Шиханы-Солсбери. Французский журналист изучает влияние «Новичка» на судьбу местных жителей
С 1 января, согласно указу президента, с поселка Шиханы снят статус закрытого административно-территориального образования (ЗАТО). Отменены ограничения на посещение таинственной территории, получившей всемирную известность весной прошлого года в связи с отравлением в Лондоне Сергея и Юлии Скрипалей. Первым иностранным журналистом, приехавшим в «освобожденные» Шиханы, стал корреспондент Franceinfo (государственный медиахолдинг, включающий телеканал, радио, интернет-портал с новостями и репортажами) Ян Томпсон. По словам гостя, его заинтересовала не история «Новичка», а жизнь людей в городке, который с момента основания существовал в режиме секретности и теперь выходит в большой мир.
Паника в Солсбери
«Искусство ходьбы по снегу – то, с чем надо родиться», – вздыхает фиксер (переводчик и координатор) Римма Генкина, глядя, как Ян в легких кожаных ботиночках штурмует саратовские сугробы.
В Париже снегопады случаются примерно раз в пять лет. В эти моменты у Саратова и французской столицы появляется кое-что общее. «В Париже тоже не знают, что с этим делать. На позапрошлый Новый год выпал снег, который сугробы, – поясняет Ян через переводчицу, – и это была новость номер один! Остановились все городские автобусы. На жителей напало каникулярное настроение. В Париже можно было увидеть людей с лыжами и сноубордами, которые кайфовали от возможности покататься перед Нотр-Дамом».
Ян говорит, что с детства мечтал стать журналистом и «рассказывать людям друг о друге». Учился в парижском Институте политических исследований Sciences Po, в 2011 году еще студентом по приглашению преподавателей начал работать в интернет-версии France.tv. Темами, связанными с Россией, раньше не занимался.
«Весной прошлого года, когда произошли события в Солсбери, меня заинтересовал не политический, расследовательский аспект, а последствия для города, – вспоминает французский корреспондент. – Это классический английский тихий городок, получающий доход от туризма. Город готовился праздновать свадьбу принца Гарри и Меган Маркл, во всех витринах были украшения, маленькие пироги и пирожные. И тут – люди в спецкостюмах, ленты оцепления в центральном квартале, где стояла скамейка Скрипалей, и на кладбище, куда они ездили на могилу жены Сергея. Я нашел горожан, которые были со Скрипалем в баре. Многие паниковали: не мог ли он меня задеть, заразить? Туристы исчезли, город понес огромные убытки. Таинственный «Новичок» навис над всеми, было непонятно, чего именно опасаться. Жители говорили: мы как будто оказались в кино о нашествии марсиан!».
Ян Томпсон
По словам Яна, горожане упрекали местную власть «в уклончивых ответах»: «С одной стороны, власти делали что могли, были информационные сообщения, брифинги. Представители государства говорили, что риск минимален. Но у людей сразу возникал вопрос: что означает этот минимум для меня?».
Вопрос о том, не боялись ли жители говорить с журналистом, озадачивает коллегу. «Конечно, нет», – Ян смотрит удивленно. Вспоминает, что не смог пообщаться только с соседями Скрипалей, которых «уже допекли СМИ со всего мира». «Остальные собеседники радовались, что я говорю не только о «Новичке», а о будущем, о том, как город пытается оправиться, перевернуть страницу».
В июле Ян прочитал новость об указе президента, снимающем статус ЗАТО с поселка Шиханы. «Я не знал, что такое Шиханы. Но понял, что этот населенный пункт и Солсбери связаны неожиданно свалившейся на них «токсичной» славой. Я не хочу говорить в Шиханах о «Новичке», но рассчитываю, что там найдутся люди, готовые рассказать о себе и своей жизни в городе».
Шпиономания в Шиханах
Улицы в Шиханах вычищены и посыпаны желтым песком. Слева торцом к обочине выстроились серые пятиэтажки 1960-1970-х годов постройки. Справа – быстровозводимые торговые павильоны. Два продуктовых супермаркета – экономичный и пижонистый, аптека, бытовая химия. На парковке в своем микроавтобусе с белорусскими номерами ждет житель Шихан врач Владимир Савельев.
Владимир Владимирович обстоятельно рассказывает о себе. «Работал в белорусском городе Борисов, «где в 1812 году стояли пушки Кутузова и произошла массовая гибель французских солдат при переправе через Березину». Ян, не глядя на собеседника, стучит по кнопкам макбука.
Владимир Савельев
С 1980-х годов Савельев приезжал в Шиханы-2 в гости к брату, который работает в 33-м ЦНИИ Минобороны (институт существует с 1928 года по сей день, разрабатывает и испытывает вооружения и средства защиты для химвойск). В 2006-м переехал окончательно. Спрашиваю, не было ли страшно поселиться в «химическом» поселке? «Здесь ничего такого не испытывали, чтобы в атмосферу были выбросы, – Владимир Владимирович отрицательно машет головой. – Что химия дает? Рак! Нельзя сказать, что здесь больше заболеваемость. В первую очередь дети бы болели. Сейчас родители порой жалуются, мол, военные что-то делают, у детей понос, тошнота, рвота. На самом деле это ротавирус!».
Савельев заведует рентгенологическим кабинетом в районной больнице в Вольске. Его жена возглавляла общественную приемную «Единой России» в Шиханах. «По количеству обращений граждан местная приемная была на третьем месте в области! 350 человек туда пришли и только 70 – в администрацию ЗАТО. Нужен такой специалист? Местные чиновники сделали всё, чтобы жену уволить. Из-за стресса супруга тяжело заболела. Теперь нас хотят выселить из служебной квартиры за то, что мы якобы потеряли связь с поселком. Сам не знаю, на каких правах живу, не могу даже ремонт сделать. Как будто бомж, хотя доктор».
«Отмена статуса ЗАТО – это хорошая или плохая новость?» – спрашивает Ян. «Плохая. Это же сокращения, – Владимир Владимирович, загибая пальцы, перечисляет организации, где опасаются увольнений: – Полиция, пожарные, войсковая часть охраны, Росгвардия, спецотдел, суд, медсанчасть. У нас и так работать негде – уборка улиц, школа да детсад».
Владимир Владимирович везет нас посмотреть «головную боль» Шихан – новый ФОК, строительство которого тянется с 2000-х. Огромное серое здание с пластиковыми окнами и блестящими поручнями пандусов выглядит эффектно. «Снаружи – конфетка, а внутри уже течет. Даже если его когда-нибудь запустят, кто сможет оплачивать такие объемы электричества и отопления?» – разводит руками Савельев.
От парковки перед магазином до стройки ФОКа за микроавтобусом Савельева следует огромный черный Nissan Pathfinder. Если мы останавливаемся – джип делает то же самое, и вокруг него начинает непринужденно гулять блондинка в шубе с золотистым смартфоном. Владимир Владимирович полагает, что это – «хвост» от местной администрации. Поверить в такое предположение трудно, ведь до поездки редакция направляла в шиханскую администрацию письмо с просьбой предоставить комментарий о планах развития поселка. «Ваше обращение находится на рассмотрении», – ответила администрация и официальной встречи не назначила.
Идем навстречу блондинке. Барышня разворачивается, с пробуксовкой отъезжает и снова останавливается метрах в двухстах.
Зато удается поговорить с коренной жительницей Шихан. Татьяна Зинина отработала на ГИТОСе – Государственном институте технологии органического синтеза – 30 лет. Даже от здания института уже почти ничего не осталось, но всё, связанное с ним, продолжает служить источником эвфемизмов. Место работы собеседница называет «там, у нас», продукцию – «то, что мы производили». В этом «там» работала вся семья Татьяны: мама – наборщицей в институтской типографии, отец и муж – водителями. «Гадость эту возили. Но было ради чего терпеть. Зарплата – почти 400 рублей, столовая, путевки, жилье. Сначала нам, как молодой семье, дали комнату в бараке с дровяной печкой. Через десять лет квартиру построили. Весь город там работал, по утрам большие автобусы битком шли на завод».
Татьяна Зинина
В 2000-х зарплату не платили годами. Выживали за счет дачи и помощи родителей-пенсионеров. Сейчас Татьяна получает пенсию 7400 рублей. За ЖКУ отдает около 4 тысяч. Согласно постановлению губернатора, в первом полугодии тарифы в Шиханах могут повыситься максимум на 1,7 процента, во втором – на 4 процента.
О закрытии ГИТОСа женщина жалеет: «Обидно очень. Молодежи работать негде. Сын десять лет ездит в Москву на заработки, хочет совсем переезжать».
Тем временем Владимир Владимирович удивленно смотрит в телефон: «Из местного ФСБ позвонили. Сказали явиться к 15.00 и рассказать, о чем вы спрашиваете». Через два часа доктор отзванивается и сообщает, что встреча с органами прошла безболезненно: «Оказалось, это мой бывший пациент. Сказал, что всё хорошо, и дал свой телефончик».
«Новичок. Вещество, которого не было
Топонимика в Шиханах довольно однообразна: поселки разной степени секретности различаются только порядковыми номерами – Шиханы-1, -2 и -4 (куда подевался третий номер, ни один из местных так и не рассказал). Зато наименования досуговым объектам здесь подбирают запоминающиеся. Например, новый спортивный парк планируется назвать «Гексагональ». Дом культуры в центре поселка украшает вывеска «Корунд».
В фойе – огромный гибискус, «березка» в горшке, наряженная ёлка, с потолка свисает мишура. Но настоящие шиханцы не расслабляются даже в атмосфере волшебного праздника. Прежде чем разрешить посещение репетиции народного театра, просят подтверждения из администрации, а директор ДК фотографирует чужаков на телефон.
Репетиция пьесы «Забыть Герострата»
В гримерной готовятся к репетиции пьесы Григория Горина «Забыть Герострата». Посреди комнаты – серо-черный пекинес Фунтик. За диваном – деревянные мечи. На книжной полке – гитара, несколько будильников. С вешалки под потолком свисают белое свадебное платье, золотой восточный халат и военные кители.
Одну из главных ролей – ростовщика Крисиппа, придумавшего, как заработать на мемуарах Герострата, – играет Владимир Федосов, отработавший на ГИТОСе 22 года.
В 1975 году Владимир Леонтьевич закончил Менделеевский институт, 3-я кафедра которого готовила специалистов по боевым отравляющим веществам. «Нам не объясняли, чем мы будем заниматься. Но мы догадывались. Приехал «покупатель» – директор вольского филиала ГосНИИОХТа. Сказал: поедете в поселение городского типа, институт ваш будет немного вдали в лесочке, зато будут надбавки за вредные, полевые условия и за «почтовый ящик».
Начинал Федосов инженером-стажером. Год спустя стал младшим научным сотрудником, потом – старшим. Научные карьеры продвигались. После работы тоже было чем заняться. Через год молодой химик женился на лаборантке.
«Самым старшим коллегам было 35-40 лет. А молодежь разве может жить невесело?» – улыбается Владимир Леонтьевич. Вспоминает «великие капустники»: каждое подразделение огромного института, а также медсанчасть, школа и каждая организация городка выставляли свой коллектив. «Концерты длились часа по четыре. На Новый год в ДК. На День химика, в последнее воскресенье мая, в лесу, на «театральной поляне». Костюмы, декорации, что угодно – склады-то ломились».
Ян, присев на диванчик, покрытый лоскутным одеялом, спрашивает, каким было советское снабжение? «Первой категории! – уверяет Федосов и перечисляет дефицитные товары так, что фиксер Римма едва успевает переводить. – Оливковое масло, мандарины, бананы. Итальянские джинсы я впервые здесь увидел. Их завозили и продавали в магазине без всякого распределения! В квартире у меня были румынская стенка, ГДР-овская спальня, польская кухня, мягкая мебель югославская. В 1986-м я получил от профсоюза «восьмерку», а ведь она только в 1985-м вышла! То, что Родина ценила наш труд, – это совершенно точно».
Владимир Федосов
В 1990-х, с подписанием конвенции об УХО (утилизации химического оружия), химиков изгнали из их маленького секретного эдема. «Научные сотрудники уехали в Москву, Дубну, в Горный, где уничтожали химоружие. Сейчас программа УХО закончилась, кто-то возвращается, но сегодня здесь тяжело с работой. Я сам езжу в Вольск, работаю преподавателем в ПТУ».
«Не было чувства, что Москва вас бросила?» – спрашивает Ян. «На Москву какие могут быть обиды? – Владимир Леонтьевич разводит руками с широкой сценической улыбкой. – Таковы были требования исторического момента».
«Как вы реагировали на историю с «Новичком»?» – уточняет Ян. Федосов смеется:
«Блеф какой-то. Я так говорю, поскольку сам соприкасался и знаю это вещество. «Новичок» – бульварное название. Мы это слово не употребляли. Знали только шифры веществ, буквенно-цифровые комбинации».
Французский коллега уточняет, верит ли собеседник Владимиру Углеву, который весной в интервью изданию The Bell назвал себя разработчиком «Новичка». «Углев – мой однокурсник, мы учились в одной группе. Здесь он работал в лаборатории органики, я – в лаборатории технологии. По характеру Углев… – Владимир Леонтьевич замолкает и смеется. – Ладно, не будем. Он может давать странные оценки. Автором вещества был Петр Петрович Кирпичев. По характеру – святой. Исключительный человек. Два года назад он скончался в Москве. Углев входил в группу Кирпичева. Он работал, соприкасался с веществом – это да. Но работать в группе и быть автором – разные вещи».
Владимир Леонтьевич подчеркивает, что работа в институте «была организована безопасно». «Нигде ничто не пробивалось. Вышли за забор – и за грибами, никто ни разу не отравился, сам сколько собирал! Я был уверен, так как сам соприкасался. А кто не знал, тот мог байки распространять».
Отмене статуса ЗАТО Федосов не рад. Особенно его заботит, продолжит ли работу местная медсанчасть, находящаяся в ведении федерального медико-биологического агентства. Из 5,5 тысячи жителей Шихан почти половина – пенсионеры, проработавшие на химпредприятии десятки лет. Они опасаются, что могут лишиться квалифицированного медобслуживания и путевок.
Бывший молодежный наукоград постарел. Дочь Владимира Леонтьевича работает в Саратове, сын – в Астрахани. «Замены ГИТОСу не придумали. Периодически появляются планы перепрофилирования, но, на мой взгляд, они несбыточны. Поворота к лучшему я не вижу. Обидно».
