Клиент и тогда знал свои права
Решил, к примеру, мещанин Иван Чирихин сшить троим своим сыновьям-гимназистам форму к учебному году. Взял два куска серого сукна, один на пять аршин, для двоих младших, и один на три аршина для старшего, а еще коленкора на подкладку и отдал портному Шлому Волю, живущему на Грошовой улице между Вольской и Ильинской. Воль посмотрел материал и сказал, что коленкора маловато. Чирихин купил еще один аршин и условился с мастером о сроке первой примерки. Но на первой примерке обнаружилось, что портной куски сукна перепутал и скроил из пяти аршин брюки и куртку младшему, брюки старшему и куртку среднему, а из трех аршин – куртку старшему и брюки среднему. А на свету видно, что сукно-то всё серое да разное. И получилось, что форма старшего и среднего сыновей не парная – курточки от брюк отличаются. Да еще портной сказал, что сукна не хватило на рукава для куртки младшего. Необходимо докупить. Чертыхнулся Чирихин, попенял портному, что не следует кроить, коли видишь, что сукна не хватает, но ссориться не стал, пошел и купил еще полтора аршина, для чего обошел весь гостиный двор, поскольку прежде сукно покупал два года назад и теперь точно такое же нашел с трудом. Отправил сукно портному. Стал ждать. Вместо обещанных трех дней работа у портного заняла неделю, доставил он готовую форму для мальчиков поздно вечером и тут же потребовал оплаты. Однако Чирихин отложил оплату до утра, чтобы рассмотреть костюмы при дневном свете. А при дневном свете оказалось, что подкладка во все трех куртках собрана из кусков разного коленкора, воротники курток морщат и собираются в складки, рукава куртки младшего коротки, рукава куртки среднего длинны, старшему же куртка вовсе мала. И брюки продолжают отличаться по цвету от курток. Расстроился Иван Чирихин и пошел в Саратовскую ремесленную управу на портного жаловаться. А Воль заявил, что заказчик сам виноват – не надо было давать сукно и коленкор разные.
Долго шло разбирательство, были вызваны эксперты из портновского цеха, измерявшие сукно и мальчиков, для вынесения определения о том, возможно ли было сшить из имевшихся кусков костюмы так, как этого хотел заказчик. Посылались эксперты в Гостиный двор установить стоимость сукна «ныне и два года тому». Управа пришла к выводу, что прав Чирихин, который справедливо полагает, что «на заказ вещи должны быть сделаны лучше, чем делаются на продажу», а сшитые ему вещи нельзя даже продать, и постановила вернуть заказчику стоимость купленного им сукна. Однако Шлом Воль в управу не явился, мировую не подписал и деньги не вернул. Дело было передано в Мировой суд.
Или вот заказал губернский секретарь Александр Иванович Рождественский изготовить буфет по приглянувшемуся ему образцу в мебельном магазине Замоткина на Театральной площади, для чего послал в мастерскую магазина «своего леса карагучевого [ясень] и березового». За работу и «приклад» (замки, петли и т. д.) положено было 45 рублей.
Новый буфет был доставлен к сроку в дом губернского секретаря, но оказалось, что вместе с карагучем и березой «в него употреблена частью липа, и кроме того, он сделан не столярный, а на гвоздях, плотничной работы». Да и внешняя отделка не соответствовала образцу. Рождественский сразу обратился в ремесленную управу и заявил, что согласен придти к миролюбивому заключению без суда, если мастер Замоткин исправит буфет. Или он согласен получить обратно деньги за свой лес и свою расписку. Замоткин пообещал буфет исправить, но через месяц явился в управу и заявил, что данного заказчиком карагучевого леса не достаточно для изготовления буфета, почему, собственно, им и была употреблена в дело липа.
Трижды выезжали эксперты в дом Рожественского, измеряли длину, ширину, толщину досок, оценивали качество отделки. Результаты экспертизы не устраивали то мастера, то заказчика. Лишь через полгода пришли к заключению: Замоткин вернул деньги за лес, взятый на буфет, а Рождественский возвратил буфет в магазин и забрал счет за работу ранее им подписанный. «Посему настоящее дело вполне окончилось миролюбиво».
А бывало и так: печным мастером Титом Демидовым взята была работа у мещанина Павла Спирина на кладку пяти печей голландских и трех печей русских по цене за все печи 60 рублей. Мастер работу выполнил, а еще по просьбе Спирина была сделана одна печь и две плиты сверх условия. Однако всего денег мастеру заплатили 55 рублей. Тит Демидов обратился за защитой в управу.
Спирин заявил, что работа еще не доделана (остались еще две трубы), потому и денег не выплачено. Да и договаривались всего на 60 рублей, в подтверждение чего предоставил заключенное условие. При рассмотрении условия оказалось, что Демидов обязался сделать пять печей голландских и четыре печи русских с плитами. А под условием за неграмотного Демидова расписался отставной унтер-офицер Харитон Семенов.
Заступился за печных дел мастера старшина каменного цеха Новиков и в присутствии управы объяснил, что когда Спирин стал заставлять Демидова исполнять добавочные работы сверх условия, Демидов прекратил работу и заявил об этом старшине. Новиков вызывал заказчика в цеховую управу и последний обещал там оплатить все дополнительные работы и отдать за все 85 рублей 20 копеек, чему есть свидетели. После такого разоблачения управа вынесла решение – мастеру работу доделать, заказчику выплатить указанную сумму.
Юлия Майорова, Государственный архив Саратовской области
