«Крепкая в присмотре предострожность»
Образ полководца Александра Суворова (1730 – 1800), такой «народный» и демократичный, был очень почитаем в советское время. Однако есть в биографии генералиссимуса страница, которую советская историография не любила афишировать. Речь идет о причастности полководца к событиям крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева. К истории нашего края эти обстоятельства имеют самое непосредственное отношение.
Генерал-поручик Александр Васильевич Суворов находился на театре Русско-турецкой войны, когда напуганная размахом крестьянской войны Екатерина II для усмирения восставших отозвала его в августе 1774 года из действующей в придунайских княжествах 1-й армии.
Он возглавил авангард карательных войск, преследовавших Пугачева. Поход был трудный, «при нестерпимых жарах», по обнаженной степи, где днем приходилось направлять «путь свой по солнцу, а ночью по звездам». «На Узенях» (по одной из существующих версий, в районе Александрова Гая нынешней Саратовской области) казаки связали и выдали царским властям самозваного императора.
Преступника необходимо было доставить в Симбирск. Конвоировал его Суворов. Во время похода соблюдались строжайшие предосторожности: закованного по рукам и ногам Пугачева везли на телеге помещенным в специальную клетку. Инструкция, составленная самим же Суворовым, предписывала иметь «крепкую в присмотре» за преступником «предосторожность, дабы утечки произойти не могло». Для охраны на дежурство выделялись два офицера с ротой драгун и есаул с сотней казаков. Они окружали кибитки во время похода. На привалах Пугачева с женой и сыном обступала полурота пехоты и 48 солдат. На вооружении караула имелось несколько пушек. Во время ночных маршей и привалов возки освещались фонарями.
Всё это время Суворов неотлучно находился при Пугачеве, ехал за ним на простом возке. Конвой в пути ждали и ненастная погода, и пожары, и набеги киргиз-кайсаков. Наконец в начале октября Пугачева доставили в Симбирск, где состоялось предварительное следствие. В январе 1775 года его, вместе с четырьмя ближайшими соратниками, казнили в Москве на Болотной площади.
На Волге даже после казни предводителя восстания долго еще было неспокойно. То тут, то там вспыхивали очаги недовольства. Движение в Нижнем Поволжье удалось подавить только к лету 1775года. Многие не хотели верить в казнь Пугачева. Народная молва всякий раз приписывала руководство любого проявления неповиновения властям очередному «Емельяну Пугачеву».
В Государственном архиве Саратовской области сохранилось более семи десятков документов, относящихся к пугачевскому восстанию. Кроме указов, манифестов правительства, материалов оперативного характера, следствия и дознания над пугачевцами есть и документы о поимке разбойника Заметаева, выдававшего себя за Пугачева уже после смерти последнего. В частности, в предписании генерал-поручика Суворова, направленном коменданту города Царицына, есть описание примет пойманных атамана и его сообщников. Их портреты колоритны: атаман Заметаев был, к примеру, мужчина сорока лет, среднего роста, «лицом красен, волосы на голове и бороде рыжие, борода невелика, окладиста». А есаул «росту высокого, лицом и волосом черен, калмыковат».
Суворов и генерал-аншеф граф П. И. Панин еще год оставались, по словам А. С. Пушкина, «в усмиренных губерниях, утверждая в них ослабленное правление, возобновляя города и крепости и искореняя последние отрасли пресеченного бунта».
Наталия Самохвалова, Государственный архив Саратовской области