Сигналы

Это раньше у нас была страна советов. Теперь у нас страна сигналов. Согласитесь, что дождаться от власти каких-либо ясных и понятных слов о том, что будет в близком и далеком будущем, трудно. У нас популярна система сигналов, которые каждый волен истолковывать так, как ему приятнее и удобнее.

Ожидания после сочинской Олимпиады были разнонаправлены. Одни, потирая потные пухлые ручки, вещали: «Вот ужо закончится Олимпиада, и Путин всем либералам покажет». Другие – наивные – ждали, что после сочинского триумфа подобревший президент одарит нас невиданными свободами.

«Покайся, Иваныч! Тебе скидка выйдет»

Так советовала жена булгаковскому персонажу Никифору Ивановичу Босому, но не послушался он. Что с ним дальше стало, вы, должно быть, знаете...

Первым индикатором стало «болотное дело». Вынесение приговора специально отнесли на первый послеолимпийский день, чтобы подчеркнуть: началась иная жизнь. И вот приговор вынесен. Сергей Кривов получил 4 года лишения свободы, Андрей Барабанов – 3 года 7 месяцев, Степан Зимин, Алексей Полихович и Денис Луцкевич – 3 года 6 месяцев, Артем Савелов – 2 года и 7 месяцев, Ярослав Белоусов – 2 года 6 месяцев. Александре Наумовой (Духаниной) суд вынес условный приговор – 3 года и 3 месяца.

Жестокий приговор? Несомненно. Неправедный? Абсолютно. Давать реальные сроки лишения свободы за то, что некий омоновец испытал испуг и стресс, – это абсурд. Но абсурдом нас не удивишь. Впрочем, у приговора есть другой аспект. Судите сами: защитники осужденных подали кассационные жалобы. Мне лично представляется, что Верховный суд снимет со сроков «довески» в шесть или семь месяцев. Все узники Болотной провели в следственном изоляторе по полтора и более года. Вычитаем эти месяцы и дни из сроков приговора. Получается, что практически все, может, кроме Сергея Кривова, получают право на условно-досрочное освобождение. Но это самый важный аспект в данной ситуации – об условно-досрочном освобождении надо просить, признав свою вину. Готовы ли на это восемь политзаключенных, пока никто не знает. Тут коллизия еще и в том, что те, кто не сидел и не знает, что это такое, могут осудить прошение об УДО. Те же, кто хоть немного представляет себе российскую пенитенциарную систему, наверное, должны понять такой шаг.

И Дмитрий Песков приоткрыл перед узниками калиточку. Пресс-секретарь Путина заявил, что президент может рассмотреть ходатайства узников Болотной о помиловании, если таковые будут написаны. Такой вот сигнал: мы можем наказать строго, не обращая никакого внимания на реальные обстоятельства дела, но если склоните головы, покаетесь, мы, чем черт не шутит, можем и подобреть.

Вечер дня приговора тоже подал нам немало сигналов. В центр Москвы стянули столько сил, словно ожидали высадки вражеского десанта. Некоторые подсчеты давали такое соотношение: на одного манифестанта – десять омоновцев и солдат внутренних войск. Понятно, оппозиция истолковала этот сигнал в свою пользу: нас боятся. И тут же получила сигнал обратного свойства. Задержаны были буквально все, кто вышел на Манежную площадь. Милиция с привычным для нее презрением к правде отрапортовала, что задержано пятьсот двадцать человек из трехсот собравшихся. Сигнал о жесткости получен? Да, получен. Но, хотя задерживали жестко, никого не били дубинками, как делали это 6 мая на Болотной площади. И потом, из сотен задержанных административные аресты получили только лидеры – Алексей Навальный, Илья Яшин, Борис Немцов. Немцова задержали и дали десять суток, несмотря на то что он депутат Ярославской областной думы и на его задержание и тем более административный арест нужна санкция прокурора Центрального федерального округа. Еще сигнальчик: мы законы пишем, но нам соблюдать их вовсе не обязательно.

«Живой журнал» Навального как враг государства

В пятницу, 28 февраля, Басманный суд изменил меру пресечения Алексею Навальному с подписки о невыезде на домашний арест. Меру пресечения политику изменили на время расследования по делу о хищении средств фирмы «Ив Роше», которое продлили до 13 июня 2014 года. Во время процесса Алексей Навальный находится под административным арестом за неподчинение сотруднику полиции на акции в поддержку осужденных по «болотному делу» 24 февраля. Навальному запретили покидать пределы своей квартиры, пользоваться телефоном, почтой и Интернетом.

Оппозиционер на заседании отметил, что домашний арест и запрет на пользование Интернетом направлены против его политической и общественной деятельности. Похоже, записи в «Живом журнале» Алексея о многочисленных имениях, поместьях, виллах и апартаментах наших чиновников здорово достали власть. Но ведь у Навального достаточно сторонников, чтобы продолжить антикоррупционные расследования. С другой стороны, решение Басманного суда приближает для Навального замену условного срока на реальный. И ведь какие силы были задействованы, собрали всё, от справки из ЖЭУ до доклада контрразведки ФСБ о том, что Навальный на Новый год ездил в Московскую область и катался там на квадроцикле. Не знаю, как у вас, а у меня периодически возникает подозрение, что многие люди в нашей стране занимаются совершенно не своим делом.

И одновременно в тот же день министерство юстиции регистрирует Партию прогресса, которую возглавляет Навальный. Или это искусное издевательство, или два мнения в одной голове. Кстати, медики такое состояние считают шизофренией. Понять в такой ситуации, какой сигнал главнее, решительно невозможно.

Бить буду аккуратно, но сильно

Это, как помнится, из «Бриллиантовой руки». Этой строчкой журналист Антон Орех озаглавил свой блог о том, что происходит в стране. Я многое на эту тему перечитал, но решил предложить вашему вниманию только две цитаты. Одна как раз из блога Ореха, и его понимание ситуации совпадает с моим.

«Масштаб задержаний среди тех, кто пришел выразить солидарность с обвиняемыми по «болотному делу», достиг поистине олимпийских вершин. У здания суда, а потом в центре Москвы изловили шесть сотен человек. Эта тактика власти является прекрасным продолжением самого приговора по «болотному». Приговор был абсолютно несправедливым, зато куда более мягким, чем ожидалось. У здания суда и в центре ловили всех поголовно, но никого не покалечили. Получается эдакий авторитаризм с человеческим лицом. Сопротивление бесполезно, больше двух не собираться, наказание будет всеобщим и неотвратимым. Но и расстреливать мы вас тоже не станем. И на лесоповал на долгие годы не отправим тоже.

Допустить инакомыслие они не могут. Отдать власть не хотят. Но и масштабные репрессии устраивать как-то неловко. Значит, надо выбрать такую степень жесткости, чтобы, с одной стороны, было не очень больно, а с другой стороны, чтобы желание рыпаться пропало».

Другая цитата, из интервью главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова «Новой газете». О Венедиктове говорят, что он умеет читать мысли кремлевских владык или что ему эти мысли кто-то транслирует. Итак:

«Путин прекрасно понимает, что ригидная, жесткая система не способна ни к развитию, ни к сопротивлению. В начале Великой Отечественной войны генералы часто попадали в котел именно потому, что боялись отступать без приказа свыше. Когда они научились действовать по ситуации без постоянной оглядки, войну начали выигрывать. И сегодня система тоже ригидна, и Путин, постепенно передавая часть полномочий регионам, будет делать ее более гибкой. Это уже началось, кстати. Иное дело, что скреплять страну он намерен не столько административными, сколько культурными связями. Даже я не сразу понял, что ЕГЭ по русскому – тоже способ закрепить в едином пространстве все регионы, и Кавказ, и Казань, и Туву, и кого хотите. Но установки на абсолютную административную жесткость у Путина как раз нет – в конце концов, участие Навального в выборах было именно его решением. Никто другой здесь таких решений не принимает».

Внешний сигнал

Аксиома: если в стране жесткий внутренний режим, то и в делах внешних держава грозна. Мы не будем сейчас останавливаться на ситуации в Крыму. Туда от области послали Шинчука, значит, есть уверенность, что дело завершится точно так же, как и другие под его руководством. Нет, ну если шашлык организовать, то всё получится.

Тут расправил крылья родины министр обороны России Сергей Шойгу. На волне олимпийского и других патриотизмов он сообщил журналистам в среду в Москве, что Россия ведет переговоры с рядом стран, в том числе с Вьетнамом, Кубой, Венесуэлой, Никарагуа, Сейшельскими островами, Сингапуром:

«Мы планируем увеличить количество военных баз. Помимо Вьетнама и Кубы, мы планируем расширить их количество за счет таких стран, как Венесуэла, Никарагуа, Сейшельские острова, Сингапур и другие», – сказал министр.

Он подчеркнул, что переговоры ведутся, и Россия близка к подписанию документов. Этим порадовало нас РИА «Новости». Нет, вопросы, конечно, возникают – по мелочи. Такие, например. Разве не мы недавно демонтировали базы в том же Вьетнаме и на той же Кубе? В курсе ли министр обороны, что Венесуэла охвачена волнениями, и вполне возможно, что ее нынешний президент Мадуро скоро повторит судьбу Януковича? Вызывает сомнение и база на Сейшельских островах, мировом туристическом центре, – это, скорее, из репертуара экс-министра Сердюкова, не так ли? Но главный вопрос такой: в стране что, много денег? И почему тогда в 2013 году федеральный бюджет выделил – на всю страну – пять миллиардов рублей на оказание высокотехнологичной медицинской помощи, а в 2014 году – только три миллиарда? Или сигнал такой: пушки вместо масла?