Кремлёвские тайны Фив

На малой сцене Театра драмы имени Слонова саратовский зритель может увидеть премьеру спектакля «Антигона». Только не по Софоклу, а по Жану Аную. И это как раз тот случай, когда размер сцены не отражает масштаб и значимость этого спектакля.

«Антигона», конечно, в сознании большинства людей – это древнегреческая трагедия, одна из ключевых в творчестве Софокла. Как часто и бывает, великий сюжет не остается без переосмысления. В двадцатом веке за него брались Гофмансталь и Газенклевер, Брехт и Карваш, тот же Ануй, чью пьесу решилась поставить в Саратове Ольга Харитонова – заведующая литературно-драматургической частью театра.

Без похорон

Сюжетные линии Ануя, а следом и Харитоновой, в основном повторяют классическую трагедию. Братья Этеокл и Полиник, оспаривавшие власть в Фивах, пали, к власти приходит Креон (заслуженный артист России Виктор Мамонов). Новый царь решает, что одного из братьев, как защитника, требуется со всеми почестями предать земле, второго, напротив, оставить на пищу воронам. Их сестра Антигона (студентка театрального института Яна Дубровина), несмотря на приказ, запрещающий под страхом смертной казни хоронить Полиника, нарушает запрет царя.

Начиная с этого момента сюжет претерпевает такие изменения, что впору отрешиться от оригинальной трагедии окончательно, пускай финал и останется тем же: никто не приобретет в этой истории, только теряет. Антигона и Гемон (сын Креона, жених Антигоны, его играет Максим Локтионов) теряют жизнь, хотя их смерть мы не увидим, но сомнений на этот счет нет, а Креон – смысл жизни. Можно было бы вспомнить и про покончившую с собой Эвридику – мать Гемона, жену Креона, но она в спектакле отсутствует. Всё действие сосредоточено на противостоянии Антигоны с Креоном, в этой борьбе Эвридика была бы лишней.

Драма Жана Ануя писалась в 1942 году, во время оккупации Франции немцами. Дух недовольства и внутреннего сопротивления хорошо заметен, однако при этом чувствуется, что сам Ануй далеко не Камю или Сартр с их убедительностью, его Антигона, а вслед за ней и харитоновская, без шансов проигрывают Креону. Почему? Ответим на этот вопрос позже, а пока обратимся к тому моменту, который обойти вниманием никак нельзя.

Крепутин или Креон как раб на галерах

Если вспоминать Ануя, то, прежде всего, по отношению к оригиналу Софокла было сделано два изменения. Первое: трагедия стала драмой. Иными словами, теперь не рок властвует над героями, а они сами реально могут влиять на свои поступки и судьбу. Второе: произведение было осовременено, притом изменения коснулись не только антуража, но и мышления героев.

По всей видимости, одной из ключевых задач для Харитоновой было осовременивание «Антигоны» до того, чтобы в ней узнали Россию. И мы узнаём: в стражнике (Андрей Казаков) – сотрудника ЧОПа, в Антигоне – юную оппозиционерку-революционерку, в Креоне – Путина...

Понятное дело, что сравнения часто условны и что дело не только в этом. Но факт остается фактом: Креон, когда ему докладывают о том, что кто-то тайно попытался похоронить Полиника, задумавшись, говорит, что это происки оппозиции; когда он сравнивает власть с кораблем, который он тянет на себе и постоянно вынужден латать дыры, так и напрашивается знаменитое сравнение с рабом на галерах. Наконец, Креон здесь не просто ослепленный властью софокловский царь-тиран, он хитрый и умелый политик, который тем не менее не зол по своей натуре и имеет свои понятия о чести. Здесь, понятное дело, аналогии с Путиным заканчиваются, потому что мы не знаем его лично.

Едва ли можно сказать, что Харитонова и театр решили поиграть в политику. Во-первых, потому что спектакль действительно выиграл бы в переводе на русскую почву. Подозреваю, оккупированная немцами Франция – далеко не самая интересная тема для русского человека, который, к слову, еще помнит Великую Отечественную. Во-вторых, дело, конечно, не только в политике. В конце концов, политика – лишь одна из сфер нашей жизни и сама по себе не ключевая. Политика служит здесь лишь темой для развития вопроса: способен ли человек сказать «нет», тогда, когда он хочет это сделать? Антигона говорит «нет» и потому она свободна, Креон говорит «да» и потому он всё теряет. Идя на сделку с совестью, ты теряешь свободу.

Груз

Но мы обещали ответить, почему Антигона проиграла Креону. Всё дело в доказательности. К сожалению, Ануй очень хорошо описал Креона, но Антигона у него лишь объект для передачи авторского «нет». К слову, надо заметить, что отчужденность Антигоны в спектакле постоянно подчеркивается – то тем, что сестра Исмена (Зоя Юдина) в разговоре с ней смотрит в зеркальце, то тем, что с Гемоном они сидят на разных краях стола. Креон многословен, понятен и доказателен, он умеет всё обосновать. Антигона же поступает так, потому что не может иначе, не может приспособиться. Она революционер по сути, но плохой революционер, «пушечное мясо», которое, погнавшись за лозунгом, падет на баррикадах. Это любопытный момент: если у Ануя был козырь в кармане в виде сравнения Антигоны с французским сопротивлением, то Антигона в российском варианте не выглядит убедительной – ситуация не та. Что, впрочем, не отменяет отменной игры Дубровиной, как и любого другого актера этого спектакля.

Отдельно об актерской игре: заметно, что в постановке театра драмы все герои смотрятся как-то глубже ануевских, даже стражник-чоповец, при всей своей трусоватости вперемешку с жестокостью, неожиданно оказывается любящим отцом, которого просто испортила профессия, сделав черствым. Гемон же предстает вначале веселым, кривляющимся молодым человеком. Но ровно до того момента, пока с ним не заговорят серьезно. Юдина только подчеркнула трагичную роль Исмены – женщины, привыкшей к вниманию и обожанию, но не готовой вслед за сестрой пойти на преступление-подвиг. Дубровина действительно играет Антигону, и нет смысла особо расписывать это. Но отдельного слова достоин Мамонов-Креон. На сцене, которая словно скопирована из исторического музея, с фотографиями древнегреческих руин и оккупированной Франции, он смотрится таким, каким и должен быть, – погруженным в думы, с тяжелой поступью и тяжелым грузом в душе.