Губернатора не выбирают. Свидетельства очевидцев выборного процесса

«Подпольный» протокол и «незначительные» ошибки

Елизавета Космачёва,
студентка

Место действия: Саратов, УИК № 4, гимназия № 2, председатель – Ольга Васильевна Карпова

В ТИК, по-видимому, члены комиссии отвезли совершенно другой – «подпольный» – протокол, потому что цифры в системе ГАС «Выборы» в несколько раз отличались от тех, что были в протоколе, который был у меня на руках, что и послужило основной причиной отмены итогов голосования на этом участке.

Выборы 10 сентября – первые выборы в моей жизни, раньше даже голосовать не доводилось. С избирательным процессом я вообще не была знакома, и хотя посетила несколько лекций по подготовке наблюдателей, мало что было сказано конкретно и мало что удалось уяснить. Но я слышала, как проводятся выборы в России и как к ним относятся граждане.

На избирательном участке я была зарегистрирована в качестве члена комиссии с ПСГ. Помещением для голосования был большой коридор гимназии на втором этаже. В этом помещении находились сразу две УИК, моя № 4 и еще № 5, одна напротив другой. Это немного усложняло задачу, так как было труднее следить за тем, куда идёт избиратель, из толпы наблюдателей было непонятно, кто относится к моей УИК, и члены одной УИК переговаривались с членами другой. Оба участка были оснащены КОИБами.

Председатель Ольга Васильевна оказалась очень приятной женщиной, совершенно не расположенной к конфликтам, она не могла оскорбить или накричать на кого-нибудь. Секретарем же был мужчина, который и «держал порядок» на участке.

Некоторыми из наблюдательниц были преподавательницы этой же школы, которые автоматически являлись помощницами членов УИК.

Первое нарушение было замечено уже после появления избирателей на участке: не были опломбированы переносные ящики для голосования. Секретарь сказал, что так и должно быть, но на помощь поспешила председатель соседней УИК. Она принесла пломбы, сообщив, что «это вам от нас, мы поделимся».

На протяжении дня вопиющих нарушений замечено не было, не было и «каруселей», которым была посвящена почти половина времени обучения перед выборами. Голосовать приходили в большинстве своем люди пенсионного возраста, некоторые из них во всеуслышание заявляли: «мы против действующей власти», молодых людей было совсем мало. Я не понимала, в чём же подвох. Одна из наблюдательниц заметила, что председатель комиссии периодически спускается вниз с папкой в руках, по её предположению, в папке были чистые бюллетени из сейфа. К сожалению, точно установить не удалось, что же она носила в этой папке. Можно было только предполагать, что внизу в них проставлялись галочки и передавались избирателям.

О надомном голосовании непосредственно перед выходом всем не объявляли. О том, что с ящиком собираются уходить, становилось понятно только тогда, когда к столу председателя подходил кто-то из наблюдателей, и, скооперировавшись с одним из членов УИК, они уходили. Возвращение с надомного голосования для всех было праздником. Самый первый ящик после этого даже хотели передать «на хранение» полицейскому, к счастью, такого нарушения не произошло.

Как уже было понятно с самого начала дня, с законом о выборах члены УИК знакомы не были.

В один момент на избирательный участок пришел мужчина-избиратель, который вынес бюллетень, может, и не один, да не просто вынес, а демонстративно порвал его. Сразу поднялся шум, секретарь сказал, что «вы нарушаете закон», но почему-то больше всего беспокоилась председатель соседней УИК № 5, она сказала, что «это провокация и мужчину необходимо задержать, а порванный бюллетень вернуть». Полицейский, скорее всего, понимал, что задерживать не имеет права, но всё равно спустился за мужчиной на первый этаж.

Сразу после окончания голосования все бросились к КОИБам. Почему-то производить все операции соседняя УИК стала быстрее, наша УИК, наверное, хотела посмотреть и перенять опыт. Я понятия не имела, можно ли вбивать в КОИБы какие-то данные вручную и может ли после совершения таких действий быть распечатан протокол. После того, как члены УИК совершили какие-то непонятные операции с КОИБом, КОИБ был «накормлен» бюллетенями из ящиков с надомного голосования.

Потом проводилась работа со списками избирателей. Я видела, как одна из членов УИК писала на одной из страниц что-то карандашом, потом стирала и снова писала. Естественно, никакие посчитанные по книгам данные оглашены не были. Так же начался подсчёт неиспользованных бюллетеней, считали и председатель, и секретарь. Наблюдатели всё видели, за всем следили. Итоговое количество бюллетненей не огласили, в увеличенную копию протокола на стене ничего не внесли. Неиспользованные бюллетени погасили и убрали в несколько мешков, по видам голосования. Сверху на мешке цифра – по нашим подсчётам, верная.

Насколько я помню, после этого в работе комиссии был перерыв больше часа, председатели и члены обеих УИК совещались на глазах у наблюдателей и уходили совещаться в классы, также разговаривали по телефону.

Когда был распечатан протокол, все просто поразились: посчитанное количество погашенных бюллетеней не ­совпадает с тем, что в протоколе. 

Один мужчина-наблюдатель и я стали сильно возмущаться, просили пересчитать эти бюллетени и исправить протокол. Мы подошли к мешкам сверить цифру, но они уже были перемотаны скотчем, а сверху была бумажка уже с другой, «нужной» цифрой. Вместе с этим члены УИК наотрез отказывались вносить какие-либо данные в увеличенную копию протокола на стене.

Пересчитать бюллетени тоже отказывались, пока мужчина-наблюдатель не закричал: «Я член комиссии с ПСГ, и это моя просьба». После этого секретарь всё-таки согласился оказать нам милость и пересчитать, мешок был ювелирно вскрыт, чтобы ни в коем случае не показать наблюдателям цифру, изначально написанную на мешке, мешок забрала председатель и не выпускала из рук. Изнурительный подсчёт подтвердил их «ошибку», мы требовали перепечатать протокол. Секретарь отказывался, объясняя тем, что на итоги выборов этот незначительный промах никак не повлияет и «мы впервые с КОИБами работаем, ошиблись». В итоге на своём осталась стоять только я. Мое требование выполнить отказались. Я и ещё одна наблюдательница писали жалобы, а члены УИК подписывали неверные протокол и копии. К тому времени соседняя УИК уже давно закончила работу, оставив протокол на стене совершенно пустым.

Никакого итогового заседания не состоялось, даже намека на него не было, члены УИК, наверное, и не знали, что его проводить нужно. Количество принятых жалоб в протокол тоже не внесли.

Наблюдателям раздали копии протоколов, а секретарь с горем пополам пошёл заполнять протокол на стене, напевая советские песни, заполнил всего половину. Кстати, я удивилась, с какой лёгкостью они раздали всем копии, потому что слышала о том, что наблюдателям зачастую приходится самим изготавливать копии, либо их им отказываются выдавать вообще. Этому, кажется, нашлось разумное объяснение. В ТИК, по-видимому, члены комиссии отвезли совершенно другой – «подпольный» – протокол, потому что цифры в системе ГАС «Выборы» в несколько раз отличались от тех, что были в протоколе, который был у меня на руках, что и послужило основной причиной отмены итогов голосования на этом участке.