Маленькая Бангладеш. Как работают на швейной фабрике в Саратове

Полуподвальное помещение, сигаретный дым и нелегалы, клепающие с шести утра до часу ночи лейблы «адибас», – таким я представляла себе предстоящее место работы. На этот раз я решила устроиться на швейное производство. Кто на самом деле шьет вещи в Саратове, в каких условиях, и каждая ли фабрика занимается контрафактом?

От 1800 до 3000

«Ты до этого шила? – в трубку спросил собеседник с южным горским акцентом. Получив отрицательный ответ, сказал примирительно: – Ничего, мы научим. Приезжай сегодня или завтра до шести».

Достигнув нужного адреса, увидела перед собой двухэтажное промышленное здание. Темный мрачный коридор, в конце лестница на второй этаж. Там – жуткая какофония работающих машин, тюки с готовой продукцией и полумрак в коридоре. Спрашиваю у сотрудников, кто тут за старшего.

Рафик, кроткий парень лет 27, выходит мне навстречу и спрашивает, на какую должность я претендую. В объявлении предлагались вакансии упаковшиц, формовщиц, вязальщиков и грузчиков, но я подумала, что логичнее всего работать на швейной фабрике швеей. Рафик ведет меня мимо комнат с жуткого вида трещащими машинами, большими катушками, стеклянными сосудами и сотней металлических деталей – как декорации к голливудскому фильму 80-х годов «Назад в будущее».

Ожидание: подпольная швейная фабрика. Фото – sv.pressa.ru

В последнем помещении метров на десять кипит работа. Впереди, ближе всего к двери, сидят три женщины и приделывают этикетки к носкам. Дальше у специальных форм, похожих на плоские металлические задранные вверх ноги, четыре женщины надевают и снимают с них разного цвета носки. В дальнем углу и вдоль стены сидят три работницы: машины из-под их рук выплевывают вывернутые наизнанку носки.

– Посмотри, как это делается, – говорит Рафик. – Вначале будет получаться медленно, примерно 1800 в смену, потом дойдет до трех тысяч.

– Чего три тысячи? – переспрашиваю я.

– Носков. Ну, от человека зависит, быстрый он или нет, но главное – не просто быстро, а еще и без брака, – подчеркивает Рафик. Он достает таблицу: норма выработки в смену и зарплата. – Вначале ты будешь делать ме-е-дленно, работать на качество, а потом скорость вырастет. График «два на два» (два рабочих, два выходных. – Г.А.), можно в день, можно в ночь. Зарплата в среднем 15-18 тысяч рублей, два раза в месяц. Первый месяц мы платим за выработку плюс пять тысяч стипендия (!). Но: если проработаешь меньше месяца и уйдешь – не оплатим. Завтра выйти сможешь?

Вставлять мысок

Разумеется, на следующий день к восьми утра я прибыла в эту маленькую Бангладеш. Технолог, сдержанная темноволосая дама в очках, направила меня в каморку, чтобы переодеться. На нескольких квадратных метрах стоит холодильник с микроволновкой, стол и несколько стульев, развешана верхняя одежда, оставлены сумки – понятно, что мой перерыв пройдет здесь.

Отравляют в дальнее помещение, где я была вчера. Мастер, невысокий коренастый мужчина по имени Валера (для новичков – Валерий Борисович), приставляет меня к одной из швей в углу: «Пока смотри, как она делает».

Швея, женщина в очках с убранными волосами, похожая на учительницу, быстрыми движениями хватает две стороны «мыска» (основания носка, где находятся пальцы ног), вытягивает его и вставляет в тисок швейной машины. На машинке китайскими иероглифами выведена ее марка. Как только швея правильным образом вставила мысок – всё, можно заниматься следующим, ведь машинка сама его прострочит, обточит и выкинет. Это одна из финальных стадий носочного производства: швее носок поступает почти готовый, а она делает на нем главный и единственный шов.

Машинка для сшивания мыска. Здесь и далее – фото автора

После пятидесяти минут наблюдений за этим однообразным трудом я подошла к Валере, который будто забыл обо мне: мол, хочется уже попрактиковаться, наконец… «Щас, щас», – ответил вечно занятой Валера. Через десять минут он усадил меня за соседнюю свободную машину, натянул наверху четыре большие катушки с черной ниткой и объяснил принцип работы. «Вот смотри, тут есть такой треугольничек на мыске – тебе нужно найти такой же треугольничек на противоположной стороне и вытянуть, а потом вставить сюда», – пояснил мастер. Он принес и сбросил мешок носков: «Пока тренируйся на браке. Главное не скорость, а качество».

Тайны паголенка

Остальные несколько часов до обеда и после него я прошивала бракованные носки – рваные, косые, кривые. Один за другим, одним за другим…

Позади меня коллеги виртуозно нанизывали и снимали на алюминиевые плоские ноги носки разных размеров и цветов – как дирижеры, контролировали весь ряд.

Формы для разглаживания носков

Другие коллеги, упаковщицы, занимались самой творческой и разнообразной работой: они пришивали этикетку к каждой паре носков, потом заворачивали по десять пар в полиэтиленовые пакеты – всё, носки можно носить и даже дарить друг другу.

Еще заметила, что две стены в нашем цеху с облупившейся краской советских времен, тогда как третья вся залеплена напоминаниями и объявлениями для работников. Например, написано: «Упаковщикам: артикул А-19 – черным швом». Или: «Швеям: мокрый асфальт – темно-синий цвет нитки». Или: «Мастера, не забывайте про размер паголенка». Какое-то время я заняла свой свободный от работы мозг догадками, что такое «паголенок» и какой у него размер… Для новичков такие объявления – таинственнее кода да Винчи (позже благодаря гуглу я выяснила, что это голенище носка – произносится с ударением на первую гласную).

В цеху стоял неимоверный гул – от моей, от других швейных машинок, а больше из соседней комнаты. Я украдкой заглядывала туда через застекленную стену – видела, как из прозрачных трубок и колб выплевываются готовые носки, а вязальщики контролируют процесс. Я-то представляла вязальщицами бабушек с клубками шерсти, а в промышленных масштабах вязание, оказывается, выглядит иначе. Причем вязать можно не только из шерсти, но и из хлопка с добавлением эластана.

Цех по вязанию носков

Как-то на пять минут, пока ждала мастера Валеру, который заменит мне нитку, я отправилась в загадочную соседнюю комнату, где на свет вылупляются носки.

– Что ты тут делаешь? – услышала я у себя за спиной строгий голос брюнетки-технолога.

– Просто появилась свободная минута, решила посмотреть, – легкомысленно ответила я. Заметив ее критичный взгляд, добавила: – Но вообще-то я туалет ищу…

– Туалет до конца по коридору и направо, – отчеканила начальница.

На этом моя экскурсионная программа была завершена.

Интроверты и (само)критика

Слышала, что монотонный физический труд, такой как шитье или вязание, настраивает на спокойный лад и внутренние мысли. Все швеи в итоге становятся интровертами. В этом я убедилась во время нашего единственного за двенадцать часов смены перерыва. Пока мы разогревали и ели свою домашнюю еду, швеи, формовщицы и упаковщицы (все – славянской внешности) вяло разговаривали друг с другом, некоторые с любопытством поглядывали в мою сторону, но никто так ни о чем меня и не спросил, даже моего имени. Я, как новенькая, ела стоя – стульев в каморке недостаточно.

– Скажите, а металлические формы для носков – горячие? Это чтобы разглаживали? – спрашивала я, пытаясь завести разговор.

– Да.

– А вот чтобы вязальщицей работать, нужен опыт работы?

– Вот ты у мастера или технолога спроси, они тебе все объяснят, – поставила точку в беседе одна из коллег.

Сорок минут перерыва пролетели быстро. Оставалось еще каких-то чуть больше семи часов (про себя я обливалась слезами от такой мысли).

Стеллаж с готовой продукцией

Иногда ко мне подходил Валера и отпускал комментарии по поводу качества моей работы.

– Довольно неплохо для первого дня! Всё, можно скоро тебе второй сорт поручить!

В другой раз:

– Ну посмотри, у тебя тут волна пошла! А вот тут ты не попала – видишь, шов раздвоился, – укорял мастер.

В следующий раз в ответ на мою самокритику – тут не получилось, здесь пошло не так – он подбодрил:

– Всё нормально. Ты вот хочешь, чтобы сразу у тебя всё получилось, – а так не бывает!

Так или иначе, к трем часам дня я, наконец, перестала сшивать носки, которые никогда никто не будет носить. После практики на браке мне доверили второй сорт. Это были темные мужские носки, дыры на них встречались реже.

К половине шестого у меня остановилась швейная машинка. Я подошла к мастеру, чтобы разрешить проблему, но он сослался на занятость и обещал подойти позже. Минуты текли, ничего не происходило, и я всё больше теряла смысл своего пребывания здесь. После сорока минут ожидания я опять подошла к мастеру и сказала, что работа мне не подходит.

– Тогда приведи всё в порядок на своем рабочем месте и иди, – ледяным голосом сказал мастер, мысленно добавив слово «отсюда».

Россыпи носочного барона

Эта носочная фабрика оформлена как ИП. У текстильной компании даже есть свой сайт, где сообщается, что носки шьются из «высококачественного импортного сырья особой прочности» на «высококлассном итальянском оборудовании». На этикетках носков – состав, верный фактический адрес и пара комплиментов в адрес своей же продукции.

Чтобы оставить себе что-то на память о своей экспериментальной работе и испытать саратовские носки в действии, я отправилась в комнатушку, где чулочно-носочные изделия продают оптом и в розницу. Обе стены завешаны разноцветными изделиями – носки мужские, женские, детские, полушерстяные и почти хлопковые. Цены – 20-30 с лишним рублей, вполне себе для саратовцев. На 86 рублей я получила три пары носков. Чтобы оплатить их, кладовщица направила меня в помещение с вывеской «бухгалтер».

Купленные за 86 рублей носки

Кабинет бухгалтера большим контрастом отличался от производственных помещений: светло, чисто, адекватный ремонт. За столами сидели две офисные дамы, а напротив на диване расположились технолог и какой-то важный смуглый господин, заваленный горой разноцветных носков. Судя по фамилии в названии ИП, можно предположить, что это и есть хозяин.

– Тебя уже отпустили? – посмотрев из-под очков, спросила технолог.

– Я сама себя отпустила, потому что работа мне не подходит. Но на память захотела оставить себе несколько пар носков, – сияя, ответила я. Технолог молча встала и вышла за дверь.

– Желаю вам успехов в трудоустройстве! – приветливо, с ярко выраженным акцентом, сказал носочный барон.

Я поблагодарила и ушла. Когда проходила мимо цеха, в котором проработала десять часов, услышала оправдывающийся голос мастера:

– Да машинка встала, и она сама ушла!

А носки, кстати, оказались шикарные.