Дом «мошенницы»
Напомним, районный суд вменяет жительнице Ивантеевки, что с начала февраля до середины марта этого года она была трудоустроена, но не сообщила об этом в центр занятости и получала пособие 4900 рублей в месяц. Журавлева считает решение суда несправедливым, а дело – полностью сфабрикованным.
Она настаивает, что на тот момент оказывала помощь работницам пиццерии, за что в благодарность получала «объедки для поросят». На покупку лекарств для дочери, больной эпилепсией, работники общепита предложили ей также три тысячи рублей. Однако из анонимного доноса об этом стало известно сотрудникам полиции. Женщина замечает, что ей сначала вменили ущерб в 4900 рублей, а потом переоценили его в 7040 рублей 65 копеек, тем самым переквалифицировав это в уголовное преступление.
12 октября состоится апелляционный суд, на котором станет известно, отменят ли Ольге Журавлевой приговор. А пока решение не принято, мы отправились в гости к «мошеннице».
Пиццерия в Ивантеевке, где Ольга Журавлева помогала работницам
Кухня
«Голову наклоняйте, тут потолки низкие», – предупреждает хозяйка дома, когда мы попадаем с деревянного крыльца в ее тесную кухню. В нос ударяет запах лекарств. Навстречу бежит рыжий щенок таксы по кличке Чопик, с ним за внимание хозяйки борется такая же рыжая, но пушистая Тамара (на самом деле котенок Том). Ольга, подхватив на руки Чопика, рассказывает, как в 2011 году купила эти 32 деревянных квадратных метра за 335 тысяч рублей – на материнский капитал, плюс еще брат одолжил немного.
Родом Ольга Журавлева из поселка Знаменский Ивантеевского района. Там у нее есть мать, брат и сестра с собственной семьей. Отец умер три года назад от рака. В Ивантеевку женщина решила перебраться с надеждой на большие шансы трудоустройства.
В кухне на три-четыре квадратных метра чудесным образом умещаются стол, стулья, раковина, газовая плита, посуда, мешки с осенними овощами. Ольга не может сдержать женской гордости и, откинув крышку погреба в полу прихожей, демонстрирует домашние заготовки – салаты, соленья, варенья. Овощи ей дают родственники и односельчане за мелкие услуги. Например, могут пригласить убрать урожай с огорода – и делятся.
Продукты Ольга часто берет в магазинах в долг. Радуется, что ей дают, – это значит, что репутация у нее в селе хорошего, платежеспособного человека. В центре села может даже взять в долг детские вещи и канцелярию.
– А видите, рюмка стоит, – указывает Ольга. – Лешка сказал сегодня: спрячь, а то подумают, ты алкашка. Я ему говорю: нет, Леш, она пахнет корвалолом. Если спрячешь, вдруг я не успею выпить, когда зажмет у меня сердце?! Частенько жмет, ох, частенько в последнее время…
Алексей – это нынешний гражданский муж Ольги, дома его нет – уехал на похороны матери. Ему 31, он на восемь лет моложе Ольги, родом тоже из Ивантеевского района. По ее словам, он прекрасно находит общий язык с ее детьми, которые называют его папой.
– До моих детей «не доходит», как учителя объясняют. Лешка садится с ними и объясняет им по русскому, по математике – получается! Яне так помог, что когда она перевелась в другую школу, хорошо там стала учиться. Говорит, спасибо тебе, папа.
У Алексея проблема – нет паспорта. Из-за этого он не может устроиться официально на работу и вынужден оплачивать штрафы.
– Три года бьемся. Уже шестой раз, кажется, платим. Три пятьсот, три пятьсот, три пятьсот [тысяч рублей] – а потом опять: а вы не оплатили! – поясняет Ольга. – Что с паспортом? Да не знаю, я еще не спрашивала, два года только вместе…
Прихожая
Прихожая, она же спальня, вмещает в себя одну двуспальную кровать, накрытую рыжим, как спящий на нем кот Том, покрывалом с орнаментом.
– Бывает, старшая звонит: мам, а ты скоро? Я говорю, что уже обратно на велосипеде еду с кирпичного завода. Приезжаю – она: я тебе яичницу пожарила, кофе навела, мам, ложись, полежи. Они меня жалеют, – говорит о своих детях Ольга.
На подоконниках цветы. Сбоку у окна – кусок старого серванта, напротив него платяной шкаф без передней стенки, между ними комод. На нем лекарства и инъекции.
– Эти таблетки от головы: одну утром и вечером, другую только утром. Вот от давления. А это корвалол с рибоксином – уже и сердце подсадила. Вон уколы еще лежат и мази, – поясняет Ольга. И вспоминает: – В спину мне как стукнуло, когда я стояла на суде и ждала. Она [судья] звонила и тому суду, и этому – советовалась, наказать-то меня надо (разговаривают между собой так громко, я ж не глухая, все слышу). Ольга, мол, два часа-то постоит, ничего с ней не будет. Спрашивают: вы можете стоять? А что я ей скажу, что не могу, что ли? Вроде не упала… А через два часа приходит и говорит: переносится заседание, мы не решили! Погрузил меня Михалыч [адвокат Павел Павликов], довез до аптеки. Я села аккуратно так в машину полулежа, а сидеть полностью не могу – давит спина на весь копчик, как будто в позвоночник кол воткнули. Уколы хорошие, нерв зажгли. 400 рублей стоят! И вот только сегодня я расплатилась за лекарства. И то как расплатилась – люди скинулись. Чеки я все сохранила – для доказательств, что на лекарства я деньги потратила, а не ящик водки купила.
Лекарства нужны также и старшей дочери Яне. В последний раз ей выдавали их бесплатно в декабре прошлого года и в апреле этого. Того, что выдали, хватает на месяц. Один препарат стоит 575 рублей, хватает его на 25 дней. Для того чтобы брать лекарства в аптеке, где давали в долг, Ольга устроилась туда уборщицей.
О болезни Яны стало известно, когда ей было пять лет: как-то она подавилась леденцом и замерла, не видя никого вокруг.
– Янку мы тогда повезли в больницу, а потом я не работала, сидела с ней дома, потому что напугалась. В Балакове нам сказали, что, возможно, у нее эпилепсия. Поехали в Самару – там посоветовали ехать в Саратов оформлять группу, а перед этим, говорят, надо полежать в больнице и пройти все обследования. Но в Саратове сказали: маловато вы полежали. А у вас 50 тысяч есть? – Я говорю: нету. – Возьмите кредит. А не хотите – полежите тут, полежите там. А как мы полежим-то?! Надо работать, чтобы полежать. Просила на год хотя бы дать группу, мне ж надо как-то выкрутиться, – не дали, – разводит руками Ольга.
Детская
Главная и самая уютная комната в доме – детская. В центре комнаты над столом – фотографии двух улыбающихся девочек в винтажных самодельных рамках, металлическая копилка на замке и целая коллекция фигурок белок.
Девочек дома нет. 11-летняя Ирина сейчас на учебе в ивантеевской школе, а старшую Яну мама приняла решение перевезти в совхоз – так Ольга называет родной поселок Знаменский.
– Я целыми днями на работе, мне ж калымить надо, а тем более еще суд. А в совхозе мать за ней приглядывает, – объясняет Ольга. – Здесь у нас одни двойки были, а там у нас пятерки, четверки. Да знает ребенок, я вижу, что она знает! К ней там спокойно относятся, даже не кричат. А тут кричали. А если на нее кричать – всё, у нее начинается… У нее ж эпилепсия… Она замирает.
В край одной стены – двухъярусная кровать. Старшей она уже мала, так что на второй полке хранятся вещи. Девочка, когда приезжает в родной дом, спит на другой кровати – а пока на ней мягкие игрушки.
– Игрушки, какие надо, стараюсь покупать. Грязные они [дети] у меня не ходят, – комментирует мать. Детская одежда, по ее словам, достается от добрых людей. При необходимости можно даже взять в долг в центре Ивантеевки вещи и канцелярию.
Самая дорогая в доме мебель – письменный стол. Его вместе с железной дверью Журавлева купила несколько лет назад за 15500 рублей, когда ей повезло одновременно работать на кирпичном заводе и убираться в домах. Кирпичи – с шести утра до трех дня, после обеда – уборка.
Неофициально Ольга работает на ивантеевском кирпичном заводе с 2005-го, а первая запись в трудовой книжке появилась в 2010 году. Работать на кирпичном ей по душе – труд хоть и тяжелый, зато зарплата минимум 11200 рублей. В других местах в селе предлагают за разные работы в среднем 3500. За долгие годы на кирпичном Ольга выросла с разнорабочей до мастера.
– Кирпич нужно складывать на поддон, – объясняет свои должностные обязанности Ольга. – За день я могу перекинуть тысяч десять кирпичей по пять кило в каждом. Это сырые. Обожженные, правда, весят чуть полегче. А если раньше приеду, то еще и подкалымлю – больше нормы накидаю. Я иной раз могла и на тысячу рублей больше нормы накидать – это неплохо. Мускулы вот такие, как у мужика! Вот когда дожди идут – плохо, уже не хожу. Начальник говорит: в дождь чтоб я тебя здесь не видел, одна ты у нас, так что берегись! Потому что один раз я пошла и так загнулась! Простыла, неделю лежала, – и сразу в гинекологию. Я даже встать не могла – ходила как горбыль с палочкой.
Работа на заводе помогла однажды Ольге уладить один вопрос. Когда она переехала из Знаменского в Ивантеевку, нужно было оформить ребенка в детсад. Директор садика сообщила, что мест нет. Тогда Ольга обратилась к главе администрации – и место вдруг нашлось.
– Директриса сказала: мы вас возьмем – он [глава] же велел взять. Но где, говоришь, работаешь? Ага, с тебя 500 штук кирпича и банка краски трехлитровая! – пересказывает слова руководителя детсада Ольга. – И начальник сам им отвез, а с меня даже с зарплаты ничего не вычел.
Однако в этой работе есть минус – заказы на кирпич зимой не идут, и нужно увольняться. Если не уволиться, начальник вычтет летом с зарплаты проценты, которые отдавал за работника зимой, когда тот не работал. Поэтому в холодное время года Ольга «в активном поиске» работы: моет полы в магазинах и аптеках, подрабатывает уборкой домов, делает ремонт, помогает убирать урожай. Собеседница гордится, что о ней в селе хорошая слава: «одним убралась – другие зовут».
Ольга показывает свою трудовую книжку
У Ольги есть два диплома – повара третьего разряда и оператора ЭВМ, на которого отправляли учиться от центра занятости. Недавно, запамятовав, предложили ей опять выучиться на компьютерного специалиста.
– Зачем он нужен, этот оператор ЭВМ? С этими докУментами где работать в Ивантеевке? – недоумевает Ольга.
Дипломы Ольги
Ваза, с которой всё началось
Но не хватает в доме одной вещи – вазы, из-за которой общение с правоохранительными органами для Ольги стало теснее.
– Нас подружка познакомила – тяжело же одной… Мы прожили с ним месяц. А он сидел за убийство, оказывается. Приезжаю с похорон отца – дети плачут: разбил вазу. Я кричу: это не ты покупал эту вазу! Кроме трусов и носков твоего тут ничего нет, бери и пошел вон! Тут он начал на меня с ножом, – вспоминает Ольга.
Женщина обратилась с заявлением в полицию. Когда Ольга в назначенное время пришла для дачи свидетельских показаний, ее заставили долго ждать и, по ее словам, нахамили. Женщина «послала следователя на три веселых буквы», и ей выписали штраф 500 рублей.
Позже сотрудник полиции с формулировкой: «Ну что тебе, 500 рублей, что ль, жалко?! Что ты ломаешься?!» – предложил ей поставить подпись под признательным показанием о том, что Журавлева одновременно работала и получала пособие по безработице.
Анонимный донос, как считает собеседница, написала односельчанка, которую уволили из аптеки до того, как взяли Ольгу. Она же «застукала с поличным» Ольгу в пиццерии. Теперь эта женщина при встрече «в глаза не смотрит, не здоровается, уклоняется и прям бежит».
– Я пока буду бесплатно работать, вы детей-то моих кормить будете? Вы же меня сами и лишите материнских прав, и всё, хана! – в эмоциях адресует слова воображаемым чиновникам Ольга. Она надеется на отмену приговора. А пока купается во внимании властей, которого не было раньше.
– Сейчас, из-за большой огласки, смотрю – прямо все подпрыгнули! Тут прокурор подорвался: виноват, надо было сделать это по-другому. Муж говорит: а вы знаете, что она сидит на уколах и таблетках и по ночам не спит? Из администрации: а вы когда-нибудь к нам обращались за помощью? Что ж вы к нам не подошли… – Нет, ребята, я не когда-нибудь, я всегда к вам обращаюсь, – но то, что вы мне отвечаете… И теперь поют: а вот мы вас свозим бесплатно в Саратов в больницу, а вот 20 тысяч мы вам дадим провести в дом воду… Я им говорю: а может, и унитаз мне поставите, пристройку доделаете? Раз вы так рветесь помочь. Нет, у меня совесть есть, но вы просто сами спрашиваете, что еще, – а что мне сказать? Я говорю: ладно, найдите мне работу такую, чтобы был полный соцпакет, зарплатная карта.