«Последний дождь был до снега». В Саратовской области начинается засуха
Девять регионов России готовы объявить о чрезвычайной ситуации в связи с засухой. В Саратовской области сложные погодные условия отмечены в Озинском, Ершовском, Дергачевском, Балаковском, Краснопартизанским, Краснокутском, Питерском, Алгайском районах. В Новоузенском районе введен режим повышенной готовности, связанный с засухой. По сведениям районного управления содействия АПК, в апреле выпало 18 миллиметров осадков, в мае – 0,4 миллиметра. При температуре более 30 градусов наблюдаются суховеи со скоростью 11-14 метров в секунду.
Корреспонденты «Газеты недели» побывали на самом краю земли (то есть ее российской части) и узнали, как переживает засушливое лето село Пограничное, от которого до Казахстана в 350 раз ближе, чем до Саратова.
«Прекратить самодеятельность»
На обочине дороги в Пограничное стоит синий щит с надписью: «Внимание! Пограничная зона! Въезд (проход) по пропускам». Ниже – эта же фраза на английском. Хотя вряд ли кто-то из носителей языка сюда доберется. От Саратова до Пограничного – 280 километров. Последние 40 километров трудно назвать дорогой. Скорее это остатки щебенки, которую когда-то положили под асфальт, уже стертый временем. «Но мы и такой дороге рады. Каждую весну ее латают. Хоть дык-дык-дык по кочкам, а все-таки едешь», – говорит глава Пограничненского МО Александр Медведев.
Самое удивительное здание села стоит на берегу речки Дюры. Это деревянная церковь во имя святителя Николая Чудотворца. Здание похоже на картинки из туристического каталога, рекламирующего памятники деревянного зодчества русского Севера. Стены из широких, толстых досок. Две изящные колокольни с резными окнами. Железные двери с коваными засовами. Церковь открыли в 1886 году. Строительный материал в полупустыню, видимо, возили издалека. Храм вмещал 400 человек (чуть меньше, чем сейчас живет во всем селе). Дерево посерело от времени, но хорошо сохранилось в местном сухом климате.
«Раньше здесь был сад: смородина, вишня, акации, вязы. За ним ухаживали школьники», – вспоминает Александр Медведев. Сейчас вокруг – пустырь, заросший мягкой ползучей травой. В середине 2000-х постройку начали восстанавливать за счет местного сельхозпредприятия ЗАО «Новая жизнь». Но, как вспоминают жители, «приехали большие федеральные люди и велели самодеятельность прекратить»: оказалось, это памятник регионального значения. Реставрировать его имеет право лицензированная организация за счет областного бюджета, в котором нет денег не только на Пограничное.
«Вот уже восемь лет никаких движений, – разводит руками Александр Анатольевич. – Ездил я в Новоузенское благочиние. У них тоже нет средств. Может, вы напишете – и какие-нибудь благотворители найдутся?».
Очаги культуры в полупустыне
Макет отреставрированной церкви стоит на парте в кабинете истории местной школы. В игрушечном здании открываются дверки: внутри постелен линолеум, наклеены обои, на стенах – маленькие иконки, какие обычно прикрепляют в салоне автомобиля. Макет сделал учитель Виктор Шмаков.
До того, как стать главой, Александр Медведев больше 30 лет был учителем физкультуры. Школа в Пограничном выглядит лучше многих саратовских: аккуратно выкрашенные стены с картинами, жалюзи на окнах, моноблоки в классе информатики и тысяча горшков с цветами – они висят даже на перилах лестницы. Учебному заведению помогает местное хозяйство. «В 1984-м, когда я пришел работать, здесь было 150 детей. Сейчас – сорок, – говорит глава МО. – Молодежь уезжает. В селе уже пятьдесят домов бесхозных».
Напротив школы – дом культуры с осыпающимся крыльцом и синими колоннами. В фойе – бильярдный стол. В комнате справа – магазин. Слева – библиотека. Между забитыми стеллажами протискиваюсь к разделу с детской литературой. Глаза разбегаются, как в букинистической лавке. «У нас есть и новые поступления. В этом году перед международным днем книгодарения я обратилась к местным депутатам, и для нас приобрели 18 книг и брошюр», – библиотекарь Ольга Викторовна показывает на отдельную полку с русскими народными сказками в мягких обложках.
Ольга Викторовна любит исторические повести о русских царях. У читательниц пользуются спросом любовные романы, Донцова, Луганцева, Люся Лютикова. «Вот это у нас для мужчин», – собеседница снимает со стеллажа стопку произведений автора Тамоникова «Блокпост под Идлибом», «Экватор – наш!» и т.д. «Покупаю на свои, а куда деваться, надо читателей чем-то привлекать. И периодику сама выписываю: «Кудесницу», «Тридевятое царство» и две газеты, районную и областную. Раз в полгода две тысячи рублей уходят». Зарплата сельского библиотекаря 6800 рублей «плюс пустынные».
Дальше по улице – фельдшерско-акушерский пункт. На дверях висит замок – единственная сотрудница на больничном. В Пограничном нет «скорой». При необходимости вызывают неотложку из Новоузенска. Туда же нужно ездить на анализы и обследования. Маршрутка до райцентра ходит три раза в неделю. Билет стоит 88 рублей.
Пекарня в селе закрылась. Хлеб привозят дважды в неделю из Красного Кута по 24 рубля за буханку.
Если в кране нет воды
«У нас в селе жизнь спокойная. Даже ключ из замка не вынимаем», – говорит Медведев, садясь в машину. Едем на пруд Новый, откуда в село подается техническая вода (питьевую три раза в день качают из скважины). «Видите, сколько воды осталось», – Александр Анатольевич кивает на оголившиеся илистые берега. Пруд мелкий (последний раз его чистили еще при советской власти), но дна не видно. Из зеленой воды торчат водоросли.
В дальнем конце, заросшем травой, из берега выходит труба диаметром примерно в полметра. Из трубы с плеском льется вода – мутноватая, но мягкая, как бы «мыльная» на ощупь. Воду в сельский пруд качают за 40 километров из Узеня. Качать придется три недели. 100 тысяч кубометров хватит до осени. На зиму нужно еще минимум столько же.
Заполнение пруда обходится в 300 тысяч рублей. Годовой бюджет сельского МО – 2,3 миллиона. В марте из-за сильных морозов пруд промерз до дна. По словам жителей, воды в селе не было почти сутки. Проблему решили при помощи хозяйства. Закачали 50 тысяч кубометров воды из Узеня. Дотянули до паводка. Как говорит руководитель «Новой жизни» Александр Рудаметкин, колхоз обеспечивал село водой с советских времен. Но теперь на этот вид деятельности нужна лицензия.
«Жара пришла мгновенно»
«Последний дождь был у нас в прошлом году. Позавчера в тени было 36 градусов. В воскресенье – вообще 41». Рудаметкин листает таблицы с показателями урожайности. «Самым тяжелым вышел 2009 год. Из-за засухи производство зерна было минимальным. В 2016-2017-м мы расслабились, казалось, что климат смягчился». Этой зимой в районе выпало много снега. Удалось заполнить лиман, все пруды и речку Дюру, питающуюся паводковыми водами. Весна затянулась. Сеять начали на две недели позже. «Как любят говорить: ничто не предвещало. Жара пришла мгновенно. 12 мая сеяли уже при +28».
«Каждый день смотрим прогноз, – Александр Михайлович хлопает ладонью по распечаткам с метеосайта, – ни тучки, ни капельки! Ячмень уже горит.Яровая пшеничка еще держится. Сами с агрономом удивляемся, как она терпит?».
Рудаметкин руководит хозяйством с 1990 года. Как он сам о себе говорит, «я немного консерватор». «Раньше с председателей спрашивали показатель, о котором сегодня все забыли: июльскую и августовскую зябь. Соблюдение технологии имеет большое значение для накопления влаги. Мы начинаем пахать в июле, причем именно плугами. Пробовали и нулевую обработку, и минимальную. Ничего в нашей полупустынной зоне не идет, только классика. Весной дважды боронуем – до и после сева, – Александр Михайлович рассказывает об обработке почвы, как будто стихи читает. – И еще: мы сеем старые сорта, которые уже показали себя в наших засушливых условиях. Вот поэтому в других районах с яровыми уже попрощались, а мы еще надеемся».
В благоприятные годы средняя урожайность доходила здесь до 38 центнеров с гектара. В этом году ожидается в четыре раза меньше. «В 2016-м цены были нормальные: озимая дошла с 8 тысяч рублей за тонну в начале сезона до 11 тысяч. В 2017-м цены начинались с шести с половиной тысяч, в этом году последнюю пшеницу по восемь с половиной продавали. В этом году цены на озимую – от 7,5-8 тысяч. Этим можно перекрыть себестоимость. А зарплата, налоги, электричество, ГСМ? Чтобы выжить, производителям нужна стартовая цена десять тысяч», – считает директор.
Растениеводам государство выделяет так называемую несвязанную поддержку на гектар. «В прошлом году на один гектар пришлось 8 тысяч рублей затрат. «Несвязка» составила 200 рублей», – говорит Александр Михайлович.
По словам собеседника, из-за погоды достанется и животноводству – «с кормами будет очень тяжело». Урожайность сена упала. Придется скашивать траву на большей площади. Затраты на заготовку вырастут минимум в два раза.
Призрак Основного
«Ячмень очень жидкий. Слабенький. Корешков нет», – главный агроном Игорь Шипика без усилия вынимает желтый кустик из сухой, как придорожная пыль, земли. Поле исчерчено длинными трещинами шириной в два пальца. «В прошлом году этот сорт «Донецкий-4» давал 17 центнеров с гектара. Если в этом году даст пять, уже хорошо».
«Озимая в прошлом году вот такая стояла!» – Игорь Викторович показывает ладонью на грудь. Пространство перед нами покрыто желтыми колосками, едва достающими до колена. Тихо, как на кладбище. «Жаль. Сколько труда сюда вложено! Ни одного дождя не было. Этому полю уже ничего не поможет. Это всё, соломина мертвая», – агроном ломает пересохший стебелек.
Земли хозяйства (с пастбищами и сенокосами это 22 тысячи гектаров) отмечены у агронома на карте зелеными, розовыми и серыми прямоугольниками. Игорь Викторович подсчитал, что в уборочную наматывает на своем «уазике» по 200 километров в день. И не по шоссе, а по полевым дорогам, на которых в июльский день можно жарить яичницу без сковородки. Агрономом Шипика работает ровно три года. До этого заведовал зерноскладом. Спрашиваю, не хотелось ли ему уехать из деревни?
«Однажды возникало у меня такое желание. Мы приехали в поселок Дубравный Калининского района. Дело было в августе. Яблоки висят, абрикосы, на сенокосе – трава по пояс. Захотели зайти в один двор, попросить яблочка. Калитку открываем, видим – дорожка заросла. Подходим к дому – поперек двери доска. Прошли дальше по улице. В магазине – выбитые стекла. Школы нет. Разруха. И это в 15 километрах от города, в селе с такой природой, где хоть землю паши, хоть корову держи, хоть пасеку ставь. Вот тогда я испугался: а что же будет с нашим селом среди пустыни, если закроется хозяйство?».
Далеко справа виднеются развалины ферм поселка Основной, где сравнительно недавно работал совхоз-миллионер имени Глухова. В интернете можно найти видео, снятое здесь в 1997 году: смеющиеся школьники кружатся на каруселях не хуже, чем в городском парке Саратова. И ролик от 2011 года под названием «Поселок-призрак».
Пенсионная реформа: припекает хуже солнца
Сегодня в Пограничном первый день уборочной. От мехтока до поля, где работают комбайны, 25 километров. В хозяйстве используют только отечественную технику (сервисную бригаду с запчастями для импортных машин здесь пришлось бы слишком долго ждать). Чтобы российские трактора и комбайны ломались не чаще иностранных, им нужен внимательный уход. Поэтому здесь работают, по выражению Шипики, «закоренелые» механизаторы. Как подсчитал агроном, треть коллектива – люди в возрасте от 40 лет. Остальные – старше 50.
Мужчины отдыхают на ковре в тени бытовки. Но стоит спросить о пенсионной реформе, «в бой идут одни старики». Это сейчас вторая самая горячая тема, после погоды. «Может, где-нибудь в Москве или в Сочи можно на пенсию идти позже. Мы живем в полупустыне. У нас даже воды нормальной нет. Мы и до нынешней пенсии здесь не дотягиваем. 60 лет человеку исполнилось – и относим», – горячится главный инженер Сергей Кубланов.
Как он подчеркивает, людям здесь выдают «белую» зарплату (на сайте Пограничненского МО указано, что средняя зарплата в «Новой жизни» составляет 22,3 тысячи рублей). «44 процента с каждой получки мы отдаем государству. То есть я со своих заработков содержу несколько пенсионеров. Но ведь не все предприятия так делают. Сейчас государство говорит, что ищет источник повышения пенсий. Но ищет не там! Не пенсионный возраст надо повышать, а выводить «в белую» тех, кто рассчитывается «в черную»!».
Собеседники уверены, что на селе реформа отразится особенно болезненно. «Взять сенокосную бригаду. Три человека на «беларусах» работают от зари до зари, в любую погоду. Одного в 59 лет с сердцем увезли, двух – с давлением!» – говорит Игорь Шипика. Механизаторы добавляют: «А 65-летнего засунь на поле в такую жару! Да он умрет в этой копне!».