Китайский английский. Как россияне становятся учителями иностранного языка в Поднебесной
В Китае за одну только европейскую внешность готовы предложить иностранцу хорошо оплачиваемую работу преподавателем, причем педагогическое образование, опыт работы и знание китайского часто не имеют значения. Как себя ощущаешь, когда с тобой постоянно фотографируются, что будет, если не врать, что ты из США, и почему есть риск попасть в китайскую тюрьму, – рассказывают люди, испытавшие это на себе.
История Яны, которая работала в детском саду, почувствовала себя почти Буддой и получила на день рождения торт с помидорами
«На органы там не продают, в сексуальное рабство не пускают. Нужно просто быть «белой обезьяной» – показать, что у образовательного учреждения есть деньги на белого преподавателя, чтобы оно максимально накручивало цены на свои услуги», – так знакомая, делясь личным опытом, объяснила специфику преподавания английского в Китае Яне Ломакиной. Поразмыслив, в начале 2016 года она вместе со своими друзьями приняла решение ехать.
В Китае их направили в разные города. Яне достался Наньян в провинции Хэнань – небольшой такой китайский городок в середине страны с пятью-шестью миллионами жителей. По условиям контракта, она должна была в течение четырех месяцев обучать английскому детей в недавно открытом детском саду. Как часто бывает, зарплата из садика поступала агентству, которое занималось трудоустройством, а оно, в свою очередь, выделяло оттуда преподавателю оговоренную в контракте сумму. С Яной, имеющей психолого-педагогическое образование, агент договорился на 6 тысяч юаней (порядка 66 тысяч рублей по тогдашнему курсу), что считалось не самой высокой зарплатой белого преподавателя. Впрочем, воспитатели-китаянки в этом же детском саду получали 2-3 тысячи юаней.
Элитное жилье в Наньяне. Здесь и далее – фото героев публикации
Отличались и условия проживания: если Яне предоставили двухкомнатную квартиру в здании детского сада, то иногородние воспитатели-китаянки жили в другом конце корпуса вшестером в одной комнате. «Выглядело их жилье как самое страшное общежитие: теснота, веревки с бельем, много вещей... Директор детсада не хотела, чтобы воспитательницы знали, в каких условиях я живу, – а я не считала нужным что-то скрывать и приглашала их к себе в гости. Как-то я предложила главной воспитательнице: а что если кто-то из них переедет в мою вторую пустующую комнату? Та ответила, что директор не согласится ни в коем случае».
Рабочее время – не больше четырех часов, которые разбросаны в течение всего дня. «Но много времени уходило на подготовку. «Например, чтобы изучить с детьми слово grass («трава»), я распечатала 35 вазочек, нарвала газон во дворе, и мы вместе с детьми лепили скотчем траву к вазам. Дети, визжа от восторга, показывали потом эти вазы родителям. Чтобы просто попросить фломастеры со склада, нужно проявить настойчивость, потому что в Китае тебя выслушивают, вежливо кивают, обещают, но ничего не делают. И так во всем. Китаец сдается только тогда, когда понимает, что только смерть избавит его от тебя! А я была не столько настойчива, сколько назойлива: могла стоять над душой, тыкать каждые пять минут, чтобы добиться нужного», – рассказывает Яна.
Дети изучают слово «трава» на английском
Коммуникация с коллегами осложнялась и из-за языкового барьера. Английский Яна знает на уровне выше среднего, китайским языком не владеет. Но никто из воспитателей не знал даже базового английского, за исключением старшей воспитательницы (которую в школе учила английскому белоруска). Для общения использовали онлайн-переводчик. «Но заведующая нашим детсадом – дама со странностями: зная, что я никак не могу общаться без телефона, она не разрешала мне им пользоваться в рабочее время. Когда я спрашивала, почему нельзя, объяснить это она мне никак не могла», – добавляет девушка.
Связь с внешним миром была ограничена: мессенджеры на китайских серверах работали плохо, гугл и фейсбук заблокированы полностью. Пообщаться с родными – большая сложность. «Это не уединение, а изоляция: когда не можешь ни с кем поговорить, когда никто не может помочь (помогают только тогда, когда им выгодно), когда не можешь положить себе деньги на телефон, не можешь купить поесть. Реально, приходишь на рынок, тыкаешь пальцем на фрукт, показываешь деньгу, наглядно демонстрируешь, как ты будешь этот фрукт есть, – а тебя не понимают или не хотят понять», – сетует Яна. В итоге она сделала выбор в пользу супермаркетов.
Китайские блюда
В небольшом не туристическом городе Яна Ломакина была единственной иностранкой, чем не могла не вызывать интереса у местных жителей. Многие впервые увидели человека европейской внешности. «Их поведение можно счесть бестактным – но не потому, что они плохо воспитаны, а потому что у них нет понятия личного пространства. Например, девчонок на остановке так заинтересовали мои волосы, что они стали шептаться и дергать их (хотя я тоже брюнетка). Или когда я сижу и ем в кафе, проходит чувак и тычет мне в лицо свой смартфон, фотографируя меня. Фотографировались со мной на улице без конца. Однажды мамаша даже прикладывала ко мне младенца, как к мощам святого, – слышала что-то про ассоциацию с белым Буддой», – поясняет Яна.
Собеседница отмечает, что почувствовала на себе и заботу, пусть не всегда в понятной форме. «Меня постоянно пытались угостить, заплатить за меня в кафе – я пыталась угощать в ответ. Если вдруг увидишь, что китайцы дерутся – на самом деле они пытаются оплатить друг другу счет, этакая битва китайской вежливости». Яна с теплотой вспоминает, как замдиректора детсада забрала ее к себе на выходные на праздник цветения персиковых деревьев, заказала на ее день рождения торт, украшенный помидорами черри, а в день отъезда подарила жемчужные серьги и два пакета с едой (хотя у Яны было 34 килограмма багажа).
Торт на день рождения Яны
В июне 2016 года Яна, заработав денег, вернулась в Саратов. И стала думать, а не поехать ли еще. Однако в августе 2016 года китайское правительство ужесточило миграционное законодательство: работать по бизнес-визе полностью запретили, а рабочую визу для преподавания английского не носителю языка получить стало крайне сложно. Яну Ломакину это остановило – но не остановило других авантюристов, готовых за хорошую зарплату работать нелегально. Последовали аресты учителей-нелегалов. Тем самым Китай хотел открыть рынок труда только «настоящим» учителям – носителям английского. Однако это сыграло злую шутку: претендовать на вакансии учителей стали пакистанцы с американским гражданством, не владеющие английским идеально.
История Марины, которая может учить по 50 человек в классе, призналась ученикам, что она русская, и озаботилась экологией в Китае
Марина Байкулова несколько лет успешно преподавала английский детям в языковом центре, а потом захотела что-то поменять. «Попробовала пойти в государственную общеобразовательную школу, но потом мне сказали про зарплату и добавили, что по возрасту я уже не подхожу под молодого специалиста», – говорит Марина. От бывших коллег она узнала про возможности в Китае.
Гуанчжоу, Китай
Марина въехала в Китай в 2017 году по туристической визе, остановилась в Гуанчжоу – гигантском индустриальном мегаполисе с субтропическим климатом. При поиске работы ориентировалась на то, предлагают ли оформить рабочую визу. Только одна посредническая компания согласилась трудоустроить ее на таких условиях (найти работу напрямую практически невозможно, если ты не обладаешь идеальным пакетом документов). «Обещали хорошую, как мне казалось, зарплату в 6 тысяч юаней (около 50 тысяч рублей по тогдашнему курсу), плюс работать надо было только с понедельника по четверг. Моя подружка-китаянка говорила мне, что предлагают не особо много для такого большого города, что ехать далеко, метро не рядом – но я не послушала. Впоследствии я пожалела: платили меньше, чем обещали, а визу так и не сделали», – рассказывает Марина.
Девушка поясняет, что первые месяцы постоянно находилась в стрессе, потому что агент, через которого она трудоустраивалась, не отличалась порядочностью. Работать приходилось вместо четырех дней все семь. «Так часто происходит с русскоговорящими – наших ребят постоянно кидают на деньги. Они получают зарплату вдвое меньше, чем носители, и в случае, если их обманывают, они никому не могут пожаловаться, потому что работают нелегально. Но я знала, на что шла. Я воспринимала все сложности как новый уровень в игре – и вот нужно выяснить, пройду я его или нет», – отмечает Марина.
Китайская школа
Как вспоминает Марина, в свой первый рабочий день в частной школе она испытала профессиональный шок: «Посадили за грязный стол с тараканами, я его отмывала. Ничего не дали: приходилось покупать свои карточки, канцелярию, носить на работу с собой ноутбук, который постоянно разряжался». Китайцы, по ее словам, не понимают специфику преподавания иностранного языка. Если в России для изучения иностранного языка классы делят на группы по 8-10 человек, то здесь нужно занять, обучить, перекричать полные классы по 50 детей в каждом.
Тихий час для учеников первого и второго класса
«А еще я совершила колоссальную ошибку: сказала детям, что я русская. Хотя агентство советовало мне представляться американкой, – продолжает Марина. – И если младшим классам было все равно, они были в восторге от моих уроков, то 7-8 классы сразу же потеряли ко мне интерес, потому что китайские тинейджеры – фанаты всего американского. Они перестали слушаться, надсмехались, разговаривали между собой при мне по-китайски. Родители тоже вздыхали и невзначай напоминали: а вот предыдущая учительница английского у нас была канадка... Я про себя отмечала: ага, знаю я, какая она «канадка» – в учительском столе нашла ее записки на русском».
Марина привыкла читать разочарование и пренебрежение в глазах местных, когда они узнают, что она – не представительница уважаемых западных, англоговорящих стран. Например, недавно она решила записаться на бесплатные курсы китайского: как только услышали, что она из России, тотчас вспомнили, что набор в группу уже завершен.
Со временем Марина привыкла к китайской системе выстраивания отношений по принципу «ты мне – я тебе». «А если не будет обратной связи, тогда с тобой дружить не будут. Здесь тоже всё очень коррумпировано, в этом плане наши культуры схожи, – рассказывает девушка. – Еще китайцы не прямолинейные, не проявляют эмоций. Похвалы от них не дождешься, а если им что-то не нравится в моем поведении, они стараются передать через кого-то, нежели чем подойти и напрямую мне это сказать».
Собеседница добавляет, что пребывание в Китае изменило ее экологическое самосознание, и именно там она поняла масштаб экологической угрозы. Она занялась раздельным сбором мусора, стала ходить в магазин с авоськой и меньше потреблять продуктов в индивидуальной упаковке. «Первые полгода я постоянно болела – думаю, потому что жила в загрязненном районе города. Сами китайцы тут без конца болеют. Любимая фишка белых экспатов (иностранных работников) в Китае – обсуждать, какие китайцы странные, не убирают за собой, мусорят на улицах (при этом они почему-то сами приехали и живут этой грязной стране, получая зарплату в 2-3 раза выше местных). Просто в Китае они тысячелетиями бросали мусор на землю, потому что постоянно был человек, который этот мусор уберет, – очень сложно изменить эту привычку. Но, что очень нравится, здесь на государственном уровне озаботились экологией – стали строить заводы по переработке мусора, люди из неимущих слоев собирают и сдают картон и бутылки в пункты переработки. В этом плане Китай меня радует, а Россия огорчает», – отмечает Марина.
Уборка в школе
Со временем россиянка оформила себе бизнес-визу, поменяла несколько мест работы и остановилась на наиболее приемлемой – в детском саду. Теперь планирует углубить свой китайский и узаконить свой статус пребывания рабочей визой. Ее мечта – преподавать английский в университете. Домой возвращаться Марина Байкулова пока не собирается: «К сожалению, много молодых ребят трудоспособного возраста также уезжают из России, потому что не видят для себя возможностей в своей стране».