Животный дух

1657

Оценить

Рассказ о том, как искусство дружит с фауной

Четвероногий символ смерти

Во вторник в Институте филологии и журналистики в рамках открытого междисциплинарного научного семинара прошла лекция профессора Вадима Михайлина «Зверь как смерть: современная анималистика в контексте некоторых устойчивых когнитивных привычек».

В течение почти полутора часов Вадим Юрьевич рассказывал про популярное ныне движение (Human) Animal Studies, то есть анималистику – попытку создания некоей гуманитарной науки о животных: «Всё началось с того, что в 1970-е целый ряд исследователей, преимущественно австралийских, начал ставить под вопрос право человеческого вида на многовековое чванство».

Отметим самый, пожалуй, запоминающийся момент: Вадим Юрьевич рассказывал, что оппозиция «зверь» – «человек» начинает в какой-то мере размываться за счет многих вещей. Скажем, ругая кого-то, мы можем назвать его свиньей или собакой. Напротив, с появлением телевидения мы привыкли видеть мультфильмы, в которых главными персонажами являются животные. И ведут они себя как люди. «Что с того?» – спросите вы. Михайлин считает, что это на самом деле проблема: «Таким образом, мы оказываемся в ситуации постоянно действующего когнитивного диссонанса, в силу того что две предельно близкие и потому нуждающиеся в постоянном разграничении категории утрачивают всякую определённость. <...> Уничтожение границ между онтологическими категориями «зверь» – «человек» может привести, скажем, к появлению новых, неизвестных человеку психических заболеваний. Как бы это кликушески ни звучало, это абсолютно серьёзно».

В качестве примера докладчик привел исследование, по результатам которого выяснилось, что маленькие дети все-таки способны до определенного возраста воспринимать смерть. Но смерть не человека, а животного. В нынешние же времена, когда оппозиция «зверь» – «человек» размывается, дети, соответственно, могут начать осознавать смерть раньше. А это между тем то время, когда очень многое откладывается в подсознании.

Эффект Андерсона

«Я вырос в деревне и много времени проводил на улице. Я изучал всё, что было вокруг моего дома, – деревья, поля, озера. Мои ноги несли меня всё дальше и дальше от цивилизации... Уединенные пейзажи, ритм шагов, звуки ветра и пение птиц, солнечный свет – всё это сформировало мое мышление». 5 декабря в медиазале Радищевского музея открылась выставка американского художника Мэтью Андерсона «Необъяснимый эффект существования почти наяву». Все работы представлены в электронном виде, через экраны мониторов. Ни сам художник, ни его оригиналы до Саратова не добрались.

Художника интересует взаимоотношение человека с окружающей средой. Взгляд Мэтью ироничен, а порой и саркастичен: например, на одной картине навозный жук катает шарик. Когда ты вглядываешься, то обнаруживаешь, что шарик этот слеплен из городских высоток. Другой пример – картина «Забвение», на которой посреди гор мусора расположился под зонтиком человек. Рядом с ним пиво и барбекю. Судя по расслабленной позе, он доволен жизнью. Как и огромный гриф, сидящий на зонтике. Гриф, как известно, птица-падальщик. Но самой главной работой, представленной на выставке, является, конечно, видеоинсталяция «Эффект бабочки»: на лугу начинают вырастать домики, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее. Постепенно они заполняют всё пространство. Но простоят недолго: откуда-то из-за горизонта прилетят гигантские бабочки и взмахами своих крыльев сметут мегаполис. Вот такой эффект бабочки наоборот.

Сотрудник сектора новейших течений Наталья Курилова сказала, что эта выставка стала своеобразным подарком для них на Новый год, поскольку их сектор впервые сотрудничает с зарубежным художником. Надо заметить, что сам Андерсон отнесся к этой инициативе с неподдельным интересом, много расспрашивал о современном искусстве в России и очень хотел прочитать отзывы на свои работы. Так что если будете в медиазале Радищевского музея, не поленитесь написать Мэтью.

Булгаковские червонцы

7 декабря в литературно-музыкальном кафе «Аrt-Налёт» состоялась традиционная «Булгаковская вечеринка», организуемая руководителем клуба исторического фехтования «Стальное копье» и краеведом Сергеем Уткиным. Зрителям было предложено надеть костюм одного из персонажей Булгакова или просто в стиле 1910–1930-х годов. Для облаченных в костюмы посетителей действовала скидка на билет.

Булгаков – фигура для нашего города не посторонняя. Писатель с 1911-го по 1917 год был Саратове семь раз. Здесь он женится на Татьяне Лаппа. Дом, в котором он жил у тестя на углу Вольской и Большой Кострижной (ныне улица Сакко и Ванцетти), до сих пор не имеет мемориальной доски. После этого короткого экскурса в историю Уткин начинает вести викторину. За каждый правильный ответ дается червонец. У кого сбережений к концу игры останется больше, тот выигрывает бутылку шампанского. Первый вопрос («В честь кого получил имя Михаил Булгаков?») беру я. У кого-то был вариант «в честь деда» – ошибочный, я ткнул пальцем в небо: оказалось, действительно, писателя назвали при крещении в честь архангела Михаила. Другие вопросы были сложнее: в каком месяце разворачиваются события «Мастера и Маргариты», какой сорт папирос предпочитал Бездомный или, скажем, задание продолжить ту или иную фразу.

Гвоздем вечера стал конкурс костюмов. Помимо посетителей, наряженных в костюмы эпохи, были и персонажи самого Булгакова: Фагот, Азазелло, девушка в костюме кота Бегемота, Бездомный, водительница трамвая, отрезавшего голову Берлиозу, и даже три Маргариты, пришедшие вместе. Однако победил человек в костюме Бездомного – в спальной пижаме и с иконкой на шее.

После этого конкурса прошла музыкальная часть вечера: группа «Кадры» и Александр Блонский пели песни 1900–1940-х. Мария Зацарная, представшая Бегемотом, неожиданно исполнила «Черного кота».