Владимир Волков: В России остались те, кто умеет терпеть

Воронцовка Екатериновского района находится на границе с Пензенской областью. Между Саратовом и всеми забытым селом не пропасть, а дорога в ямах, местами совсем размытая – вторая российская беда и повод для водительского недовольства. От Екатериновки наш редакционный автомобиль двигался с минимальной скоростью в сторону Воронцовки. Ближе к этому селу появились асфальтированные латки...

Если в засуху фермеры худо-бедно сводят концы с концами и в итоге определенной прибыли добиваются, то урожай – стихия, которую они называют третьей бедой в России. Большие объемы зерна и семян уже просто никто не покупает. Цены на сельхозпродукцию запредельно снижены. Фермеры с горечью наблюдают, как часть урожая гибнет прямо на полях. А та, которую убрали, но негде хранить, преет и тоже портится. Бывшая аграрная держава, хороня свое зерно, закупает продукцию сельского хозяйства, произведенную по стандартам ВТО, за рубежом. О борьбе с небывалым урожаем «Газете недели» рассказал председатель СПК «Воронцовский» Владимир Волков.

С ростом урожая растут проблемы

– Владимир Викторович, «Газета недели» поздравляет с присвоением вам звания почетного работника АПК.

– Спасибо. Но меня это не радует. Лучше вместо наград и званий проложили бы асфальт к селу. По причине бездорожья страдает бизнес, водители сюда просто отказываются ехать. Раньше мы как-то находили общий язык с властью, содержали дорогу в приличном состоянии. Сейчас о нас совсем забыли. Жители села писали письма в прокуратуру и в областной комитет дорожного хозяйства. Нам обещали привести дорогу в порядок, но лишь кое-как залатали.

– В прошлом году вы получили «Солнечный цветок» за самый большой урожай подсолнечника. Сколько его в этом году?

– Не завидую тому, кто получил «Солнечный цветок» в этом году. Получая награды, вы получаете много желающих взять с вас деньги, то есть огромное количество проверяющих организаций. Я даже не знал, что такие надзорные организации существуют в нашей области. А урожай подсолнечника из-за обильных дождей нынешней осенью еще больше. На наших полях молодые ученые экспериментально посеяли 15 гибридов подсолнечника. Эти ребята бегут ко мне с восторженными лицами: «Владимир Викторович, подсолнечник «мегасан» дал 57 центнеров!» Мой потухший взгляд остудил их. Я сказал: «Лучше бы было наоборот, подсолнечник давал бы 10 центнеров с гектара, а стоил бы 57 рублей за килограмм».

Когда нет урожая – полбеды, когда большой урожай – беда. Подсолнечник не убран до конца. Мы установили в этом году сушилку с производительностью более 20 тонн в час, но она не справляется со свалившимися на нашу голову объемами. К тому же по вине компании – поставщика сушилки в самый разгар уборки возникли проблемы, которые вывели ее на две недели из строя. Сейчас 2000 тонн отменнейшей семечки лежат на профилях под открытым небом, от дождей подсолнечник набирает кислотность. В этом году хорошего масла мы не увидим. Если оно не прошло дезодорацию и рафинацию, то вы будете чувствовать у него кислый привкус. Две недели я пребывал в таком состоянии, что совсем не спал. Наша продукция не востребована, закупочные цены низкие. Такая ценовая политика разорительная для фермеров. Мы государству не нужны.

– Но есть Аткарский маслозавод, наверняка есть предприятия-переработчики и перекупщики в Пензенской области, которые ближе к вам. Неужели никто не берет зерно и семена?

– Местный Екатериновский элеватор битком набит. В Пензенской области относительно крупный переработчик подсолнечника, который должен нам несколько миллионов, продал свое предприятие. Новые хозяева все долги «простили».

Когда мы сеяли коммерческую культуру, рассчитывали на то, что цена на нее была хотя бы рублей 10 за кг. Перекупщик в Волгограде заявлял, что принимает подсолнечник по 9,20 руб. Мы отвезли в Волгоград три «КамАЗа» семечек. Два зачли, а третий остался им «в подарок». В прошлые годы за определенный процент некондиции снимали какой-то вес. Но таких драконовских мер, как в этом году, еще не было. За каждый процент сора положено снимать один процент веса. Если некондиции свыше трех процентов, снимают три процента с тонны. Кислотность подсолнечника в норме не должна превышать 5 процентов. За каждый процент превышения кислотности снимают 5 процентов веса. А в этом году у многих кислотность 10 процентов, значит, снимают 25 процентов веса. Вроде бы цена осталась та же, 9,20 руб., но сумма, которую мы получили за подсолнечник в итоге, в два раза меньше обещанной, и цена за тонну зачетного веса дошла до 5 тысяч рублей. Цена на подсолнечное масло и шрот не снижается, а даже растет. А цена на подсолнечник, по сравнению с прошлым годом, упала процентов на 300–350.

– А как в развитых странах регулируются закупочные цены на товары сельского хозяйства?

– Там преобладает здравый смысл и работает государство. В этих странах жестко планируют структуру посевных площадей и урожайность и доводят до фермеров. Если они посеют хотя бы на один гектар больше какой-то культуры, будут платить немалые штрафы. При таком планировании не возникает перепроизводство. И в наших аграрных вузах учат планировать урожай. Целеустремленные студенты умеют это делать. На Западе это применяют на практике. Специальная компания делает анализ почвы, выясняет, чего ей недостает, и в зависимости от результата, который нужно получить фермеру, определяет, что нужно дать почве. Компания выписывает рекомендации, они жестко регламентированы: под определенную культуру необходимо внести, к примеру, 10 кг фосфора, 15 кг калия и ни грамма больше, иначе ты уничтожишь почву. У нас этого не было и нет.

Природа дала – природа забрала, страховщики еще менее надежны

– Владимир Викторович, как обстоит дело с другими культурами?

– Не буду называть заоблачные цифры урожайности пшеницы, никто не поверит. Складские емкости рассчитаны на 6 тысяч тонн валовки. Мы получаем намного больше, продать всё это и по нужной цене не получается. Проблема еще вот в чем: из-за дождей пшеница, стоя на корню, в колосе проросла – за 30 лет работы я такое видел только один раз. Значит, она не будет долго храниться, ее стоимость уже снизилась с нужных нам 6 до 4 рублей за килограмм. Условия сложились таким образом, что урожай, который природа дала, она же и отняла. Поэтому мы просто не стали убирать часть пшеницы. Дожди отсрочили уборку кукурузы. Ее мы посеяли впервые, 15 гибридов на 60 га. Оценим ее качество, возможно, в будущем будем делать упор на эту культуру.

– Когда мы с вами встречались в прошлый раз, вы говорили о том, что погода каждого дня от рождества (по старому стилю) соответствует погоде по месяцам. Оправдались ли ваши прогнозы и помогли они вам?

– Мы не умнее природы и решили прислушаться к ней. Во­оружились, предчувствуя дождливый сезон: купили сушилку, вдвое большей удобрений. В этом смысле бог от нас не отвернулся. Прогнозы оправдались один в один. Если святочные приметы подтверждают и еще несколько примет в течение года (например, 14 марта, день памяти святой Евдокии, определяет, какая будет весна: если курочка водички напьется из лужи, значит весна теплая), то будьте уверены, предсказания сбудутся.

– Почему в дождливый сезон нужно больше удобрений?

– Удобрения – очень дорогое удовольствие. И чтобы получить от них отдачу, необходимо большое количество влаги. Например, в Краснодарском крае земля не лучше нашей, да и климат по количеству теплых дней не далеко ушел вперед. Но у нас выпадает 420 мм осадков в год, а у них – 760 мм. Там всё, что положили под корень, растворилось и пошло на пользу растению. В этом году мы затратились на удобрения и получили очень серьезные результаты. Только у погоды нет подсказок, что делать с таким большим урожаем.

– Имеет ли смысл сельхозтоваропроизводителям пользоваться услугами страховщиков?

– Надеяться на страховую компанию – обманывать себя. Мы страховали риски некоторое время назад. Однажды нам даже выплачивали какую-то сумму. И вот наступает настоящий серьезный страховой случай. Вымерзли озимые под притертой ледяной коркой. Страховая компания потребовала большое количество документов. Мы потратили немало усилий, чтобы их собрать. Нам и другим фермерам отказали в выплатах. Тем самым страховщики сделали свое черное дело, теперь никто не страхует риски.

Фермеры терпят политику абсурда

– Владимир Викторович, результаты вступления в ВТО вы ощутили?

– Они заметны, хотя пока не коснулись напрямую нашего хозяйства, поскольку мы разводим лошадей и овец. Первыми почувствовали это те, кто выращивает коров и свиней. Зачем наша страна нужна миру? «Мы не настолько богатые люди, чтобы покупать дешевые вещи», – не наше высказывание. Мы – сырьевой придаток, потребители низкосортной продукции. Мы сами себя подвели к тому, что будем брать то, что не нужно развитым государствам. Новые свинокомплексы уже базируются на стандартах ВТО. Какого качества колбаса попадает к нам, из какого мяса? Миллионы рублей идут на программу развития животноводства. Но у нас исчезает сегмент разделки туши, мясокомбинаты закупают брикетированное мясо за границей, значит, исчезает и животноводство. Даже в частном подворье резко сократилось поголовье скота. Восстановить сегмент тяжелого и низкооплачиваемого труда очень сложно. Да и ценовая политика в отношении мяса не в пользу российского сельхозпроизводителя.

Это политика абсурда. В соответствии с европейскими стандартами руководителю хозяйства в Бакурах поручили заасфальтировать дорогу от животноводческого помещения к месту складирования навоза, где должны быть и специальные емкости. За неисполнение требований председателя сельхозпредприятия накажут большим штрафом. Но тогда и государство должно отвечать за дороги к населенным пунктам. Нельзя сравнивать Германию и Россию. Механизмы работы фермерских хозяйств в государствах Европы отлаживались с 19-го века. Поэтому условия работы этих предприятий сейчас на высшем уровне. Руководителю хозяйства в Екатериновском районе легче вырезать всё поголовье, чем проложить, например, 500 м асфальта.

– Вы уже говорили, что ваше хозяйство готово решать жилищную проблему для молодежи. Строите жилье?

– Мы заложили три дома. Но боюсь, что если на будущий год мы их достроим, они останутся пустыми. Некому работать на селе. Мы приглашаем представителей всех специальностей, связанных с сельским хозяйством, готовы предоставить жилье, комфортные условия работы, достойную заработную плату.

– Но не китайцы же здесь работают?

– Еще пока не китайцы. Но наемных узбеков предостаточно. И это в Воронцовке, селе с вековыми традициями, где люди неплохо жили, на свои деньги в 1812 году построили церковь. Сейчас реанимировать церковь в одиночку не получается. А людям не нужно это. Потому что веру выжгли из нас каленым железом. Когда я учился в первом классе, в 1965 году, мою одноклассницу и ее брата забрали у матери, верующую женщину выслали из села. Мы носили на груди солнце – это была вера. Но все заповеди кодекса строителей коммунизма – из Библии. Власти следовало бы не рушить традиционные устои, а идти с ними в ногу. То, что теперь называется верой, скорее, идеология, которую используют сильные мира сего.

– На фоне европейской «тесноты» наши фермеры в прямом смысле далеки друг от друга. Может быть, по причине разобщенности они не могут противостоять этой идеологии?

– Не в этом дело, в Европе фермеры тоже разобщены. У меня вопрос: а было ли хоть раз в Европе раскулачивание? Ведь те люди, которые хотели, давно уехали из России. Здесь остались те, кто умеет терпеть. А если люди и предпринимают попытки защитить себя, заканчивается всё печально. У меня есть товарищ в Сердобском районе. В его селе в этом году 14 ребятишек пошли в первый класс. Я порадовался. А в Воронцовке, например, совсем мало первоклассников. Но оказалось, что там 12 из 14 детей – курды. В этом селе случилась заваруха, русские мужчины встали на защиту женщины. Приехал ОМОН силой разогнал наших мужиков, кого-то из них арестовали...

Я не жалуюсь, не расстраиваюсь, не боюсь конкуренции со стороны европейских предприятий. Просто говорю об очевидных и страшных вещах. Считаю, что делать вид, что всё хорошо, приплясывать – это пир во время чумы. Надо смотреть правде в глаза: молодежь на селе не остается, а это значит, что село стареет и вымирает.

У нас в стране сотни телеканалов. Печально то, что только два часа вещания в России посвящаются сельскому хозяйству, проблемам его отраслей, которые производят продукцию, необходимую нам каждый день. Тем не менее одна треть населения страны, хоть и стареющая, живет на селе, и ей хотелось бы знать, какая жизнь ждет их завтра.