«Теория описавшегося мальчика»

Сюрреалистический сюжет нового романа Дмитрия Липскерова «Теория описавшегося мальчика» (М., «АСТ», 2013) трудно поддается пересказу. Проктолог Ласкин во время службы в Афганистане усыновляет мальчика Ислама, внука казненного моджахеда-снайпера, переименовывает в Ивана и перевозит в СССР. Мальчик был худым и миниатюрным, но еще в горах любил поесть, не брезгуя козлиной печенью и даже (куда деваться?) кошатиной. На новом месте он включил в рацион рыбу-фиш, раздался в плечах и стал богатырем с таким отменным аппетитом, что даже пахнет теперь от Ивана съестным – вареной бараниной и бульоном. Однажды Иван глотает кусочек антиматерии, найденной у пруда. После этого с героем происходят метаморфозы: он превращается из человека в музыкальный инструмент. Одновременно приобретает способность к ясновидению и левитации; теперь ему открыты тайны Земли и Космоса – триллионов обитаемых и необитаемых миров.

Но, похоже, главное в романе – еда. Персонажи жрут так самозабвенно, что автор сам забывает о сюжете: офицерский состав «уместил в своих желудках сорокакилограммового барана, шесть трехкилограммовых банок венгерской ветчины, несчитанное количество палок сырокопченой колбасы, всё это заедалось пловом и кильками в томате». Герои книги проявляют сильные эмоции лишь тогда, когда дело касается еды. Ну, например: «Вкусные у вас котлеты! – похвалила старуха Загладина». Или вот: «Я люблю фаршированного карпа! – провозглашал Диоген. – Я люблю эту рыбу за то, что она самая вкусная!» Или вот такое: «Блинчики! – закричал он. – Блинчики, говоришь!» И так все четыре сотни страниц. Заглавному мальчику и его теории, совершенно не важной для сюжета, посвящено страницы полторы. Название – отвлекающий маневр, чтобы скрыть главное, чем занимаются персонажи книги. Дмитрий Липскеров не только писатель: его вторая страсть – ресторанный бизнес. И это, к сожалению, очень заметно.