«Мне просто интересно лишний раз узнать»
Во вторник Александр Ландо хочет выяснить, что мы получим от завода по производству полиакриламида. В среду заглядывает в морально-этические дебри органной трансплантологии. Общественная палата под начальством ее любознательного председателя продолжает жить своей насыщенной жизнью. Страшно представить, какие проблемы ей придется решать в ближайшем будущем.
Депардье было проще
15 октября в общественной палате состоялось представление нового совместного производственного проекта французской компании «СНФ-Групп» и «Лукойл-Нефтехим» в Саратове. Несмотря на то что темой заседания было обсуждение экологической безопасности проекта, общественников (точнее, главного из них) больше интересовала финансовая сторона вопроса.
Вначале руководитель российского филиала компании «СНФ» Рески Буэрауа на русском языке с неподражаемым акцентом представил свою компанию. Она была основана 1978 году во Франции, занимается производством водорастворимых полимеров. У СНФ-Групп есть 18 производственных заводов по всему миру. По технологии этой компании производится 30 % мирового полиакриламида. Он используется для очистки и обеззараживания воды, производства лекарственных препаратов, пищевых добавок, кормовых белков, инсектицидов. Еще одно вещество – акриламид – используют для синтеза полимеров, применяемых в нефтедобыче, сельском хозяйстве, медицинских целях. Побочным продуктом производства является сульфат аммония, который используется в сельском хозяйстве в качестве удобрения.
Господин Буэрауа рассказал, что компания «СНФ-Балтреагент» купила 16 гектаров земли на площадке нефтехимического предприятия «Саратоворгсинтез», входящего в структуру ЗАО «Лукойл-Нефтехим» (последнее станет также поставщиком сырья для будущего предприятия). СНФ собирается заниматься реконструкцией существующих зданий «Оргсинтеза». Завершение работ планируется в 2016-м году. Объем инвестиций – около 60 млн евро. Сейчас обсуждается покупка новой земли – на ней будет строиться завод по производству полиакриламидов.
У Александра Ландо уже был заготовлен вопрос: «Вот форс-мажорные обстоятельства, исключать же ничего нельзя, – чем это чревато? Отравятся люди, которые там работают? А люди из близлежащих домов?» На это представители компании ответили, что будут использованы новые наукоемкие технологии, это будет экологически чистое производство с соблюдением всех технических норм. Единственное, что компания не может контролировать, – это транспортировочный риск.
Дальше Ландо приступил к допросу, целью которого было заставить представителей СНФ и Лукойла объяснить, что же область заработает от этого производства: «От нас ведь электроэнергия, вода будет идти на это производство. А что мы взамен-то получим?» Как ответил Рески Буэрауа, во-первых, компания потратится на строительство (стройматериалы, рабочие силы); во-вторых, она предоставит рабочие места на предприятии; в-третьих, обязуется платить налоги. Александр Ландо забеспокоился, что налоги поплывут в Москву, а то и во Францию. На это общественника попытались успокоить обещанием, что создадут юридическое налоговое лицо непосредственно в Саратовской области.
Ландо вспомнил и о социальных проектах: «Люди должны повести детей в детсад, чтобы прийти к вам на работу». «Мы сейчас изучаем опыт крупных игроков на саратовском рынке. И наши социальные обязательства нисколько не ниже, чем у других», – заверили представители компании.
Александр Соломонович разразился проповедью: «Вы нам подтвердите, что подпишете: вот, мол, возьмем на себя такие-то обязательства. А всё на потом откладываете, а потом сложнее. Когда мы стоим в начале пути, это всё можно сделать. Вам надо строиться, разрешение получить. А когда получили, то уже мы за вами бегаем, этими инвесторами, с протянутой рукой. Нужно на берегу договариваться! Опять же по налогам мне ничего путного никто не сказал, а только «предполагается». Это вы придите ко мне как юридическое лицо, и будем разговаривать. Мы уже всё что можно и не можно отдали, и нет у нас крупных налогоплательщиков. Да я вообще не понимаю, как 16 гектаров земли под вами оказалось! С вами всё понятно: у нас не город продает землю, а другие. Вот все молчат с Оргсинтеза... – на пару секунд остановился общественник, довольный, что всех переораторствовал. – Мне просто интересно лишний раз узнать, насколько грабительская у нас была приватизация и как обобрали страну».
На это допрашиваемые стали было рассказывать, как в былые времена Оргсинтез покупал Нитрон, «потому что Нитрон загибался, там дошло до забастовок». «Всё это я знаю. Я просто в центре всех этих событий был, стоял там перед народом, вызывал народ на баррикады. Директора не видели, а я там стоял», – вспоминал свое героическое баррикадное прошлое Дантон, ой, то есть Ландо.
Председатель общественной палаты резюмировал: «Здорово всё объяснили с точки зрения экологии. Но меня больше интересуют, если так можно выразиться, меркантильные интересы, хотя я выражаю не свои интересы, а интересы людей, живущих в Саратовской области. Нужно сейчас договариваться, потому что потом мы будем говорить с вами с позиции просящего. А сегодня еще можем говорить, извините меня, с позиции силы. То есть партнерства», – поправился Александр Ландо.
В завершение он привел в пример Депардье, «который приехал к нам, потому что у вас там не всё здорово с налогами». «У нас тоже с ними не всё просто», – обратился общественник к почтенному господину Буэрауа (нужно было видеть в этот момент лицо того). – Депардье проще: он приехал сюда и сейчас рекламирует кухни «Мария».
Кто-то тихо сказал, что хорошее это дело – приветствовать на своей земле нового инвестора.
Дальше речь пошла о людских ресурсах: СНФ обязуется предоставить около 160 рабочих мест различной квалификации. Некоторые из них будут проходить обучение во Франции. Тут Александр Ландо не поскупился на бизнес-совет для компании с 30-летним опытом работы во всем мире: «Вы поймите! Привести одного-пять преподавателей из Франции дешевле, чем сто человек из России отправить туда. Это ж не гайку завернуть. Так проще и дешевле. Это же все-таки бизнес, вы должны уметь считать деньги», – пожурил он.
Представители Лукойла и СНФ сообщили, что все замечания примут к сведению. Они сказали, что находятся сейчас в самом начале пути, а по нормам нужно выслушивать предложения на каждом этапе работы. В ноябре-декабре они намерены провести общественные слушания по вопросам экологической безопасности для жителей Заводского района Саратова, на территории которого будет расположено производство. К этому времени будет подготовлен документ, выявляющий воздействие производства на окружающую среду.
«Трансплантология опередила понимание милосердия»
«Каждый из нас, понятно, хочет жить долго и счастливо, а лучше еще какой-нибудь эликсир бессмертия или вечной молодости найти. Но жизнь не обманешь, каждому отмерен свой срок жизни, к сожалению, подчас это обрывается другими причинами. Тем не менее живые нуждаются в том, чтобы они оставались живыми, чтобы их жизнь продолжалась», – такими словами в среду, 16 октября, открыл очередное заседание общественной палаты Александр Ландо. Обсуждение этой темы было включено в повестку дня в связи с тем, что скоро в областной клинической больнице начнут выполнять операции по пересадке трупной почки пациентам с почечной недостаточностью.
«Я сейчас спрошу: а вы сделали завещание своей почки при жизни? Вряд ли кто поднимет руку, – продолжил говорить общественник. – Психология у нас такая. То, что за рубежом считается нормой, нас приводит в ступор. Как и брачный договор». «А почку тоже в брачный договор включить?» – пошутил кто-то из общественников. «Можно я промолчу?» – был ответ Ландо.
Вообще первая пересадка трупной почки в области была осуществлена еще в 1977 году на базе 1-й клинической больницы. Этот процесс шел с разной интенсивностью, и до 2012 года было пересажено 300 почек.
Главный врач клиники кожных и венерических заболеваний, заместитель председателя ОП Сергей Утц поставил ряд задач перед присутствующими. Во-первых, объяснить жителям области, что пересадка почки – это благо. Во-вторых, попросить областную думу подготовить региональное законодательство, которое ликвидировало бы те нестыковки, которые существуют: «Юристы, а с ними главный законодатель моды по этой части Александр Соломонович, пусть это обсудят». Наконец, доктор назвал делом чести каждого члена общественной палаты написать заявление, по которому они дают согласие на трансплантацию их органов после смерти. Предложение было воспринято с саркастическими ухмылками.
Член общественной палаты профессор Ирина Зайцева привела статистические данные Левада-Центра. 51 % не готовы принять какое-либо решение по поводу использования своих органов после констатации смерти. Согласившихся на посмертное донорство всего 22 %, а 15 % наотрез отказались от этого. Для своего ребенка готовы отдать свой орган 80 %, для дальних родственников – 50 %, а вообще чужим людям – всего 0,5 %. «Трансплантология опередила понимание милосердия», – сделал вывод профессор НИИ уронефрологии СГМУ Антон Россоловский.
Министр здравоохранения области Алексей Данилов рассказал о системах организации посмертного донорства. Первая – система испрошенного согласия (необходимо письменное согласие родственников на изъятие органов или наличие донорской карты, которую человек заводит сам и в которой написано что-то вроде «я буду счастлив в случае своей смерти помочь другим»). Так работают США, Германия, Великобритания. Вторая – система презумпции согласия: если человек при жизни не высказал возражения против того, чтобы в случае своей смерти стать донором, и близкие не поставили об этом в известность врачей, то орган может изыматься и использоваться для возвращения к жизни другого человека. Так работает Россия и почти вся Европа.
В России органы могут быть изъяты из тела умершего с целью трансплантации только на безвозмездной основе. Лицензии на это имеют только государственные клиники. Изъятие органов возможно только при официальном диагнозе «смерть мозга» (как правило, это состояние диагностируется у лиц, получивших тяжелые черепно-мозговые травмы, не совместимые с жизнью). Врачи перед этим в течение шести часов проводят реанимационные мероприятия. Трансплантологам запрещено участвовать в постановке вопроса.
Профессор Андрей Россоловский выразил беспокойство в связи с тем, что по новому закону, который начнет действовать с 2015 года, Россия переходит на систему испрошенного согласия: «Если мы испросим разрешение у родственников сразу после констатации смерти, как вы думаете, что они ответят? 9 из 10 сразу скажут «нет». Он настоял, что до этого времени с населением должна быть проведена разъяснительная работа.
Прозвучало мнение создать специальную базу данных – облегчить процедуру оформления согласия: «Мало кто захочет из-за этого ходить к нотариусу».
Приглашенная гостья Надежда Санникова, председатель областной организации больных с хронической почечной недостаточностью, описала свои будни: «Больше 10 лет я раз через день прохожу диализ. Выхожу из дома в 9 часов, а возвращаюсь в 5. Иногда бывает так, что ты приходишь туда в лучшем состоянии, чем уходишь. Много у нас сопутствующих заболеваний. Некоторых приносят и уносят на носилках на диализ. Много молодых, которые не могут ни закончить учебу, ни устроиться на нормальную работу, ни создать семью». Надежда Санникова поначалу мечтала сделать пересадку почки – возраст был рабочий, и дочь надо было ставить на ноги. Сейчас уже не надеется: лимит невысок.
Сегодня в области числятся 350 человек с диагнозом «хроническая почечная недостаточность», из них 32 человека занесены в лист ожидания на операцию по пересадке трупной почки. Возможности получить почку от живого донора у них нет (от родственника к родственнику, например). В следующем году специалисты областной клинической больницы выполнят 10 таких операций за счет государства, остальные пациенты будут направлены в клиники других городов и столицы.
Владимир Марьин вошел в число тех, кому решено было сделать пересадку. Не у нас, а в Самаре. Операция прошла успешно, за 10 дней почка прижилась. «Есть проблемы, конечно: прием имуннодепрессантов всю жизнь, – говорит Владимир. – Два из них я получаю бесплатно, остальное – из своего кармана, очень жидкого». Ландо поручил Данилову или его помощникам лично разобраться в проблеме.
Член ОП Юрий Виткин выступил с предложением добавить какую-то стимуляцию для людей, которые решились дать согласие на использование своих органов после смерти. Например, право преимущественного получения донорского органа в случае возникшей необходимости. «По Конституции все равны перед законом на получение каких-то услуг. И равнее становиться от того, что ты дал согласие, неправильно», – отрезал Александр Ландо.
Одному из присутствующих журналистов не понравился сам термин «трупная почка»: он вызывает отторжение у потенциальных доноров. Представитель прессы спросил, есть ли другое название. «Да – «кадаверная почка». У трупа уже не берут орган. Мы так между собой говорим, чтобы просто понятно было», – объяснились присутствовавшие.
Представитель Русской православной церкви отец Дмитрий заявил, что церковь в целом не возражает против трансплантации органов. Но она выступает против коммерциализации этой области. Также церковь выступает против смены пола, пересадки органов от животных, фетальной хирургии (использование материала абортированных детей) и некоторых других хирургических экспериментов. Отец Дмитрий, как и многие, призвал больше информировать население. На это кто-то из присутствовавших привел в пример Испанию, в которой на каждой церкви висит лозунг, смысл которого: ты с собой не можешь носить органы без того, чтобы не отдать их кому-то из ныне живущих. «Действительно, почему бы вам не сказать слово населению, а не просто не возражать?» – подхватил Ландо. «Откуда вы знаете, что мы не говорим? – парировал отец Дмитрий. – Вы в церковь не ходите, поэтому и не знаете».
Заместитель главного врача по хирургической помощи саратовской областной клинической больницы Григорий Блувштейн рассказал, что в разных городах России есть около 50 центров по пересадке почки. И всего в двух городах из них пока не занимаются трансплантацией кадаверной почки – в Омске и Саратове. «Ежегодно, выступая на проблемной комиссии, я выслушиваю замечание от главного трансплантолога страны Сергея Васильевича Готье: «Что же такое в Саратове-то происходит?» Действительно, что ж нам плодить бесконечные центры? Может, к делу уже перейти? Попробовать организовать донорскую базу и начать делать пересадку в том числе и от трупа, если пересадкой родственной овладели».
– Действительно, пусть будет два крупных центра – по пересадке живой и кадаверной почки, – сформулировал предложение Александр Ландо.
– А кто мешает? – ответил глава областного минздрава Алексей Данилов.
– Я не знаю. Это вы должны отвечать за всё здравоохранение, которое есть в министерстве.
– А делать-то что? – спросил один из присутствующих.
– Не знаю, министр скажет, – ответил Ландо.