Губернатора не выбирают. Свидетельства очевидцев выборного процесса

Слабоумие и отвага членов УИК

Юлия Бизяева,
студентка

Место действия: Саратов, УИК № 346, Саратовский Государственный аграрный университет, председатель – Ирина Михайловна Архипова

Пока заверяла жалобу у секретаря, произошел просто бомбический инцидент! Пришел избиратель и выяснил, что за него уже кто-то проголосовал и расписался в получении бюллетеней. Он начал возмущаться, члены комиссии чуть ли не клялись, что это кто-то «случайно», ну, сами понимаете, «рука съехала» и поставила подпись... Бывает же. На этом спектакль не окончился, мужчине принесли другой – ДРУГОЙ, КАРЛ! – журнал. А это значит что? Правильно – двойные списки!

10 сентября 2017 года Саратов, как и другие регионы, не обошли стороной выборы губернатора. Это было прекрасно и отвратительно одновременно. Прекрасно потому, что мы видели реальную явку людей, мы видели их настроение и отношение к нынешней власти, очень противоречивое, хочется заметить. Ну и, естественно, отвратительно это было, потому как «посчастливилось» своими глазами увидеть и ощутить на своей шкуре, как же на самом деле проходят эти самые «выборы».

Как только я узнала, что любой желающий может быть наблюдателем и даже членом комиссии с правом совещательного голоса (кем я в итоге и стала), сразу решила, что шансом этим нужно непременно воспользоваться. Для начала нужно было пройти обучение. КПРФ, «Яблоко», «Голос», а также партия «Свободные люди» давали такую возможность, там будущим наблюдателям рассказывали о самой процедуре выборов, о всевозможных нарушениях и фальсификациях. Кого-то это зарядило на борьбу, а кто-то ушел еще после самой первой лекции.

Стоит отметить, что я была на трех обучениях: от Николая Бондаренко (КПРФ), Александра Никишина («Голос») и совместно Сергея Окунева и Сергея Рыжова (ПСЛ). Все эти лекции проходили очень интересно, весело и, что самое главное, продуктивно.

Возможность быть членом комиссии с ПСГ мне предоставила партия «Яблоко», накануне они раздали целую кипу бумаг с шаблонами жалоб и заявлений :), с правами и обязанностями наблюдателей, а также с запасной копией протоколов, которые были необходимы на тот случай, если у комиссии вдруг внезапно не найдется бумаги для выдачи копий протоколов наблюдателям. Стоит сказать, что вся эта стопка очень сильно помогала мне на протяжении всего дня.

Итак, день выборов, мой участок располагался в прекрасном месте, на проспекте Кирова в здании Аграрного университета, УИК № 346 (запомню этот номер на всю жизнь). Стоит признать, моя УИК была относительно спокойной, и я заранее знала, что чего-то из ряда вон выходящего там происходить не будет, к тому же наличие КОИБов меня весьма успокаивало.

Я была на выборах первый раз, поэтому был дикий страх, не провороню ли я что-то важное, не выгонят ли меня и т.п.

Утро на участке для меня началось с тестирования КОИБов, дело это было небыстрым, поэтому я переживала, успеют ли меня зарегистрировать как члена комиссии, к тому же на тестировании всё не закончилось, при нас еще опечатали урны. Как только вся эта процедура завершилась, все ринулись регистрироваться, до открытия участков оставалось еще минут 20. Сначала председатель моей УИК показалась мне довольно приятной и, не побоюсь этого слова, правильной женщиной, она с ответственностью подходила ко всем вопросам, касающимся организации и проведения выборов, следила, чтобы всё проходило согласно правилам, однако всё мое впечатление в пух и прах разбилось спустя всего час, но об этом чуть позже.

Вся комиссия была как на подбор: две бабулечки (из разряда тех, которые впервые за 20 лет с такими наблюдателями сталкиваются), две очень тихие и незаметные женщины, председатель, слегка нервная, но с намёком на правильность, секретарь (дядя из разряда «и смех и грех», т.к. самые истеричные женщины на его фоне показались бы буддистскими монахами) и еще один мужчина, задача которого была смотреть за КОИБом, чтобы избиратели случайно его не сломали, аппарат-то нежный... Этот дядя запомнился мне тем, что, в отличие от своих соратников, оставался на протяжении всего времени относительно спокойным и позитивным, за что ему большие лучи (радиации) и бесконечного добра.

Наблюдателей было 14 человек. Девушка и пожилой мужчина пришли от «Родной партии», они на протяжении всего дня считали количество избирателей, поочередно сменяя друг друга, очень помогали морально! Еще была женщина (далее – Марина) в качестве наблюдателя, именно она заметила, что в 8:40 ни один из журналов со списком избирателей не был прошит (а это, на секундочку, очень серьезное нарушение). Более того, она до последнего поддерживала меня и даже написала две или три жалобы, мы с ней были единственные, кто их писал. Перечислять можно еще много, но этой женщине я безумно благодарна за её поддержку и боевой дух!

Был еще один парень, от «ЕдРа», и, это было очень удивительно, он был очень адекватным и объективным, наблюдателем пошел из-за обязаловки на работе, однако хотел чисто для себя выявить реальную явку и сравнить её с той цифрой, которую нам озвучат.

Остальные же либо откровенно спали/разгадывали кроссворды/смотрели фильмы/читали книги/ковырялись в носу и многое другое, либо вначале проявляли какой-то интерес к выборному процессу, а затем садились тихонечко на стульчики и делали то же самое, что и группа людей из первого варианта.

И, конечно же, дядя-полицейский, назвать его как-то иначе я просто не могу, т.к. более ватного и безобидного носителя погон еще нужно поискать. Он весь был олицетворением той фразы из видео про сумасшедшего директора Радаеву, когда она ударила по голове автора ролика, тот указал на это полицейскому, на что доблестный блюститель порядка ответил: «А я не видел, я вона туда смотрел!» (хотя сидел в паре метров).

Прекрасное осеннее утро, день выборов, первые избиратели уже поспешили ставить галочки, всё было довольно спокойно и позитивно, я попросила членов комиссии ознакомить меня со списком избирателей, начала с бабулечки, которая тут же стала возмущаться и сомневаться в правомерности моих действий, однако председатель её заверила, что я имею на это полное право. Остальные тоже с большой неохотой дали ознакомиться мне со списками, в этот момент подтянулись и другие наблюдатели (из тех, что спать и читать книжки не собирались), претензий у нас не возникло (хотя в глубине души, признаться честно, я надеялась на хоть какие-то пометки, которые свидетельствовали бы о возможных «каруселях»), но и спокойствия не прибавило.

В какой-то момент Марина задала очень важный вопрос: могут ли журналы быть не прошиты, а просто скреплены скоросшивателями? А мы ведь и не обратили на это внимания!

В Телеграме был создан чат, в котором наблюдатели могли общаться, делиться новостями и получать помощь от ребят из СМИ и партий, которые нас готовили. По поводу журналов мне ответили, что это серьёзное нарушение. Мы стали фиксировать это на видео, затем сказали членам комиссии о нарушении, они начали оправдываться и при нас прошивать все эти журналы.

Прошло какое-то время, и к нам пожаловала вереница избирателей, которые желали проголосовать по заявлениям, примерно человек 20 шли друг за другом в один и тот же промежуток времени, что вызвало подозрения. Я начала снимать на видео весь этот процесс, подошла чуть ближе, и тут случилось нечто весьма для меня неожиданное: оказывается, осуществлять фото– и видеосъёмку я имею право только из строго отведенного для этого места, а именно – из зоны для СМИ и наблюдателей. Естественно, вести съёмку оттуда не было никакого толку, т.к. находилась эта зона довольно далеко от места самых интересных событий. Председатель и секретарь кричали и настаивали. Сослались они на схему зала и на то, что вот так комиссия решила. Почему-то съёмка их обеспокоила именно тогда, когда на участке появилась куча народа, хотя до этого мы целой толпой снимали на видео непрошитые журналы. На этом цирк не закончился, я написала по этому поводу две жалобы. Два раза на нашу УИК приезжали члены ТИК (от ПСЛ и КПРФ), проверяли на нарушения, подсказывали мне, что и как должно быть, да и в целом с ними я себя чувствовала под защитой, потому как члены комиссии в этот момент были со мной максимально любезны. Им также огромная благодарность!

Ближе к обеду избирателей стало всё меньше, некоторые из наблюдателей уже мило посапывали, забывшись глубоким и сладким сном, а бабулечки из комиссии активно ходили кушать плюшки с чаем, при этом зазывали на плюшки нас. Некоторые ходили, даже остались живы, но я судьбу испытывать не стала и предпочла питаться страхом членов избирательной комиссии.

Когда члены ТИК приехали ещё раз, то обнаружили ещё один не прошитый журнал (хотя при нас все журналы были прошиты), как итог – жалоба.

Периодически я сравнивала количество избирателей по нашим подсчётам, сверяясь с КОИБом, и то количество, которое насчитала комиссия, сначала цифры незначительно разнились, однако под конец вечера разница составила уже около 150 человек.

Примерно три случая было, когда приходили избиратели и открыто говорили, за кого им необходимо проголосовать, чтобы их не выгнали с работы, кто-то в кабинке звонил по телефону и под диктовку ставил галочки в нужных местах, кто-то фотографировал свои бюллетени, дабы иметь доказательство перед начальством.

Я, чтобы не сидеть просто так, периодически ходила по участку, чем вызывала огромное недовольство со стороны членов комиссии, а моего любимого секретаря так вообще «довела» (как он сам выразился). Самое смешное, что я даже вопросов им не задавала, лишь ходила и мило улыбалась. Они пытались морально вывести, и это было понятно, в некоторые моменты волнение было настолько сильным, что у меня тряслись руки и было ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет.

Это было отличной тренировкой, которая теперь часто помогает мне в борьбе с волнением. Страшно? Стой на своём и улыбайся :).

Я попросила председателя дать мне ознакомиться с журналом, который не унимал мой интерес: именно там были записаны избиратели, голосовавшие по заявлениям. И их количество совместно с данными КОИБов позволяло выявить реальную явку. В тот момент она там что-то заполняла и всячески отказывалась уделить мне две минуты (без преувеличения), чтобы я быстро всё это пересчитала. К слову, потратила она на спор со мной минут десять, бабки лютовали и говорили мне, какая я негодяйка, стою у бедного председателя над душой и что-то смею просить. Очередная жалоба. К бабкам присоединились выспавшиеся и наковырявшиеся в носах наблюдатели. Было весело, т.к. мои сторонники всячески их пытались угомонить. Одна бабулька из комиссии даже сказала, что когда я прохожу мимо неё, ей аж не по себе становится. Восприняла как комплимент, значит, всё делаю правильно.

Пока заверяла жалобу у секретаря, произошёл просто бомбический инцидент! Пришёл избиратель, молодой мужчина, вместе со своими родителями, и всё бы ничего, вот только за него уже кто-то проголосовал и расписался в получении бюллетеней. Он начал возмущаться, члены комиссии при этом чуть ли не клялись ему в том, что это кто-то «случайно», ну, сами понимаете, «рука съехала» и поставила подпись... Бывает же... На этом спектакль не закончился, т.к. мужчине принесли другой – ДРУГОЙ, КАРЛ! – журнал. А это значит что? Правильно – двойные списки. Пока я выясняла у избирателя все детали произошедшего и вызывала полицию, ведь это уголовное преступление, со стола самой «шумной» бабульки секретарь утащил журнал, это было сделано под шумок, пока внимание самого докучливого их наблюдателя (то бишь меня) было отвлечено. К счастью, Марина заметила это и стала интересоваться, куда они утащили журнал, на что бабулечка ответила: «Раз утащили, значит, надо!» И не поспоришь ведь... Хотя, конечно, надо. Еще одна жалоба.

За 40 минут до окончания выборов ко мне подошёл наш доблестный страж (который, кстати, был свидетелем инцидента с избирателем), спросил, вызывала ли я полицию, и поинтересовался, что же случилось. Его глаза были настолько невинны и честны, что мне даже не особо хотелось их выцарапать, вместо этого я написала заявление, объяснение, а также объяснение написал тот самый наш избиратель. Во время написания всех жалоб и особенно заявления в полицию члены комиссии были подобны сурикатам, несмело, но очень внимательно прислушивались к каждому моему слову, зорко глядели за каждой написанной мною буквой на листе бумаги, а затем тихонько разбегались, пока я их не заметила (а я заметила, потому что стояли они рядом со мной толпой).

Пока я писала объяснение, выборы окончились, участок наш закрылся, и комиссия приступила к погашению оставшихся бюллетеней, подсчёту бюллетеней от «надомников». К слову о «надомниках», к ним ходили два раза, первая урна ушла на три часа к 18 «надомникам» (пошли люди, которым можно было доверять), и вторая урна ушла на те же три часа, только уже к почти 40 избирателям (в этой компании не было ни одного члена комиссии, на честность которых можно было бы рассчитывать).

Цифры занесли в протоколы, настала очередь КОИБов, всё было пересчитано, но, как я уже сказала ранее, разница с тем количеством, что насчитали мы, и количеством, которое озвучила комиссия, составляла порядка 150 человек.

Протоколы были заполнены, пришло время отвечать на жалобы. А их скопилось, ни много ни мало, десять штук (семь от меня и три от Марины).

Бабки цокали, выражали недовольство, ещё раз говорили мне, какая я нехорошая, и вообще: подумаешь, журнал унесли, подумаешь, за избирателя расписались, тоже мне нарушение!

Весь этот перформанс записан у меня на видео, периодически его пересматриваю и вспоминаю с теплотой тот день...

Ответы на жалобы даны, бабки устали цокать, большая часть наблюдателей исчезла, не дождавшись своих протоколов, дядька из комиссии, тот, кому лучи (радиации) и огромного добра, сказал, что в следующий раз, если я буду наблюдателем, меня выгонят в первые же два часа, и от этого меня взяла гордость за проделанную работу. Ещё называл меня с ехидной улыбкой «героиней сегодняшнего вечера». Было приятно.

Началась уборка на участке, параллельно наблюдателям выдавали протоколы, а бюллетени в КОИБах так и остались лежать. Мы с Мариной были последними, кому вручили на руки протоколы, позитивный дядька в это время взял какие-то большие чёрные пакеты, улыбался и смотрел на меня (готова поспорить, что он представлял, как увозит меня в этих самых пакетах куда-то по частям). Мы с комиссией пожелали друг другу всего самого хорошего и на этом распрощались.

Для себя я сделала много выводов после того дня. Ты не осознаешь до конца, насколько бывают лживы и лицемерны люди. Самое ужасное – понимать, что основная масса таких людей – учителя. Как можно доверять им после этого детей? Как они, после совершения серьезных преступлений, дальше вкладывают им в головы какие-то нормы морали? А самое главное – за сущие копейки, под страхом лишиться и их, при постоянном давлении начальства они осознанно идут и содействуют избранию той же самой власти, при которой с ними всё это и происходит. Напрашивается знаменитый девиз «слабоумие и отвага», ведь те же самые люди, что заставляют бюджетников заниматься откровенной фальсификацией, в любую минуту могут их же и закидать камнями, если те попадутся. Эдакая прилюдная порка.

Фраза «Да что решат эти выборы? За нас уже всё решили», которую мы все слышали миллион раз, заставляет меня испытывать очень противоречивые чувства.

С одной стороны, это действительно горькая правда. Но с другой… Так страшно, что люди потеряли всё уважение к власти, к обществу, потеряли уважение даже к себе, они считают свой голос пустотой, они не чувствуют себя частью того общества, на которое должно работать государство, они устали, смирились и просто живут так, по стабильной накатанной...

Мне очень хочется верить в то, что люди начнут уважать себя, начнут проявлять хоть какой-то гражданский интерес, что учителя и другие бюджетники будут всё чаще вспоминать слова из известного произведения Достоевского: «Тварь я дрожащая или право имею», прежде чем, под страхом увольнения, подписываться на участие в преступлении, которое многие обычно называют «честные выборы».

Спасибо за внимание.