Волшебство – вот оно, рядом

Новый год. Этот праздник окутан чудесами и надеждами. Наверняка у каждого есть своя, совершенно волшебная новогодняя история. Мы переворошили блоги в поисках детских и взрослых воспоминаний. Воспоминания оказались веселыми и грустными, волшебными и совершенно прозаическими.

Глаза у него добрые, а нос совсем не красный

Случай, произошедший несколько лет назад с ее шестилетним крестником, описывает блогер shalicka. Как-то вечером в конце декабря мальчик писал письмо Деду Морозу.

«Ребенок у нас не эгоист, поэтому начал по очереди интересоваться: «Дедушка, а ты что хочешь, чтобы Дед Мороз тебе подарил?». «Трубку», – признался страстный курильщик.

Мальчик старательно вывел дедушкино желание. «Бабушка, а ты что в подарок хочешь?», – поинтересовался крестник. «Духи «Опиум», – не растерялась бабушка, красноречиво косясь на дедушку. «50 мл», – вдогонку уточнила она. Илья продолжил свое «черное» дело разорения мужской половины своей семьи: «Мама, а тебе что?» Мама не только благоразумно воспользовалась опытом старшей единомышленницы, но и пошла еще дальше, выдав Деду Морозу целый список громким голосом, чтобы муж, находившийся в комнате, всё хорошо расслышал. А некоторые пункты были повторены два раза, дабы любимый супруг не обознался при покупке.

Наконец дошла очередь до папы, который, ломая голову над тем, где бы раздобыть столько денег, чтобы Дедушка Мороз расщедрился на такое количество подарков, на сакраментальный вопрос выдал: «Да ничего не надо. Просто хочу, чтобы сынок меня слушался». «Ты не понял, – возмутился ребенок. – Нужно подарок попросить!»

«Да есть все у меня», – снова ответил папа, подсчитывая убытки. Тогда крестник подумал и записал: «Папе нужен новый ремень».

Блогер tani-rt не верит тем людям, которые говорят, что чудес не бывает, потому как она в чудеса очень даже верит. В детстве она видела настоящего Деда Мороза. И по заверениям блогера, глаза у того добрые-предобрые, а нос совсем даже не красный. «Все мы в детстве получали подарки от Деда Мороза. Я знала, что подарки мне приносят папа с мамой, но все равно верила в сказочного дедушку существование. Однажды ночью я проснулась и подошла к окну. Из окна на меня смотрел добрыми глазами Мороз, который рисовал узор. Я никогда не видела такую красоту! Дедушка так быстро растворился, но я всё стояла ошеломленная. Проснувшись утром, я быстрее подбежала к окну – на стекле красовался тот самый узор! Мне было тогда лет пять-шесть, и мне, конечно же, никто не поверил».

О том, как детские воспоминания греют уже повзрослевших дядь и теть, пишет kubirubi. В новогоднюю ночь приключилась с автором ЖЖ, учившейся тогда в начальной школе, интересная история. Встретив Новый год и как следует напраздновавшись, гости стали укладываться спать. Детей положили в родительской спальне. «Я вдруг просыпаюсь. Лежу в темноте и слышу звуки из соседней комнаты, где стоит елка: шорохи, шаги, шепот, выдвигание ящиков в серванте. Я лежу, не шелохнусь, затаив дыхание. Мне страшно. Страшно, потому что я понимаю, что это Дед Мороз там ходит! Он принес подарки, и вот он прямо здесь, в соседней комнате! Я лежу и боюсь пошевелиться, любопытство одолевает, хочется посмотреть, хоть одним глазком, но я в каком-то оцепенении. Волшебство – оно вот рядом, но, пойти посмотреть, значит его разрушить. А вдруг всё исчезнет. И я засыпаю с этими мыслями.

Утром бежим смотреть подарки. А помимо подарков на елке висят конфеты на веревочках! Я, наверно, никогда не забуду это чувство распирающей меня гордости, что я слышала, как сам Дед Мороз искал нитки в ящиках серванта, чтобы повесить конфеты на елку! Я слышала, как он ходил по комнате!»

Школьные елки – забава сомнительная, то ли дело Новый год в кругу семьи, вспоминаетблогер sacharok. И делится совершенно пугающими воспоминаниями о массовых гуляниях, проходивших в школьном спортивном зале, посередине которого ежегодно ставили огромную зеленую елку.

«Зеленые лапы чудесно пахли, щекоча нос ароматом леса, но вот игрушки на них всегда выглядели убого: одиноко раскинутые по дереву красные банты из папье-маше, пара поблеклых шариков, угловатые снежинки из бумаги и тонны ваты, имитирующей сугробы. Скромность была отличительной и массовой чертой моего советского детства. Я ненавидела костюмы, в которые мне приходилось облачаться и которые трепали нервы моей бедной маме. Поскольку швейной машинки мама боялась, костюмы она искала на складах домов культуры и детских садиков. И вот я была то толстобокой Матрешкой, то Бабой Ягой с горбатым носом.

Помню, как всякий раз учительница выпихивала нас в спортивный зал, в котором стояла просто сибирская холодина. А мы в тоненьких колготочках и чешках порхали по этому залу в течение часа мотыльками, снежинками и всякими другими костюмированными тварями. На следующий день половина моих одноклассников хрипела дома ангиной и бронхитом.

Позорище свалилось на мою голову во втором классе, когда за седой бородой Деда Мороза я узнала своего папу. Вел себя он совсем странно, усаживая чужих детей на колени, гладя их по головке и награждая конфетами за старательно выговариваемые строчки. Когда дошла очередь и до меня, папа улыбнулся мне заговорщицкой улыбкой и вручил три конфеты «Мишка на Севере». В моем семилетнем сознании весь этот карнавал отпечатался как предательство высшей степени тяжести. И когда это он успел выучить тридцать страниц бесконечных стихов, если все время был на работе? Самое обидное заключалось в том, что во внучки ему определили нашу повариху тетю Зою, руки которой всегда пахли хлоркой и которая накладывала в столовой такие порции, что съесть их в течение одной перемены было под силу разве что Илье Муромцу.

А наши чудесные хороводы! Зал был настолько огромным, что наша учительница музыки, рьяно давившая на клавиши аккордеона и оравшая новогодние песни во все горло, где-то терялась вдали, отчего мы, замерзшие, тупо сбивались в кучу, наступая друг другу на ноги и не зная, в каком направлении шагать.

Финалом сего красочного действия был подсчет подарочных конфет в классе. Были годы, когда кроме карамелек «Барбарис» в кульке красовался оранжевый мандарин или воздушный зефир – радость неописуемая!

Стоит ли говорить, что высшим моим счастьем было, когда мама наспех засовывала меня в шубу и сапожки и вела за руку домой, ведь дома начинался настоящий праздник. На табуретку нас с сестрой никто не ставил, стихов не требовал. Вместо поварихи тёти Зои была мама, готовившая наши любимые голубцы, и папа – без лаковых ботинок и искусственной бороды. Игрушки мы мастерили сами, хороводов не водили, зато читали какие-то сказочные истории, смеялись от души и верили, что где-то есть волшебная страна с добрым Дедом Морозом...»

Новый год и лишние удары курантов

О том, как интригующе всё начиналось и банально закончилось, пишет в своем интернет-дневнике пользователь kisselyov. Вечером 31 декабря автор, ездивший в другой конец города по делам, возвращался домой. Новый год он планировал встретить дома. После чего собирался пойти в гости. Так вот, дела автора задержали, на остановку он вышел за 40 минут до боя курантов.

«Стою. Жду. По идее – транспорта, а по факту – чуда. Но ничего нет. Ни души, ни машины, ни кошечки, ни собачки. Все сидят дома, праздник справляют. Один я на улице стою.

И тут из ниоткуда появляется посланец космоса. Посланец имел вид изрядно поддатого зачуханного мужичка. Он подошел ко мне и сразу обнаружил полное понимание моей ситуации: «Я вижу, тебе тоже податься некуда». Он стал мне рассказывать, как приехал в гости к сестре, а она, зараза, с мужем уехала в другой город к родне, а ему не сказала. И вот он пришел, поцеловал дверь, и сейчас тут со мной.

Свой рассказ посланец закончил предложением: «А давай мы с тобой тут Новый год встретим!». И привел в пользу этого еще один весомый аргумент: «У меня самогонка есть и огурцы соленые». Других альтернатив я не увидел и согласился.

Мужичок достал из своего мешка пластмассовую бутылку с каким-то пойлом, целлофановый пакет с огурцами, и мы начали «праздновать». Но космос вторично вмешался в естественный ход событий, послав к нашему столу такси.

Я, наверное, в тот момент подскочил. «Стой, – ору таксисту. – Любые деньги заплачу!»

Мотор останавливается. Погружаюсь в него, мужичка вместе с разносолами тоже с собой беру. Тяпнули в такси еще по чуть-чуть. Я вышел у своего дома, а таксисту дал денег, чтобы посланца космоса довез до площади, где стоит главная городская елка.

Домой я зашел около двенадцати. Само празднование Нового года тогда выдалось жутко скучным, зато каким многообещающим было начало».

Довольно правдоподобную историю, случившуюся с одной жутко активной сельской жительницей в далеком 1974 году, пересказывает блогер l-afinogentov. «Муж героини с работы явился домой пьяный. Упал на пол и уснул. До Нового года оставались четыре часа. Женщина управилась с домашними делами, подоила корову. Время до Нового года еще было, поэтому решила она сходить на празднование в клуб. Быстренько соорудила себе костюм: взяла старые штаны мужа, пришила лямки. Нашила спереди и сзади кружочки из тряпок. Сделала из картонки шлем на голову. На ноги надела туфли мужа: правый – на левую ногу, а левый – на правую. Получился настоящий клоун. На всё это у женщины ушло полтора часа. Сходила героиня в клуб, получила приз. Когда пришла домой, муж проснулся. До Нового года время еще оставалось. Подготовились они вместе и встретили праздник».

Блогер udikov работал когда-то диджеем, потому Новый год он всегда справлял на рабочем месте. В 2003 году блогер подменял товарища в одном из московских клубов.

«Подходит ко мне арт-директор с телевизором, дает кучу проводов: «Подключайся, пустишь сигнал с телевизора в зал во время речи президента и боя курантов». Я всё сделал, проверил, работаю – кручу легкую новогоднюю музыку.

Началась речь Путина. Вывожу звук в зал. Все слушают. Вдруг речь прерывается. На экране телевизора надпись – нет сигнала. Пугаюсь, холодею, хватаю микрофон, с перепугу что-то говорю. Через минуту телевизор врубился, и Путин продолжил. Чувствуя, что ничем хорошим это не закончится, вставляю на всякий случай диск с записью боя кремлевских курантов.

Полночь. Люди готовятся глушить шампанское и слушать часики. А у меня снова нет сигнала. Пускаю бой курантов с диска. Удары отзвучали, все довольны, счастливы, обнимаются, поздравляют друг друга. Тут врубается телевизор, и в наступившей внезапно гробовой тишине куранты бьют еще два раза. Народ остолбенел, кто-то уронил фужер и нервно захихикал. В общем, тогда пробили у нас куранты 14 раз, и люди два раза подряд встретили один и тот же Новый год».

О дежурстве в канун 1993 года пишет в своем ЖЖ chuprovfoto. В те смутные, по словам автора, времена, он подрабатывал ночным охранником в одном крупном проектном институте.

«Перед самым Новым годом для сотрудников учреждения привезли целую машину елок. Уходя с работы, каждый забирал свою и радостно нес домой. Но всё равно много «некондиционных» деревьев и сломанных веток осталось валяться прямо у входа в институт. С точки зрения порядка это – мусор, который нужно убрать. Чем я и занялся. И тут ко мне подходит женщина и спрашивает: «А сколько стоит у вас елочка?» «Да, нисколько, – говорю. – Это уже остатки, «некондиция», так сказать». «Ну, давайте тогда я куплю ее за десять рублей», – ответила она. Я удивленно посмотрел и сказал: «Выбирайте». И тут понеслось! «А можно мне веточку взять. Но не дороже трех рублей!»

Честно признаюсь, я готов был всё и так раздать, всё равно собирался весь мусор отнести на задний двор. Тут подошел бомжеватого вида человек, который наблюдал всю эту сцену. «Не, парень, ты не прав. Давай помогу!» «Да делайте что хотите», – сказал я и пошел к себе.

Минут через двадцать в дверь позвонили. Это был тот самый человек, что взялся реализовывать елочные остатки. «Вот, выручку принес, давай делить. Времена нынче, сам знаешь, какие, лишняя копейка в доме не помешает», – сообщил он. Человек, назвавшийся Василичем, протянул мне несколько купюр, остальное бережно убрал в свой кошелек.

Я угостил человека чаем. Он сыграл мне на губной гармошке.

Утром я сменился. По дороге домой на «елочные» деньги на книжном развале купил красивую книгу о путешествиях. Тогда путешествия казались за гранью мечтаний. И кто бы мог поверить, что уже через год с небольшим я отправлюсь в свою первую заграничную поездку, в Германию. А потом, потом много всего было...»