он используется как единственное терапевтическое средство.
– И в чем же преимущества «Акватона» в этом случае?
С. В.: Скрытый мастит достаточно сложно выявить, хотя им может быть поражена большая часть стада. При использовании антибиотиков после курса лечения молоко нельзя использовать пять-шесть дней, пока в нем еще есть следы лекарства, поэтому и идет поиск безмедикаментозных методов. Исследование в СГАУ показало, что «Акватон» эффективней антибиотиков, применяемых при мастите не только для лечения, но и для профилактики. Предварительные оценки говорят о существенном экономическом эффекте, так как хозяйства на эти цели постоянно тратят немалые деньги.
– Наверное, все молочные фермы области выстроились в очередь?
С. В.: Если бы! Окрыленные экспериментами Семиволоса мы по-честному пытались внедрить «Акватон» в животноводческих хозяйствах. Это было в 2010–2011 годах. Получили результат, близкий к нулю. Ветеринары объясняли, что им проще вколоть антибиотик за 25 секунд, чем держать аппарат у вымени буренки по 7–10 минут. Это вполне объяснимо, ведь ветврач отвечает за несколько сотен голов.
С. Д.: Дело в том, что для товарного животноводства наша технология пока недостаточно адаптирована. Зато она постепенно приживается в племенных хозяйствах, где животных мало и они дорогие. «Акватон» охотно покупают небольшие коневодческие фермы Подмосковья.
– После этого эксперименты с «Акватоном» в аграрном университете прекратились?
С. В.: Работа в СГАУ продолжается. Разрабатывается специальная конструкция аппарата, удобная для ветеринаров. Кроме того, получены очень интересные результаты при обработке аппаратом «Акватон» сборного молока. Оказалось, что «Акватон» обладает сильным бактерицидным действием. При обработке молока количество колоний маститной микрофлоры падает в сотни раз.
– То есть мы имеем дело с успешной инновацией. Какие факторы должны совпасть, чтобы она стала востребованной?
С. Д.: Инновация должна обладать хорошим финансовым потенциалом, чтобы оправдать инвестиции. Продукт в силу новизны и востребованности должен стоить намного дороже, чем издержки.
Настоящая инновация начинается тогда, когда, во-первых, есть продукт, в основе которого лежит новая идея, причем желательно, чтобы эта идея была новой в мировом масштабе. Во-вторых, эта идея должна помогать решать определенные жизненно важные задачи, а внедрение – сулить немалый экономический эффект.
Продукт должен существовать не в виде опытного образца, а уже продаваться мелкими партиями, то есть уже должно быть решено большинство вопросов, связанных с сертификацией и подготовкой производства. Разработчикам следует точно понимать запросы своей целевой аудитории и ситуацию с конкурентами. Новый продукт должен иметь высокое соотношение цены и производственных издержек. И только тогда к процессу подключаются венчурные фонды. До этого проект должен поддерживаться государством, бизнес-ангелами и т. д.
У нас более распространена менее «рыночная» точка зрения, когда любой разработанный макетный образец уже считается инновацией, и дальше, как правило, дело не идет.
– Раз уж заговорили о внедрении инноваций, какие условия необходимы для того, чтобы отечественное промышленное производство, в том числе инновационное, не просто развивалось, но и было конкурентоспособным?
С. В.: Судьба инновационного процесса и промышленности в целом будет печальной, пока реально не появятся финансовые инструменты. В ВТО вошли, а финансовые инструменты такие, как будто мы находимся за железным занавесом. Это является фундаментальной причиной, которая не позволяет получать экономические результаты от инновационной деятельности, как у зарубежных конкурентов. Им доступны кредиты под 3–4 процента, выдаваемые не под залог недвижимости, а под контракты на поставку оборудования. В результате эти компании быстро развиваются, продавая свою продукцию в десятки стран и обеспечивая высокую зарплату персоналу. Российские производители не располагают такими возможностями, поэтому на территории РФ российская продукция в крупных проектах стремительно вымывается. В разных сегментах ситуация, конечно, не одинаковая, но тенденция, насколько нам известно, похожая. С разных трибун говорится много правильных слов, но суть вопроса старательно обходится, и ничего реально не меняется.