«Всё понятно, они живут в Зазеркалье!»

На прошлой неделе в общественной палате напряженно рожали истину. В спорах, криках и с хлопаньем дверями. Общественники обсудили, каким должен быть памятник режиссеру ТЮЗа Юрию Киселеву. И не пришли к выводу, для чего они сами нужны.

Памятник Киселеву и гражданский порыв Чернышевского

Во вторник, 8 октября, общественная палата провела публичные слушания, посвященные установке памятника режиссеру ТЮЗа Юрию Киселеву. Причину проведения этой встречи Александр Ландо обозначил так: «Есть такой прецедент, который общественная палата смогла вовремя пресечь на корню. В кулуарах был отработан памятник Киселеву, где-то кто-то его видел, но это шло без ведома художественного руководителя, творческого коллектива театра».

«Один из доводов в пользу проекта, который был разработан при участии директора театра, – это то, что его одобрила дочь Киселева. При всем уважении к дочери Киселева за ней стоит право восстановления памятника на кладбище», – высказался Ландо и предложил учитывать ее мнение, но не делать решающим.

Директор театра Анатолий Барсуков объяснил причину столь спешных решений: нужно успеть к 14 февраля – 100-летию со дня рождения Юрия Киселева и празднованию 95-го театрального сезона. Для этого обратились в региональный союз художников, и скульп­тор Андрей Щербаков не преминул откликнуться.

– И вот мы решили коллективно… – начал было Барсуков.

– Коллективно мы это не обсуждали! – выкрикнул художественный руководитель театра Юрий Ошеров.

– Сядьте, Юрий Петрович, потом скажете, – осадил худрука Ландо.

– Все дело в том, что мы ограничены в сроках, – посетовал директор театра.

– Кто вас ограничил в сроках? Назовите лицо юридическое или физическое, – возмутился один из общественников.

Ландо согласился: «Самое порочное – делать к датам». Он упрекнул министерство культуры, которое должно было еще год назад объявить открытый конкурс. И не просто конкурс, а конкурс на всю страну! Что касается средств, тут главный общественник рекомендовал не надеяться на министерство, у которого «есть деньги сделать всё тяп-ляп». «За «немножко» не сделаешь хороший памятник, – констатировал он и предложил бросить клич горожанам скинуться на памятник рублей по пятьдесят: – А что, это всенародный герой. Мы эсэмэски ведь отправляли, чтобы помочь Дальнему Востоку».

Художественный руководитель саратовской филармонии Анатолий Катц уточнил, что нужно собирать деньги только с богатых людей. Представленные эскизы Щербакова он раскритиковал: «Что касается «Синей птицы» – Юрий Петрович не имел никакого отношения к пьесе, которая открывала ТЮЗ. Маленький принц, который ходит по голове, – это, знаете, несколько странная идея. Не дай бог это будет голова Юрия Петровича! Это должен быть памятник, где можно присесть на скамеечку рядом с Юрием Петровичем, пожать ему руку, потереть нос».

Художественный руководитель театра юного зрителя Юрий Ошеров согласился с коллегой, что в памятнике должна присутствовать некая камерность и теплота, но отнюдь не монументальность: «Юрия Петровича трясло от всяких монументов». Режиссер сделал словесную зарисовку собственной идеи: «Представьте себе театральные подмостки, на которых стоят кубики. Азбука театра – то, чем занимался Киселев. На них сидят мастер и два его любимых персонажа – Буратино и Маленький принц, а третий кубик свободен – для того чтобы сесть и сфотографироваться с ними. Я бы лично с ним фотографировался каждый день. Это приглашающий жест: «Приходи в театр, здесь тебя не подведут!»

«ТЮЗ – это современное здание, мы ведь уже в 21-м веке живем. Ну дайте современным художникам высказаться на эту тему, – возразил скульптор Андрей Щербаков. – Почему мы стесняемся говорить, что Киселев был великим человеком, а не доступным, которого можно потрогать за нос! Я даже представляю, как будет выглядеть скульптура, накрытая плащом, обнимающая Буратино и Маленького принца. Давайте мастера оставим на той высоте, на которую он своими силами зашел, и не надо оттуда его стаскивать! Таких памятников, с которыми фотографируются, полно».

По концепции Щербакова, площадь перед театром должна превратиться в планетарную модель, в центре которой человек-солнце Киселев, притягивающий к себе другие фигуры – образы любимых героев из спектаклей, расположенные на шарах. Напоследок Щербаков добавил, что этот вопрос должны решать архитекторы и художники, но никак не общественность.

Это замечание вывело из себя члена общественной палаты Дмитрия Чернышевского. Его не устроил такой подход: «Давайте мы тут решим, мы – великие башни из слоновой кости, деятели культуры. А вы, неразумные создания, жители, которые тут бултыхаетесь, воспринимайте, что мы сделали». Памятуя о своем предке, общественник заговорил социал-демократическими лозунгами: «Искусство должно принадлежать народу!» Также он добавил, что Саратову катастрофически не везет с памятниками:

«У нас то сердце губернии поставили (антисимвол власти получается – ожиревшее и за решеткой), то памятник влюбленным в стиле унисекс рядом с ротондой, где происходит разврат, и памятник этому там стоит. Зачем нам еще одно нелепое авангардистское сооружение, с которым Киселев ну никак не ассоциируется? Я помню его прекрасные спектакли. Он не может быть символом постмодернизма, которое олицетворяет собой распад всего искусства».

В зале поднялся шум, но выход гражданских чувств Чернышевского уже было не остановить:

– Я – гражданин, и не смейте затыкать мне рот! – провозгласил он.

– Я бы попросила вас выбирать выражения, потому что здесь сидят заслуженные деятели культуры. И я вам это говорю как ожиревшая власть за решеткой! – отрезала, приняв его слова и на свой счет, заместитель министра культуры Лариса Сорокина.

– Мне такие заместители не нужны. Знаю я, что это за заместители! – напоследок выплеснул Дмитрий Чернышевский и освободил от себя помещение.

Заседатели обозвали ушедшего хамом и продолжили дискуссию. Александр Ландо пожаловался, что представленные эскизы ему «не греют душу» и что Щербаков «продавливает свою идею, не давая права на выбор». Общественник снова настаивал на проведении открытого конкурса. «Раз мы не успеваем сделать памятник к юбилею, ну давайте хотя бы достойно встретим годовщину 14 февраля. Проведем серию мероприятий. Мне представляется, что вся театральная общественность страны должна присутствовать», – предложил максималист Александр Ландо.

В итоге министерству наказали в течение месяца разработать положение о проведении конкурса на изваяние памятника мастеру, а ко дню его 100-летия назвать именем Юрия Петровича Киселева прилегающую к театру площадь и установить символический камень на месте будущего памятника. После этого решено провести общенародное голосование для выбора лучшего эскиза и исполнителя памятника с учетом мнения общественности.

От трибунов Древнего Рима до трибунов общественной палаты

Следующий день, среду, общественники посвятили спору о вечном – пытались найти ответ на вопрос, для чего существует их орган. Название темы круглого стола скромное – «Опыт народной демократии: от народных трибунов Древнего Рима до общественных палат регионов России».

Дмитрий Чернышевский провел параллель между древними римлянами и нынешними общественниками: как первые дорожили своим статусом, так и вторые должны чувствовать ответственность перед обществом. На этом параллели закончились, и перешли к наболевшему.

Член общественной палаты Светлана Мартынова привела пример с обманутыми дольщиками «Новостроя-2000», когда люди обращаются в общественную палату за помощью, а сделать ничего невозможно, хотя правда на их стороне. Из-за таких ситуаций подрывается авторитет палаты, которая не может помочь людям, пожаловалась общественница. Она вспомнила, что Пугачевский общественный совет еще в мае предупреждал муниципальные власти о надвигающейся грозе, но к его мнению никто не прислушался. «Возникает вопрос: нужна ли я, такой активный человек, общественной палате? Нужна ли я губернии? Может, мне тогда поближе к Путину быть, потому что ему я действительно нужна. Какой вы видите нашу работу?»

Валентина Богданова считает, что нынешний закон об общественной палате слишком декларативный и нечеткий: «Флаг-то нам в руки дали, а полномочий нет». По ее мнению, закон устарел, и про общественников подзабыли. «Мое предложение: этот закон поднять на рассмотрение и дать нам право контролировать власть», – поставила вопрос ребром Богданова.

Юный член палаты, студент-юрист Евгений Лузановский рассказал, что со своими товарищами разрабатывает правовое поле для решения этой задачи. Конечной целью он ставит наделение общественников полномочиями в их деятельности и подчинение общественных советов муниципальных образований общественной палате области.

«Как бы мы таким нововведением не создали еще одну параллель с контролирующими надзорными органами», – осторожно заметил один из участников дискуссии. – Я призываю вас не переходить рамки и не вмешиваться в тему о реформировании судебной, правоохранительной системы. Мол, наделите нас полномочиями, и мы сами будем устраивать нечто вроде суда Линча».

Светлана Мартынова согласна, что нельзя рушить судебную систему, но считает, что нужно давать экспертную оценку работы судей, прокуратуры. «Давайте уже что-то делать, меня тошнит от этих рассуждений!» – вырвалось у нее.

Ее коллега Александр Степанов считает: «У нас хоть плохие, хоть какие три ветви власти есть, и не надо нам претендовать на их место. Как минимум жестко требовать ответить на наше».

Спросили мнения представителей саратовских вузов. Доцент кафедры политических наук Поволжского института управления Валерий Семенов посоветовал саратовскому общественному органу не быть «отдельной палаткой», а связаться с коллегами и подать коллективное предложение от десятков региональных палат. Таким путем можно достичь столь желанного для общественников – полномочий. Также Валерий Семенов прокомментировал уровень информационной открытости регионального общественного органа: «Сайт общественной палаты – халтура. Самое первое, что бросается в глаза, – это перевернутый мир вашей палаты. Там фотография Саратова слева направо. Люди смотрят на этот безобразный сайт и думают: «Всё понятно, они живут в Зазеркалье!» Идем дальше: о членах общественной палаты. Половина из них – засекреченные люди, которым даже фотографию свою лень занести. Получается, за перевернутой картинкой мы видим фигу».

От резкого комментария на этот выпад не удержался сотрудник пресс-службы аппарата палаты Сейран Давтян: «Имидж общественной палаты формируется за счет имиджа людей, в ней состоящих. Если из 64 человек реально работают 20, то сайт будет выглядеть именно так. Те люди, которые не хотят о себе рассказать, – о них общественная палата должна сделать вывод». Завязалась перепалка, и пока пресс-секретарь отражал нападения преподавателя вуза, последний еще успевал кричать: «Отлично, пресса, снимайте, снимайте это!»

Слова, упавшие камнем в огород неактивного рядового общественника, глубоко задели чувства Александра Степанова. Он посоветовал не забывать о субординации: «Вот не надо такие вещи говорить. Вот, между прочим, у каждого есть свой уровень компетенции. То, что высказал преподаватель вуза, – я принимаю, а что сотрудник аппарата – нет».

Закончили общественники тем, с чего, собственно, и начинали. Было принято решение подумать об изменении законодательства, в котором более четко будут определены роль и место общественной палаты в системе управления обществом.