Смерть романтики

4 июля в России вышел в прокат фильм Мишеля Гондри «Пена дней», снятый по ключевому, как принято считать, произведению Бориса Виана. Как порой и бывает, мнение критиков кардинально разошлось: половина хвалит, половина поносит на чем свет стоит. На минувшей неделе ваш покорный слуга выбрался посмотреть ленту в «Дом кино», чтобы понять, чья точка зрения ближе к истине.

Начнем сразу с конца, чтобы больше к этому не возвращаться: больше всего удивило то, что немногочисленные зрители, по всей видимости, знали, о чем идет речь в картине. Они были готовы не только к сюрреалистическому стилю Гондри (снимал клипы для Бьорк, Massive Attack, Пола Маккартни и The Rolling Stones, из кинематографических работ более всего известен по «Вечному сиянию чистого разума»), но к сюрреализму Виана. Иными словами, никто из кинозала не ушел – и, видимо, потому, что был морально готов к находкам режиссера и читал роман 1946 года.

В двух словах о сюжете: у нас есть молодой буржуа Колен и его американский друг Чик, помешанный на коллекционировании всего, что как-то связано с Жан-Соль Партром (прозрачный намек на писателя и философа Жан-Поль Сартра, которым в те годы зачитывалась вся Франция). Колен богат и не работает, Чик – беден и работает. Еще в начале повествования они обзаводятся подругами: сначала Чик приударяет за племянницей повара Колена Ализой, а сам Колен за Хлоей. Вторая пара женится и поначалу живет без забот и хлопот, у первых все не так гладко. Однако и идиллическим отношениям Колена и Хлои наступает со временем конец: внезапно обнаруживается, что в легких девушки цветет водяная лилия (изящная метафора туберкулеза и одновременно обыгрывание имени героини, которое в переводе с греческого означает «молодой побег»). Мир начинает буквально рушиться на глазах, вернее, если следовать тому, как это показывается в фильме и книге, сужаться и темнеть. Чем заканчивается эта история, говорить не будем. На первый взгляд, сюжет банален: обычная любовная история, не столько пена дней, сколько мыло оперы.

А теперь стоит определиться с понятиями. Кинокритики по-разному называли картину. Чаще всего звучал вариант «сказка». Он, в общем-то, верен, но с оговорками, притом весьма существенными. «Пена дней» – это идиллия, вернее, лишь наполовину идиллия, ровно до того момента, пока не обнаруживается, что здоровье Хлои, как и финансовое положение Колена, существенно пошатнулось. С этого момента начинается, скажем так, смерть или угасание идиллии. При этом следует подразумевать не столько идиллию в общепринятом значении, как некоторую идеальную и беззаботную жизнь, а жанр искусства. Хлоя – это ведь не просто имя, а очевидная указка на жанр, в котором был написан знаменитый пасторальный роман Лонга «Дафнис и Хлоя». Колен, в сущности, мужское воплощение Хлои, недаром их имена так схожи по звучанию (к слову, повара Колена зовут Николя, Колен – это уменьшительно-ласкательная версия имени Николя).

Итак, перед нами идиллический мир, где главные герои живут весело и счастливо. Но всему когда-то приходит конец: нашпигованный сюрреалистическими изысками фильм, от которых в первой части картины зрители приходят в восторг и умиление, постепенно тускнеет (во всех смыслах, не только по настроению: яркие цвета в кадре сменяются серыми, черно-белыми тонами). Он становится, конечно, реалистичным, но…

Вот здесь мы делаем резкий поворот к авторскому видению: Мишеля Гондри везде хвалят за то, что он почти не отступал от книги, кроме некоторых деталей: где-то убрал, где-то добавил, слегка изменил финал. На первый взгляд, изменения чисто косметические и потому не принципиальные. Оставим в стороне вопрос о том, что режиссер в принципе не обязан делать кальку с книги, это старая как мир истина. Дело в ином: в погоне за сходством двух произведений многие критики не заметили одной существенной детали – как сильно были смещены акценты. У Виана была, напомню, идиллия, Гондри же ее уничтожил прозой жизни. Это замечается лучше всего в тех местах, которые были изменены в фильме. Пример первый: Чик в ленте ворует последние деньги у Колена, после чего Хлоя кричит мужу, что его бывший друг хотя бы что-то делает (это притом что Колен изнуряет себя работой для ее лечения!). Другой пример: в фильме Колен все-таки изменяет Хлое с Ализой (прямо это не показано, но подано так, чтобы сомнений не оставалось), при этом Хлоя это видит. Для чего это было показано? Совершенно очевидно, для того, чтобы вывести Колена отнюдь не идиллическим человеком, а обычным, не сильно хорошим мужем и мужчиной, у которого отсутствует воля.

Теперь стоит вспомнить о том, что не попало в фильм. В этом плане особо показателен следующий эпизод: Колен устраивается на вредное производство (от него стареют не по годам) и теплом собственного тела выращивает оружие (опять-таки изящная метафора смертоубийства). В какой-то момент его оружие начинает получаться бракованным, а последней каплей для начальства становится тот момент, когда им приносят винтовку с растущей из ствола белой розой. Так вот, этого момента в фильме нет. Как нет и эпизода про внезапное столкновение Колена и Хлои с рабочими.

К чему это все? А к тому, что Гондри сознательно или неосознанно для себя сузил проблематику фильма до банального нежелания буржуа или золотой молодежи жить по законам жизни, когда от них требуется напрячь силы. Не буду спорить, что такой подтекст мог иметься и у самого Виана, но, кажется, он у него был гораздо шире и подразумевал вовсе не банальных маменькиных и папенькиных сынков во Франции 40-х, а столкновение именно идиллии с жестоким миром, столкновение мирных, глупых и наивных Гаутам с тем, что мир несправедлив.

Другой искаженной Гондри линией повествования стоит считать показанного в чрезмерно негативных красках Сартра. Не время разбирать своеобразные отношения самого Виана со знаменитым экзистенциалистом, просто скажем, что показывать Жан-Поля как машину по производству текстов (а он действительно не похож на человека), постоянно акцентировать внимание на косоглазии писателя – это хамство. Известно, что у самого Виана стеб касался не столько Сартра и его философии, сколько повального, сумасшедшего интереса к этой фигуре со стороны молодежи, в том числе и той, что не могла его понять (тот же Чик). При этом как раз злое отношение самого Виана к церкви довольно сильно смягчено, хоть и может, безусловно, все равно оскорбить чувства верующих. Церковь у него похожа на цирк и на ритуальное агентство.

Здесь почти не было сказано про визуальный сюрреалистический ряд картины, достойный отдельной рецензии, однако это, кажется, ни к чему – кто знает манеру Гондри, будет готов к просмотру. А фильм достоин этого: да, он не идеален, но данный момент это лучшая экранизация «Пены дней».