Портреты, Тютчев, гламур, Гремячка
Минувшая неделя стала своеобразным симбиозом искусства живописи и фотографии. Это, конечно, вовсе не значит, что в культурных заведениях нашего города не звучала музыка и поэзия, и не шли фильмы.
Семейная линия музея Кузнецова
Вечером 24 сентября в музее Павла Кузнецова открылась выставка «Портреты современников» (будет работать до 20 декабря), представленная впервые доступными саратовскому ценителю искусства 40 работами из собрания музея имени Радищева. Музей Кузнецова не так уж часто радует нас картинами земляка, все прекрасно знают, что в силу определенных обстоятельств музей не может себе позволить держать постоянную экспозицию из работ мастера. Впрочем, «Портреты художников» – это не персональная выставка Павла Варфоломеевича, посвященная 135-летию художника, которое отмечается в этом году.
Скорее она совмещает и юбилей живописца, и ставшую традиционной для этого года тему творческих супружеских пар: в мае саратовские ценители прекрасного познакомились с выставкой «Без берегов» Михаила Тихонова и Елены Утенковой-Тихоновой, в августе были презентованы «Две реки» Игоря Камянова и Надежды Кристининой. В этот раз саратовцы могли познакомиться с портретами не только самого Павла Кузнецова, но и Елены Бебутовой.
Приведем отрывки из пресс-релиза: «Представленные живописные портреты написаны в 1930-х – середине 1960-х. В эти годы в духе времени мечтательный и поэтичный Кузнецов пишет нефтяные вышки, стройки, мосты, сбор урожая. Он занимается монументальными росписями, совершает много поездок по стране. Убежденный в необходимости фиксировать важные события и выдвигая на первый план тему, художник меняет живописную манеру <…>
Все представленные работы очень конкретны. Такие «степные» характеристики, как внебытийность, декоративизм, типизация, собирательный образ, здесь отсутствуют. Очевидно, Кузнецова и Бебутову, которая на протяжении всей жизни разделяла художественные взгляды мужа, интересуют вполне конкретные люди, творческие, активные, посвятившие свою жизнь искусству».
И действительно, творческие люди на этих портретах часто встречаются, и нет ничего удивительного, в том, что многие из них – знакомые и друзья четы Кузнецовых: искусствовед Алпатов исследовал творчество Павла Варфоломеевича, Зоя Матвеева-Мостовая была коллегой, а еще и женой близкого друга Кузнецова – скульптора Александра Матвеева.
Здесь не встретишь заказного парадного портрета, нет ярко выраженных типажей, хотя оговорки возможны и в первом, и во втором случае. В первом – потому что друзей все-таки хотелось изобразить как можно лучше, во втором – потому что это касается не всех портретов. Не дело судить классиков, и все же стоит признать: портреты – далеко не самая лучшая и интересная часть творчества Павла Варфоломеевича. Они любопытны, они хорошо написаны, но в них, конечно, нет той мифопоэтической глубины знаменитых пейзажей Кузнецова. К слову, и сам художник нет-нет да сделает портрет таким, что возникает вопрос: а кто ему важнее – человек на картине или то, что за ним?
Предысторию этой выставки рассказал заведующий отделом русского искусства музея имени Радищева Ефим Водонос: «Попала она в свое время в составе большого числа кузнецовских работ, которые по некоторому недоразумению я брал на свою ответственность, хотя не обладал на тот момент соответствующими правами. Так случилось, что меня послали на «разведку», и я в последний день работы комиссии по наследию взвалил на себя такую ответственность. Это был 1970 год, а в начале 1971-го картины были у нас. Почему послали именно меня? Потому что до того я перевозил отобранные нашими реставраторами вещи. Тогда я впервые увидел Елену Михайловну. Она была старше, чем мы привыкли видеть ее на портретах, в затрапезном одеянии. Я ожидал встретить высокую, стройную женщину, а увидел старушечку в халатике и начал спрашивать ее, где найти Елену Михайловну…».
Высказался Ефим Исаакович и на тему мастерства Кузнецова-портретиста: «Конечно, он не совсем портретист в том смысле, какой мы обычно вкладываем в это слово. Тут нет пристального внимания к многосторонней характеристике. Он чаще всего дает человека в связи со средой, хотя портреты брата и доктора Замкова выделяются. С другой стороны, портрет летчика Танашевича дан как часть пейзажа… Елена Михайловна, как мне кажется, более пристально вглядывается в характер модели. У нее большее стремление к чуть жестковатой пластике, чем у Павла Варфоломеевича».
В мире бездумной Барби
Позже вечером в тот же день в Appcafe состоялась очередная лекция из курса арт-критика Алексея Трубецкова по современному искусству. Если ранее он читал лекции на тему «Мифология власти» или «Путиниана», то, как признался, в этот раз решил отвлечься от темы политики и разбавить ее гламуром. Перед началом лекции он показывает небольшую короткометражку: дети (на вид лет 9–12 лет) ходят по какому-то большому шикарно обставленному помещению. Ходят, что примечательно, без дела, бездумно, ходят, потому что им все равно нечего больше делать. Трубецков покажет эту картину снова в самом конце лекции и пояснит, что это – аллюзия на знаменитую историю о Лесном царе, который похищал детей. В чем же здесь связь с гламуром? Исключительно в богатом интерьере помещения? Не только. Под стать жилищу и обитатели – ходящие бездумно, бесцельно в этом красивом, но пустом месте. Конечно, это довольно едкая аллюзия на гламур.
Кстати, что такое гламур, Алексей Дмитриевич пояснять не стал: «Это очень большое понятие, о котором существует невероятное количество книг и монографий. Я не считаю себя самым большим специалистом в этой области. Но в двух словах, гламур – это феномен, который появился в связи с подражанием буржуазии аристократии. Классические примеры, описанные в литературе: «Мещанин во дворянстве» Мольера или «Блеск и нищета куртизанок» Бальзака. Очень сильно этот феномен трансформировался в XIX и XX веке, когда оказалось, что стремление к роскоши, которая является уникальной, стало идти параллельно с процессом превращения этой роскоши в обязательное для каждого. То есть она сразу же переставала быть эксклюзивной и превращалась в обычную игрушку».
Логично, что, говоря о гламуре, Трубецков выбрал объектом рассмотрения поп-арт и сразу же поспешил обозначить один момент: несмотря на то, что у большинства людей отцом и главным популяризатором этой разновидности постмодернизма считается Энди Уорхол, на самом деле у истоков стоял менее популярный Ричард Гамильтон, известный в первую очередь тем, что создал обложку для десятого альбома The Beatles (чаще называется «Белый альбом») и коллаж «Что делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными?», где изображены «идеальные» люди: качок с леденцом «Pop» (отсюда и пошло название) и его подруга модельной внешности на фоне роскошной, но совершенно безвкусно заставленной и захламленной комнаты. Не обошел вниманием Трубецов и один из важнейших символов современной культуры и гламура – куклу Барби, на которую пытались равняться в детстве многие девочки (парадокс: как можно равнять на куклу?). Среди тех работ, которые он показывал, были как ироничные, например, кукла в ярко-розовой упаковке, настолько яркой, что все выглядит агрессивно, так и откровенно саркастичные, скажем, видная только частично фигура в соответствующей позе и в соответствующей обстановке довольно точно указывает на то, как Барби провела вчерашний вечер.
Наши любимые стихи
Литературно-музыкальный вечер, запланированный на четверг в музее Н.Г. Чернышевского, назывался «Мои любимые стихи». Он проводился в рамках сразу двух программ музея: «Шаги к столетию» (цикл культурных событий, посвященных 93-й годовщине со дня основания музея) и образовательной программы к выставке «Как сердцу высказать себя», посвященной празднованию 210-летия Тютчева. В холле музея вывешены картины (это портреты и самого Федора Ивановича в детстве, и его родителей, и женщины его жизни), представленные историко-литературным музеем-заповедником Тютчева «Овстуг» Брянской области.
Строго говоря, литературно-музыкальный вечер – это, конечно, не то мероприятие, которое можно и, вероятно, нужно описывать. За редким исключением все идет по вечному строго намеченному плану, где нет места внезапным срывам выступлений, особенно если состав участников ограничен, а выступающие говорят четко заученные фразы. «Мои любимые стихи» на первый взгляд тоже могли показаться очередным таким мероприятием, где все было просчитано до последней фразы: чтец – заслуженная артистка России Инга Мысовская – очень артистично декламировала знаменитые шедевры Тютчева: «Silentium!», «Нам не дано предугадать…», «Она сидела на полу…» и, конечно же, «Весеннюю грозу». Безупречно вела рассказ о жизни, и особенно семейной жизни, Федора Ивановича старший научный сотрудник музея Лариса Александровна Попова. Нет претензий и к квартету музыкантов, замечательно исполнивших творения Моцарта и Баха. Если попытаться к чему-то придраться, то, пожалуй, единственным поводом станет то, что время от времени Попова двигалась не по намеченному плану и начинала рассказывать то, что надо было говорить позже. Смазало ли это хоть сколько-то программу? Ничуть. Куда большей проблемой стало то, что двое музыкантов заболели, и им пришлось искать замену. Не будь это объявлено, подозреваю, никто бы и не заметил: музыканты производили впечатление сыгранных.
10 октября, как нам сообщила Лариса Александровна, состоится круглый стол «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Тютчев и Чернышевский. Поговорим…». Он закроет цикл мероприятий, посвященных празднованию юбилея поэта.
Что пока еще есть
В четверг состоялась персональная выставка фотографа Николая Шадрина «Исчезающие доминанты». Серия работ, представленных в арт-кофейне «Кофе и шоколад» на Волжской, зафиксировала различные памятники архитектуры Саратовского края (Шадрин работал не только в Саратовской области, но и в той части Пензенской, которая входила в состав губернии) дореволюционной эпохи, в первую очередь церковные. Например, церковь Николая Чудотворца в селе Гремячка, лютеранскую кирху. Впрочем, здесь можно увидеть и дворянские усадьбы, подвесной мост-плотину или, скажем, мельницу. Общее одно – и это тоже можно было бы выбрать в качестве названия, правда, более топорного – упадок и разрушение, как название дебютного романа Ивлина Во. Все здания выглядят одиноко, там нет людей, и только на одном снимке, по иронии автора или просто потому что так вышло, к стареющему храму приближаются гуси – единственные живые существа, которые попались на снимках.
К счастью, в работах нет какого-то декадентского привкуса упоения этим упадком. Недаром в группе мероприятия «ВКонтакте» написано: «Выставка Николая Шадрина призвана заставить задуматься, «в каком качестве такие постройки смотрятся лучше – когда их без хозяйского надзора беспощадно уничтожают природа и время или в отреставрированном, приведенном в порядок виде». Николай бережно относится к тому, что снимает, это касается не только того, как снято, но и как преподнесено: все фотографии сопровождены очень подробными комментариями. Вот один из таких сопроводительных текстов – о церкви, построенной в 1821 году в селе Гремячка Новобурасского района:
«Село Гремячка одним из первых в области приняло советскую власть – сразу после Февральской революции. И эта же власть закрыла в селе церковь, превратив ее в склад и относясь к расписанным фресками стенам и самому зданию очень небрежно. Когда строение прекратили использовать и по этому назначению, его традиционно забросили, и сейчас оно все больше рассыпается. Купол и крыша рухнули 10 лет назад, кирпич под действием воды становится все более уязвимым, бурьян и дикие деревья все более заполняют пространство внутри и снаружи бывшей церкви».
Но хотя выставка получилась грустной, хотим поздравить Николая с удачной задумкой (выставка будет экспонироваться еще месяц) и с днем рождения, который отмечался им в этот день.
