Денис Руденко: Об отмирании партий я ничего не слышал

В разных субъектах Федерации 8 сентября прошли выборы. Пора подводить итоги нынешней электоральной кампании и делать прогнозы на будущее. Чем мы и занялись, встретившись с координатором Саратовского объединения избирателей Денисом Руденко.

– Давайте поговорим о саратовских выборах 8 сентября. Ничего принципиально не поменялось в том, как они проводятся?

– Произошли существенные изменения в структуре работы административного ресурса. Он работает, как оказалось, не в день голосования с 8:00 до 20:00, когда люди приходят и голосуют. Не было ни вбросов, ни удалений наблюдателей с участков и членов комиссий с правом решающего голоса. Избирательные комиссии старались провести образцово-показательные выборы, но все заканчивалось ровно в 20:00.

А вот с 19:00 до 20:00 на участки стали приходить наблюдатели от партий-спойлеров и партии власти, от кандидатов, выдвинутых «Патриотами России», «Правым делом», «Единой Россией». В дальнейшем они начали препятствовать подсчету голосов. Как только наблюдатели, направленные от СОИ, начали задавать вопросы о том, насколько законно поступает избирательная комиссия, тут же поднимался крик: «Вы мешаете процедуре! Хотите, чтобы мы остались тут до трех ночи?!» Правоохранительные органы так же, как и в 2012 году на выборах в областную думу, не препятствовали совершению административных правонарушений со стороны комиссий, более того, содействовали их членам. На многих участках под камеру в присутствии свидетелей сотрудники полиции говорили прямым текстом: «Я подчиняюсь председателю УИК». Полицейский, напомню, должен подчиняться закону.

Еще один существенный момент, отмечаемый многими: крайне низкая явка. Все силы федеральной, региональной и местной властей были направлены на то, чтобы добиться минимального количества избирателей на участках. Конечно, избирательная комиссия области уверяла, что предпринимала попытки информирования избирателей. Развешивались баннеры, плакаты, печатались приглашения. Может быть. Во всяком случае, деньги тратились. Однако результата как такового нет. Не могу сказать, что все избиратели находились на даче и праздновании Дня города. Они либо просто не знали о выборах, либо проигнорировали их.

– Ведется ли какая-то работа с теми людьми, которые не пришли на выборы? Понятно, что основная их масса абсолютно аполитична. Но ведь многие наверняка имеют какие-то предпочтения? Или просто решили, что победитель и так известен, зачем пытаться изменить несменяемое?

– Здесь два вопроса и две стороны медали. Первое: насколько эта низкая явка повлияла на легитимность избранных кандидатов? Едва ли 5,94 процента явки на муниципальных выборах может говорить о какой-то легитимности выбранных депутатов. С точки зрения закона, конечно, да. Но с точки зрения поддержки их проживающими в этом округе избирателями – большой вопрос. Если, допустим, из 35 тысяч человек, зарегистрированных в 16-м округе, за Алферова проголосовало 1400 человек, то он – избран с точки зрения закона. Но сколько людей его будет поддерживать от общего населения округа? 4 процента.

Другой вопрос – работа с избирателями. Сфера отношений СОИ с избирателями ограничена: мы можем позвать на выборы, но не агитировать. Не могу сказать, что СОИ планирует печатать листовки с приглашением на выборы. Другое дело, что общественные организации порой заменяют органы государственной власти. Потому, весьма вероятно, на следующих выборах СОИ выйдет с инициативой того, чтобы вместо городской комиссии печатать приглашения избирателям, разносить в каждый почтовый ящик.

На этих выборах административный ресурс партии власти работал с конкретными людьми. У них есть список, скажем, граждан, находящихся на учете органов социального обеспечения: малоимущие, многодетные семьи и т. д. Можно просто купить 1,5-2 тонны гречки и до объявления избирательной кампании провести своего рода агитацию за какого-то кандидата, раздав крупу нужным людям. Работа эта долгая, делается загодя, зато эффективная. При самой скромной явке эти люди почти наверняка проголосуют за «правильного» кандидата.

– Может ли медийная известность кандидата конкурировать с административным ресурсом? Среди тех, кто занял вторые-третьи места, было много куда более известных имен, чем среди победителей.

– Люди, которые ходят на участки, как правило, не читают газеты, не просматривают ленты общественно-политических информагентств. Они могут заходить в социальные сети, скачивать кино, смотреть фотографии, но при этом не интересуются политическими новостями. Такая ситуация в Саратове. Телевидение тоже отвоевать у партии власти нереально: открыть свой собственный канал не по карману даже крупному бизнесмену. На государственные каналы пробиться невозможно, а тратить гигантские средства на рекламные ролики, согласитесь, тоже не разу­мно. К сожалению, люди больше смотрят телевизор. У местной оппозиции телевидения нет.

В любом случае, если кто-то хочет противопоставить себя «Единой России», то ему нужно работать практически каждый день по той причине, что на «ЕР» работает ежедневно всё: все телеканалы, радиостанции, очень много газет, флаги, плакаты и баннеры, которые сопровождают проекты, делающиеся на бюджетные деньги – якобы от имени партии власти.

– Перейдем к московским выборам. Много сейчас ходит разговоров о «новой политике».

– Читал о выборах в Москве: о том, что по сравнению с нашими – это небо и земля. Можно ли говорить о новых политических веяниях? Если все-таки заводить речь об изменении избирательного процесса, то такое изменение должно начинаться с законов. Дела о снятии кандидатов с предвыборной гонки в Саратове показали, что федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав и праве на участие в референдуме граждан Российской Федерации не такой уж демократичный, каким кажется. На самом деле он очень жесткий и в некоторых частях носит репрессивный характер. Примеры: снятие Лукьянова, попытка снятия Глущенко. Сами комиссии изначально могут совершать целенаправленные ошибки, чтобы снять кандидатов. До тех пор пока федеральный закон не станет более демократичным и простым в использовании, никаких новых веяний не будет.

Ныне же основания для снятия кандидатов с гонки выглядят просто сумасшедшими: в каком-то регионе кандидата сняли, потому что расстояние от головы до краешка фотографии на снимке было меньше, чем предусмотрено в каких-то актах! Странная история случилась и с Лукьяновым: у него приняли документы, сказали, что все хорошо, выдали направление на открытие избирательного счета, он его открыл, сдал первый финансовый отчет, его зарегистрировали и только после того, как прошла половина избирательной кампании, выяснилось, что он не вовремя сдал один документ. На этом основании его сняли. Так что никаких изменений на выборах в Саратовской области я не заметил.

– Получается, выборы в Москве, Екатеринбурге и Петрозаводске стали прецедентом, который состоялся в силу иных обстоятельств, но никак из-за «новой политики»?

– Про Петрозаводск ничего не могу сказать. Есть мнение, что там выборы просто прозевали, плохо работали политтехнологи «ЕР». По поводу Екатеринбурга: сама структура работы штата Ройзмана позволяла ему, по крайне мере, отстоять той минимальный отрыв, который ему написали. Изначально по протоколам у него было чуть ли не 10-процентное опережение преследователя, потом его сократили. Видимо, после того, как его штаб стал рассылать письма, в том числе и в администрацию президента, о том, что протоколы переписываются, было решено прекратить нарушения закона. Не исключаю, что в противном случае последствия для партии власти в этом городе могли бы быть катастрофическими. Однако стоит помнить, что большинство выбранных депутатов в этом регионе представляют «Единую Россию».

В Москве сыграла роль активная работа Навального, его популярность.

– Сергей Вилков в комментарии нашей газете сказал, что теперь у народа сформировалась мысль «если не Путин, то Навальный» или, что на его взгляд хуже, «если не Навальный, то Путин». А поскольку Навальному теперь придется идти на торг с властью, то оппозиция вместо одного врага получает двух. Как вы можете прокомментировать эту мысль?

– То есть Вилков не считает Навального оппозицией?

– Я за Вилкова отвечать не могу, но не думаю, что саратовскому координатору Российского социалистического движения может быть по пути с Навальным.

– Навальный ведет себя все-таки очень благоразумно. Думаю, если Навальный посчитает себя политиком при наличии около 600 тысяч москвичей, которые согласны с этим утверждением, то поступит правильно. Я считаю, что он поступил верно, взяв муниципальные подписи и не став сниматься с выборов после приговора по Кировлесу. В принципе, избирательная кампания Навального полезна и для других кандидатов, которые будут участвовать в выборах. Навальный – гений краудсорсинга (англ. crowdsourcing; crowd – «толпа», sourcing сс «подбор ресурсов». – Ред.), он смог мобилизовать денежные ресурсы огромного количества людей, которые, скорее всего, даже в Москве не живут, а просто считают, что он делает что-то полезное. Но Навальный сумел получить не только денежную поддержку от народа – у него бесплатно трудились и агитаторы, и волонтеры. Думаю, что кандидатам, в том числе и в Саратовской области, стоит познакомиться с работой его штаба.

– Навальный – случайная или не случайная фигура в политике?

– Случайные люди отсеиваются очень быстро. Любопытно, что в аналитических телепрограммах по итогам выборов Навальный не назывался по имени. Звучит то «второй номер», то «этот человек». Притом если предыдущих обладателей второго места упоминали, то здесь просто «Собянин победил» и все. Думаю, что такая позиция государственных каналов говорит о том, что Навальный – не случайный человек. Пока это только набирающий силы политик, которому по-прежнему надо многому научиться. Если его не посадят, то у него много шансов пройти в Московскую гордуму.

– Можно сказать, что сейчас начинает образовываться мощный оппозиционный кулак в виде Навального, Прохорова и сравнительно скоро выходящего на свободу Ходорковского? Может ли образоваться альянс, и кто может играть в нем главенствующие роли?

– Либеральному крылу оппозиции трудно между собой договориться. Подозреваю, что будут проблемы в дальнейших взаимоотношениях между Прохоровым и Навальным. Это не значит, что они не смогут договориться по каким-то важным вопросам типа выдвижения кандидатов по различным округам Москвы, чтобы они не пересекались и либеральная оппозиция набрала бы голоса. Сложнее с Ходорковским. Неизвестно, будет ли он вообще участвовать в политической жизни страны. Может, он просто спокойно уедет из страны и будет жить за границей? Я, впрочем, на основании его статей, речей и писем, так не думаю. Если Ходорковский, Прохоров и Навальный объединятся в какой-то союз, то это будет очень сильно.

– Еще один наш респондент – Алексей Плотников, лидер молодежной организации партии «Справедливая Россия», утверждает, что «полный провал Гудкова – это провал партийной оппозиции; такие, как Навальный и Ройзман, нуждаются в партиях только как в техническом избирательном инструменте, то есть традиционные партии отмирают». Вы согласны с этим утверждением? И что вы думаете насчет «Гражданской платформы» Прохорова, которая изначально задумывалась скорее не как партия с конкретной идеологией, а как некая организация гражданских активистов?

– Я могу частично согласиться с Плотниковым – люди должны голосовать за отдельного человека, если речь идет об одномандатниках. В Москве же люди голосовали за Навального, а не за «РПР-Парнас», который его выдвинул. То же самое и с Ройзманом – голосовали именно за Ройзмана, а не за члена «Гражданской платформы». Но об отмирании партий я ничего не слышал. В выборах по единому округу участвуют именно партии. Они как избирались, так и будут продолжать избираться в парламент. Если говорить о структурной работе, то тут действует несколько иной подход: в любом случае партия должна находить кандидата, который либо выиграет, либо, как минимум, успешно выступит в ходе кампании. Так что отмирания никакого нет.

Что касается «Гражданской платформы», то она не является неким клубом по интересам. Да, сначала шло позиционирование «партии пятисот юристов», потом было принято решение о построении партии в классическом виде. Партия молодая, административного ресурса у нее нет, это не партия-спойлер. В основном, если судить по биографиям, ее составляют управленцы. Какое будущее ее ждет? Все зависит только от работы. Ну и, конечно, от того, как посчитают. Если в соответствии с законом, то, думаю, «Гражданская платформа» будет способна пройти в региональные парламенты и Госдуму.