Кондуктор нажал на тормоза. Наш корреспондент попробовала себя в профессии, замедляющей технологический прогресс
Будучи далеко-далеко в Новом Свете, я прочитала новость о том, что в саратовских трамваях введена безналичная система оплаты. Я представила ультрасовременную диковинку, подвешенную за поручень, к которой счастливая бабушка прислоняет свою пенсионную карточку. Никаких талончиков-купончиков, очередей за ними и измученных кондукторов! «Постой, прогресс, куда же ты спешишь?! Я ведь еще не успела ознакомиться с профессией кондуктора, а она уже вымирает!» – в панике подумала я и бросилась собирать чемодан.
К счастью или к сожалению, профессия эта еще жива, а прогресс саратовского электротранспорта пока стоит на месте.
«Осьминоги» против карт
Забегая вперед, скажу сразу тем, кому судьба не велела пользоваться общественным транспортом: кондукторы из саратовских трамваев и троллейбусов никуда не делись! Думаете, установили терминалы оплаты, так отправили кондукторов на покой? (Слово «пенсия» тут не синоним.) Не тут-то было!
Оказалось, во-первых, терминалы нужно кому-то носить по салону – знаем мы наш ушлый народ, ничего оставить без присмотра нельзя. Сами кондукторы объясняют свою незаменимость тем, что не у всех пассажиров есть банковские карты – кому-то проще отсыпать 17 рублей налом; у кого-то – те самые вожделенные талончики, за которыми они стояли в очереди четыре дня.
Во-вторых, далеко не во всех – а точнее, только в нескольких трамваях – есть мобильные платежные терминалы. Остальные кондукторы, по правде сказать, о них не мечтают: «Услуга эта пока не востребована, мало кто привык платить за проезд по карте. А мы будем принимать наличными, собирать билеты, проверять проездные, да еще и терминалы с собой таскать – как осьминоги с восемью руками...»
Самое примечательное – руководство СГЭТ вскользь заметило, что нововведение будет действовать в тестовом режиме какое-то недолгое время. После этого умные мужи примут позы известной скульптуры Родена и будут неизвестно сколько думать, как бы охватить безналичной системой оплаты все трамваи и троллейбусы города, при этом не забыв про льготников и обладателей проездных.
Трамвай в г. Тусон, штат Аризона, США
Содержанка
«Хотите приносить пользу обществу? Хотите, чтобы вас встречали девушки и бежали за вами? Записывайтесь на курсы водителей трамвая и троллейбуса!» – помните, был такой шедевр рекламной мысли в нашем электротранспорте? Рядом где-то приписка, что кондукторы тоже нужны. Расписаны все прелести работы и указан телефон. Реклама в троллейбусах меняется, но никуда не уходит: СГЭТ постоянно нуждается в свежем мясе – ой, то есть в новых кадрах. Телефончик моего потенциального работодателя я подсмотрела именно там. Оператор на другом конце провода отрядила меня на встречу с сотрудницей, ответственной за прием кадров, в ближайшее к дому трамвайное депо.
На следующий день после пароля «Мне-к-Татьяне-Алексеевне» (все имена изменены) меня довольно просто пропустили на объект повышенной секретности, охраняемый турникетом и женщиной пенсионного возраста.
– Ты видишь, как она наряжается! Макияж, юбку надевает короткую, выше колена. Я и говорю, девочки, сразу по поведению видно: мужчину ищет... Незамужняя, видать.
– Нет, ну ребенок у нее вроде есть, она говорила.
– Может, в разводе... Так, вы к кому? – обращает, наконец, на меня внимание одна из трех находящихся в кабинете дам.
– Я насчет работы кондуктором узнать... – замялась я на пороге.
Дама, оказавшаяся той самой Татьяной Алексеевной, спросила меня о моем опыте работы. Я перечислила несколько профессий, которыми я уже овладела, не сосредотачиваясь на сроках, чтобы не сочли ветреной. Из моих невнятных объяснений, почему до сих пор нет трудовой книжки, работодательница сделала вывод, что с работой мне никогда не везло.
– Понятно. А на что жила-то? – чисто по-человечески, даже с легким сочувствием спросила собеседница.
– Да как-то... перебивалась.
– То есть на содержании была, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Татьяна Алексеевна, посмотрев на меня из-под очков. Я в ответ только мечтательно вздохнула.
– Приходи, – говорит, – завтра на стажировку, мы тебя прикрепим к Светлане – она хорошая женщина. Покатаешься с ней несколько рейсов, потом решишь, хочешь ли ты остаться. Не каждому эта работа подходит, кто-то сразу сбегает... У нас всё официально, полный соцпакет. Так, завтра к пяти сорока. Лучше приди минут на десять пораньше.
– Во сколько? – переспросила я, надеясь, что мне послышалось. Нет, не послышалось...
Новое пушечное
Будильник я поставила на четыре утра. Точнее, штук десять будильников с интервалом в две минуты. Я влила в себя чашку кофе, что все равно не сделало меня огурцом, и поспешила на стажировку.
Подбегаю и вижу, что рога трамвая шевелятся за забором депо. Я влетела в проходную, объяснила, что я сегодня стажируюсь. Немолодая вахтерша пропустила и указала на крылечко, на котором стояли, докуривая последние сигареты, мои новые коллеги – две женщины и мужчина, все в оранжевых жилетах, с сумками.
– И что, думаешь, работа тут сахар?! – поприветствовал меня кондуктор-мужчина.
– Ну что ты пугаешь девчонку, вдруг понравится, – с легкой иронией в голосе ответила другая женщина, оказавшаяся моей наставницей. Светлане пятьдесят семь, два года на пенсии, на мир она смотрит взглядом флегматичного циника. Познакомившись со мной, она бросает:
– Эх, никого никогда не стажировала – и вот дожили! (здесь и далее все любимые Роскомнадзором слова заменены на синонимы).
Дальше про меня уже никто не вспоминал, а Светлана рассказала о том, как ей не досчитали 37 билетов до нормы в несколько тысяч билетов. Из-за этого ее зарплата, состоящая из оклада и премии за выполнение плана, пострадала значительно.
Через минуту мы запрыгнули с ней в пассажирский вагон, управляемый хрупкой Валентиной – женщиной лет пятидесяти в легком шифоновом платье под оранжевым жилетом. Первым делом Светлана рассказала своей напарнице о том, как ей не повезло с зарплатой, и что начальство не пошло навстречу. Эту же историю с нескрываемой обидой она пересказала потом диспетчеру на конечной станции и своей знакомой по телефону. Для Светланы эта ситуация неприятна. Но работой в целом она довольна, ведь СГЭТ – одно из немногих предприятий в городе, которое готово принять людей в предпенсионном и пенсионном возрасте. Предполагаемое введение полностью электронной системы оплаты может оставить эту значительную категорию граждан без надежды на выживание. А с увеличением пенсионного возраста люди в возрасте почувствуют эту проблему острее.
Человек – как собака...
У кондукторов и водителей трамваев есть возможность выбора графика работы: либо 2/2 по 12 часов, либо 5/2 по восемь часов. Половина зарплаты – около восьми тысяч рублей – это оклад, остальное – премия, которая может быть, а может и не быть; итого у настойчивых кондукторов набирается в месяц порядка 16-18 тысяч рублей. Для того чтобы кондукторы достигли требуемых от них планов, часто приходится выходить на работу в свой законный выходной. В свою очередь, работодателя энтузиазм стахановцев радует, весь депо испытывают дефицит рабочих кадров.
У Светланы сегодня должен быть выходной. Она работает по 12-часовому графику (два дня работает, два отдыхает) и примерно три-четыре раза в месяц выходит на работу «лишний раз». К слову, в летнее время все бабушки на дачах, студенты на каникулах – а значит, план выполнить сложнее.
В рабочий день Светлана просыпается обычно в три часа утра. В 3:45 ее с остановки около дома в Энгельсе забирает транспорт предприятия. Говорит, что первое время было тяжело перестроить свой организм на столь ранний подъем, но вообще «человек – как собака: не бывает вещей, к которым он не привык бы». Даже сегодня Светлана уделила десять минут, чтобы нанести макияж: золотисто-зеленые тени на глазах, фиалковая помада на губах. На руках – салонный маникюр; говорит, его хватает на месяц. В отличие от других, героиня уверена, что опрятный внешний вид для кондуктора важен, и смущается, когда получает комплименты.
В начале и конце смены, а также по прибытии на конечную точку маршрута кондуктору надо заполнять маршрутный лист, переписывая данные с крайних билетов. Тяжелую мелочь Светлана периодически отсчитывает, пересыпает в пакет из-под молока и убирает в сторону. Кстати, грядущее повышение цен на проезд она приветствует – при условии, что новая стоимость билета будет 20 рублей: тогда будет проще работать с мелочью. Ошибка в расчетах как в меньшую, так и в большую сторону грозит лишением премии.
«Алло, они у детского парка? Ясно. Спасибо» – заговорщическим тоном говорит Светлана. Моментами ее работа напоминает шпионский сериал. На вопрос, кто это – «они», кондуктор машет рукой: «А-а, кэрээски».
На трамвайном жаргоне так кличут контролеров (сотрудников контрольно-ревизионной службы), которые рыщут от вагона к вагону, выискивая необилеченных пассажиров и прочие кондукторские промахи.
Пассажиры «мечты»
Кстати, о пассажирах. Лето – мертвый сезон. Под завязку вагон не забит даже в утренние часы пик, когда саратовцы отправляются на работу. Главный враг – жаркое июльское солнце, нещадно нагревающее эту консервную банку на рельсах.
Но и пассажиры, конечно, могут довести кондуктора до белого каления. Светлана вежливо называет это издержками «работы с людьми», на что не у каждого хватает живых нервных клеток.
Исходя из рассказов опытного кондуктора, составлю классификацию «непростых» категорий пассажиров (терминология моя). Итак, поехали.
– Пассажиры-зайцы всех видов: тунеядцы, попрошайки, бездарные уличные музыканты, просто «дофига хитрые» люди... С ними всё понятно. С опытом кондуктор начинает их безошибочно определять и целиться в них на поражение.
– Пассажиры-шланги. Довольно распространенный вид, особенно активничают молодые особи. Пассажиры-шланги потенциально видят себя зайцами, но в случае неминуемой встречи с кондуктором готовы и заплатить. Обычно они вставляют в уши наушники, смотрят задумчиво куда-то в окно или в подмышку другому пассажиру, это уж как повезет, и сосредоточенно рассуждают о смысле жизни...
Вот сегодня одна пассажирка-шланг, повстречавшись взглядом с нашей непробиваемой Светланой, не нашла ничего лучшего, чем ответить: «А я уже доехала». «Гениально!» – захотелось поаплодировать Светлане, но еле себя сдержала.
– Бабки. Бабки бывают разные. Бывают бабки-челноки, которые круглый год будто перевозят груз с одного кирпичного завода на другой, не жалея себя, свое здоровье и всех вокруг. Бывают бабки-болтушки – а еще если и критически оценивающие окружающую действительность, то берегитесь, уши! Бывают бабки-спортсменки, которые пробегают стометровку до остановки быстрее, чем студенты на соревнованиях. Гордость одолевает кондуктора наблюдать за их рекордами, но всегда страшно за их здоровье. И были случаи, что не напрасно.
– Потом дети. Заходят в вагон сначала нормально, а потом начинают показывать цирк дю Солей на поручнях. Беситься, орать и испускать поток нецензурной брани (не слишком разнообразной).
– Наконец, завершают хит-парад непростых пассажиров поклонники древнекитайской философии Синь-Пьянь. На что способен этот контингент, думаю, представляют все.
Бонус: бесплатный фитнес
Работа у Светланы такая, что толком нет времени на болтовню. На конечной станции – перекур на две минуты. На свое место она присаживается редко – только для того, чтобы заполнить документы и пересчитать деньги. «Это мой фитнес», – смеется Светлана, гордясь, что с приходом на работу похудела на восемь килограммов. А еще улучшила внимательность, координацию и остроту реакции (чтобы смотреть, куда падаешь при резких толчках).
Я бегаю за кондуктором из вагона в вагон, вызывая недоумение у пассажиров. «А почему вы за ней ходите?» – спрашивают особо бестактные. «Работа такая», – назидательно отвечаю я.
После трех круговых рейсов из одной части города в другую, что заняло полдня, я начинаю от недосыпа клевать носом. Светлана расталкивает меня и спрашивает, готова ли я остаться здесь навсегда. Я признаюсь, что не совсем подхожу для такой ответственной работы. Кондуктор желает мне успехов в дальнейшем трудоустройстве.
Спасибо – надеюсь, мне повезет. Не всю же жизнь быть на содержании!