Страшные люди. Рассказ члена саратовского УИК с правом решающего голоса
В редакцию ИА «Свободные новости» после прошедших 10 сентября 2017 года выборов губернатора Саратовской области и депутатов регионального парламента обратился член УИК №58 (школа №90, Заводской район Саратова) с правом решающего голоса от КПРФ Максим Самолетов. Молодой человек жалуется, что после того, как он обнаружил на участке признаки фальсификации итогов голосования и попытался отразить свою позицию в итоговом протоколе, на него посыпались оскорбления и угрозы физической расправы от присутствовавшего там мужа председателя комиссии. Сама председатель УИК Марина Кольцова, которая по совместительству является директором этой школы, угрожала ему заявлением в полицию о попытке изнасилования.
«Во время подведения итогов голосования я обнаружил в общей стопке пять стопок, примерно по 15 бюллетеней каждая, свернутых один к одному. Я обратил на это внимание комиссии, наблюдателей, сотрудника полиции, лейтенанта из уголовного розыска по фамилии Мельников. Они все это видели. Меры никакие не предпринимали. В этих свернутых стопках все голоса были за [кандидата в губернаторы Валерия] Радаева, список «Единой России» на выборах в облдуму и за кандидата в депутаты от этой же партии по одномандатному округу. На мое замечание председатель УИК, Кольцова Марина Павловна, также являющаяся директором школы №90 (где и был расположен участок – прим. ред.), ответила, что «это, скорее всего, голосовали семьи». (...) После этого, когда велся подсчет голосов, я заметил, что секретарь, как мне сказали другие члены комиссии, перекладывала бюллетени за других кандидатов в стопку Радаева. Я обратил на это внимание и попросил проверить, мне сначала разрешили. Я начал беглый осмотр этой большой стопки, и, просмотрев где-то 1/20, вытащил оттуда пять бюллетеней за других кандидатов. После этого председатель ударила мне по рукам, вырвала у меня стопку за Радаева, бросила ее в черный пакет и скрутила все это скотчем», – рассказывает член УИК.
 |
| Директор школы №90 Марина Павловна Кольцова (ранее работала в школе № 43) |
Максим Самолетов дождался подведения итогов голосования и, когда ему дали протоколы на подпись, написал там, что прилагает особое мнение. В этот момент к нему подскочил наблюдатель от ЛДПР. Позже молодой человек узнал, что это муж председателя УИК – Кольцов Алексей Андреевич. Он стал оскорблять Самолетова и угрожать ему физической расправой. Полицейский и другие члены УИК его оттащили, Максим Самолетов продолжил писать свое особое мнение и затем вручил его председателю.
«Все это время мне угрожали расправой, рассказывали, что у меня сгорит квартира, машина, говорили, что я недочеловек. В дальнейшем я обратился к сотруднику полиции [Мельникову] и спросил его, будет ли он предпринимать какие-либо действия к гражданину, который пытался на меня напасть. Он предложил вызвать оперативную группу на место происшествия. Я согласился и сказал, что нужно сделать это обязательно. Сотрудник полиции удалился в коридор, пообщался с Кольцовым, после чего вернулся и стал собирать вещи. Я ему сделал замечание, спросил, почему он не предпринимает никаких действий и где опергруппа. Он ответил, что не может дозвониться до дежурной части. На это я предложил ему установить личность Кольцова, так я его фамилию и узнал. Сотрудник полиции догнал его уже на выходе с территории школы, – продолжает он. - Полицейский долго пытался дозвониться при мне в дежурку, не знаю, правда, по каким номерам он звонил».
«После этого Кольцов вышел из своей машины и предложил мне решить вопрос мирно, я ответил на это отказом и сказал, что напишу на него заявление в полицию. На это он сказал, что сам напишет на меня встречное заявление, что я ему угрожал. Председатель комиссии, высунувшись из машины, сказала, что напишет на меня заявление за то, что я, якобы, пытался ее изнасиловать в ее личном кабинете», – говорит Самолетов.
Все это происходило в присутствии сотрудника полиции, двух других членов комиссии от КПРФ и Справедливой России, сторожа школы, водителя председателя УИК. Высказав угрозы, председатель УИК вместе с мужем сели в машину и уехали для сдачи протоколов. Полицейский их сопровождал.
На следующий день Максим Самолетов написал заявление в ОП №2 по поводу угроз председателя комиссии написать ложный донос об изнасиловании и угроз ее супруга о повреждении имущества. По его словам, у него не было возможности непрерывно фиксировать происходящее на диктофон из-за оказанного на него психологического давления. Ближе к вечеру ему позвонила та самая член УИК от Справедливой России, которая была свидетелем произошедшего. Самолетов, опасаясь привлечения к уголовной ответственности по ложному доносу, передал запись в редакцию. Публикуем этот разговор с небольшими сокращениями.
– Алло?
– Алло, Максим Андреевич, говорить можете? Любовь Александровна, со вчерашних выборов.
(...)
Я послушала сегодня новости по «России», центральное телевидение, наш председатель избиркома подал в отставку (видимо, имеется в виду отставка мэра Саратова Валерия Сараева – прим. ред.). В Саратове нарушения большие (...) Я знаю одну знакомую, перезванивались, у них был наблюдатель из Москвы. Они протоколы не составили, они ушли без протоколов. Но, в любом случае, он все равно будет присутствовать, не скроешься уже. Но вообще, человек, с которым я сегодня говорила, [сказала] ничего не сделаешь. Были угрозы в ее адрес – «А вы не боитесь одна ходить?». Вам вчера угрожали при представителе полиции, они ничего не боятся. Вы один в поле не воин. Вас никто не поддержал. Вы меня слушаете?
– Да, конечно.
– А кто вас поддержит? Они все ее подчиненные, она дает им заработать, и так, по профессии, и в эти дни... все этих выборов ждут. Так что у вас нет союзников.
– Ну как же нет...
– Сколько говорит избитых, с кем я говорила, и избивали, и грозили... Ваша позиция правильная, но она не имеет продолжения у других.
– Может быть, не знаю...
– Не «может быть», а вот посмотрите на вчерашнее поведение. Достаете эту [пачку бюллетеней], как бандероль... Вброс был. Кто отреагировал? Никто не отреагировал, и не отреагируют.
– Ну как же, я отреагировал, показал всем, сотруднику...
– Ну вы отреагировали, но кто-то поддержал? Сказал, что давайте составим протокол о нарушениях. Никто же этого не сделал. В душе я вас поддерживаю, но – нет, вы одиночка в этой борьбе. Кроме неприятностей, ничего не получите. Вот.
– А вы вот что бы мне посоветовали?
– А я бы посоветовала вам жить как все. Я такая же правдолюбка была, и я всегда оставалась [ни с чем], вроде бы за человека и заступишься, везде свои пять копеек вставишь, а потом этот же человек от тебя и отвернется. Перейдет на сторону большинства. Человек продажная шкура: сделаешь добро – и получишь зло. (...)
– Я понял... Скажите, вы же вчера слышали, как вы вообще к этому относитесь, когда мне угрожали расправой физической?
– Я говорю, это была угроза...
– И квартиру сжечь?
– Да, и сделают... и сделают. Она же еще заявление напишет, она же вам сказала, что я напишу заявление, что вы пытались ее изнасиловать. И все, кто был в комиссии, они его подпишут (по словам женщины, которые не вошли в расшифровку, из 10 членов УИК 8 были учителями этой школы – прим. ред.). Посадят. Посадят! Оговорят и посадят за попытку изнасилования. Они знают, за ними власть, за ними сила. Хотите детей оставить?
– А вы уверены, что она может воплотить эти угрозы в жизнь?
– Может! Может. Человек, с которым я сегодня говорила, она говорит: «Люб, страшные люди». Сколько, говорит, избитых, и даже убитых. Я вас не пугаю, у вас своя позиция, но эта позиция может для вашей семьи выйти боком. Я вас ни от чего не отговариваю, как хотите, но вы одиночка. Я послушала эти угрозы – страшно. Страшно. Представитель стоит исполнительной власти (видимо, речь о полицейском – прим. ред.), и он ничего, он хоть бы сказал, вы чего делаете, как это так вас изнасиловали (...) Он бы хоть в их сторону как-то среагировал, никак.
– То есть мне эти угрозы расценивать как реальные, вы считаете?
– Реальные, я считаю, да. Да. Вас никто не поддержал. Стоит лейтенант полиции и бездействует, а угрозы они воплотят запросто, оговорят, оговорят и посадят. Это ваше дело, как вы говорите, у меня своя позиция, но ваша позиция для вас даже... смертельно опасна.
– Спасибо вам огромное, ваши слова являются для меня серьезной поддержкой!
– Потому что я старше вас, мне уж скоро 70, я прожила жизнь (...) Ваша позиция правильная, по жизни так и должно быть, должны быть честные люди. Но их нет. А как хотите дальше жить? Хотите ходить, оглядываться, но не забывайте, у вас дети – [захотят] спалить квартиру, спалят. И скажут, что несчастный случай.
– Скажите, а вот я напишу заявление в полицию, вы бы поддержали меня?
– Я не буду подписывать, я не хочу неприятностей. Мне вчера было страшно. Думаю – на что человек идет? Двое маленьких детей, жена, и пошел против стены... Вы не думайте, я не подсадка какая, я говорю свое мнение.
– Да, я понял.
– Одни неприятности. И человек, с которым я сегодня говорила, она говорит, «я вылетела». Я была бригадиром и, говорит, меня убрали. Она тоже, как вы, в КПРФ она начинала, все вот эти листы [бюллетени] вынула и положила куда надо (...) и, говорит, меня быстренько убрали, такой человек не нужен. Сейчас я, говорит, молчу, меня все устраивает, и мне за хорошее поведение – платят. Помимо этого оклада, что положено – зарплаты, мне платят, но я, говорит, молчу, и на все это... Что я буду за них [вступаться], они все обеспеченные и их дети. А вот она получила с дочерью, они вдвоем ходили, она говорит: «Мы шкаф купим – спасибо выборам». В общем, Максим, я вам примеры из жизни, как хотите, но эти люди страшные.
– Ну все, спасибо.
– Она [директор школы] как девка вчера... А я напишу, что вы... Это надо, в голову такое прийти, попытка изнасилования, да кому ты нужна!? А это ее муж или охранник?
– Муж.
– Вы видели, на какой машине шикарной они приехали?
– Ага.
– И они не боятся, они не боятся. Они, ну я не знаю, расправу прям вот физическую. И наезда автомобиля вы не боитесь, и это, оговорю и посадят тебя, в насильниках будешь ходить. Нет, Максим, вы, вот даже сейчас в свой избирком обратитесь, там ваше заявление положат и забудут про него. Хотите быть честным, но не в нашем обществе, у нас какое-то общество все продажное, а с этой перестройкой вообще люди перевернулись... Сморите, я свою позицию сказала. Я в душе с вами, но я ничего не подпишу, мне страшно.
– Спасибо вам огромное....
– Я даже попробую, вот выборы, конечно, это заработок... президентские, но я даже, может, отсюда [из комиссии] и уйду.
(...)
По словам Максима Самолетова, он работает членом УИК в этой школе уже третий раз. Двух предыдущих директоров-председателей комиссии сняли. Марина Кольцова в частной беседе перед описываемыми событиями заявила Самолетову, что она ему «просто так на зубок уж точно не дастся».
Ниже вы можете прослушать полную запись разговора.