Виталий Кудрявцев: Когда небоскрёб стоит в грязи, тебе уже не до его архитектуры
Почему сто лет назад в Саратове появлялись строения красивой архитектуры, а сегодня город может похвастаться этим далеко не всегда? Что можно сделать с «тяжёлым наследием» советского прошлого – уродливыми типовыми многоэтажками, которыми был застроен в том числе и центр города? Оправдана ли борьба с высотным строительством в Саратове? Об этом и многом другом «Газета недели» поговорила с экспертом министерства культуры РФ по объектам культурного наследия, заведующим кафедрой дизайна архитектурной среды СГТУ им. Гагарина Виталием Кудрявцевым. В 1997–2003 годах собеседник занимал должность заместителя главного архитектора Саратова.
– Виталий Викторович, оцените нынешнее архитектурное состояние города.
– Саратову в каком-то смысле повезло – в отличие от наших соседей, здесь много чего сохранилось. Это множество красивых старых зданий, а ещё – в значительной степени цельная историческая среда. Под средой я подразумеваю застройку и всё, что её окружает, в том числе улицы и планировочную структуру, которая у нас не менялась более двухсот лет. В этом отношении Саратов вообще один из лучших городов России. А вот в Волгограде, например, дореволюционного наследия почти не осталось: оно было разрушено в ходе Великой Отечественной войны. В Самаре наследие сохранилось, но там оно несколько иного периода времени, нежели у нас.
Стоит добавить, что в последние пару десятилетий XX века Саратов уберегло ещё и то, что в нём было не так много денег. Например, в той же Самаре денег было больше, и новое строительство там шло радикальнее, были снесены многие исторические кварталы. Если бы такие средства были и у нас, то и мы бы так шашкой махали. Но случилось как случилось. А ещё в Саратове хорошая советская застройка, которая очень аккуратно вошла в старый город, не испортив его и даже осовременив.
– А разве в советское время центр города не был изуродован безликими типовыми многоэтажками, да и не только центр?
– Ничему нельзя давать однозначную оценку: только чёрное или только белое. Конечно, вырастали и страшные типовые постройки, которые в основном относятся к 60-м годам, когда город заполонили «хрущёбы». Но появлялись и хорошие здания. Например, в 30-е годы весь наш проспект Кирова был фактически надстроен: если раньше там была в основном двухэтажная застройка, то теперь появилась четырёхэтажная. И это было сделано достаточно профессионально и хорошо. На проспекте была сохранена система домовладений – это когда квартал делится на две половинки, и каждая из них нарезается ещё на отдельные части. Строительство велось в пределах одного такого домовладения, что позволило соблюсти сомасштабность строений и сохранить сеть уютных маленьких двориков. Есть и просто хорошие примеры советской архитектуры: Дом Леонгарда рядом с «Липками», дома на улице Большой Казачьей, недалеко от Вольской. Вполне достойные дома, вовсе не безликие: с деталями и пропорциями.
– Ну а что делать с безликими многоэтажками, которых в Саратове – великое множество? Может быть, раскрашивать в яркие цвета?
– Раскрасить или покрыть графикой – это будет не настоящим решением. Но варианты есть. В своё время я ездил в Германию, на территорию бывшей ГДР. И там стояли типовые советские пяти- и девятиэтажки. Их строили по тем же технологиям, что и у нас, хотя там они получились более аккуратными, потому что технологии лучше соблюдались…. Так вот, некоторые из этих зданий подверглись реконструкции: где-то что-то надстроили, а где-то, наоборот, снесли часть этажей. И это действительно заметно их преобразило.
Есть ещё один путь, более радикальный: всё снести и заменить на новое. Эта та самая реновация, которую сейчас собираются делать в Москве. Но надо понимать, что вот такие дома – это априори рядовая застройка. Такая городская ткань, которая со временем отмирает, и на её место приходит новая – более современная, но, по сути, такая же рядовая. А вообще, пожалуй, самое правильное, что может сделать с этим государство: продумать и ввести базовые правила строительства и не вмешиваться. Со временем бизнес сам всё сделает. Вот сейчас мы любуемся историческим центром Саратова, а ведь до революции, когда он создавался, строительные правила там были минимальны: регламентировались только максимальная высота зданий и чтобы строительство шло в пределах одного домовладения.
– Тогда в городе действительно возводились строения, которые со временем стали памятниками архитектуры. Но сейчас новые красивые здания в Саратове появляются редко. Почему?
– Посмотрите (достаёт из портфеля таблицу): здесь указаны расходные части бюджетов российских городов в 1910 году, включая расходы на благоустройство, учебные заведения, культуру и прочее. Саратов, Казань, Нижний Новгород, Астрахань, Самара и ещё несколько городов. Как видите, Саратов по расходам был абсолютным лидером. Тогда наш город был гораздо богаче, чем сейчас. В то время его называли столицей Поволжья, и это был всплеск его развития. По уровню развития культуры среди провинциальных городов Саратов, наверное, был первым. Это влияло и на застройщиков: они внимательнее относились к внешнему виду возводимых зданий.
Однако позднее город утратил своё благосостояние. С чем это связано? Я думаю, с особенностью развития городов. Города развиваются циклично. Расцвет сменяется спадом, спад – расцветом, и так далее. Эти циклы основаны на внутренних особенностях города, и противостоять им бессмысленно. Можно только вовремя им помогать – и тогда расцвет будет максимальным, или мешать – и тогда он будет небольшим. Вот в начале XX века в Саратове как раз был такой подъём. Потом последовал спад. Потом – опять подъём. И опять спад.
– Когда у нас был последний подъём?
– Я думаю, в 80-х годах XX века, хотя он получился не таким большим. Этот подъём сильно повлиял на развитие нашей культуры: в городе работало большое количество театров, студий, активно развивались художественные движения. Саратов был на слуху по всему Советскому Союзу. Отразилось это и в архитектуре: как раз тогда проспект Кирова стал пешеходной зоной. На тот момент это была первая пешеходная зона в РСФСР, даже раньше московского Арбата. Так же были построены здания Детского мира и Дома быта (на улице Чернышевского. – Ред.).
– Можно ли сказать, когда нас ожидает следующий подъём?
– Можно. Если не случится ничего катастрофического, то совсем скоро. Он уже на подходе. Об этом свидетельствуют изменения, которые вроде бы спонтанно, но начинают проявляться. Если говорить конкретно об архитектуре, то сюда можно отнести создание новой пешеходной зоны на улице Волжской и то, что сейчас происходит в городе в плане благоустройства (речь об урбанистическом проекте. – Прим. ред.). Вместе с тем, меняется и психология жителей. Недавно в нашем университете проходила урбанистическая конференция, и в её рамках социологи провели опросы в новых районах Саратова. Выяснилось, что сегодня у многих жителей в числе наиболее важных факторов на первом месте стоят даже не дороги, а вид из окна, двор и то, что их окружает. Впервые люди почувствовали, что им нужна нормальная городская среда. Только лишь квартиры теперь недостаточно. Эти изменения произошли недавно, и это как раз отражение тех циклов развития, о которых мы говорили.
– В начале беседы вы затронули тему отличия Саратова от других городов. Кроме тех особенностей, которые вы уже назвали, ещё какие-то есть?
– Саратов – это город с ползучим центром. Вот сейчас наш условный центр – проспект Кирова. А в XVII–XVIII веках им была нынешняя Музейная площадь. Однако город рос, получал новые генпланы, и примерно в 1812 году был определён новый центр – в районе сада «Липки». При этом застройка прежнего центра сохранилась, тогда как в большинстве других городов происходил процесс замены. Например, в Москве в Китай-городе от застройки до рубежа XIX–XX веков почти ничего не осталось. У нас же исторические слои сохранились, и нам их надо лелеять, беречь и подчёркивать.
– То есть борьба с высотным строительством, которая не так давно была анонсирована в Саратове, действительно имеет смысл?
– Вообще, высотные доминанты городу нужны. Вот, например, все ругают так называемый небоскрёб «Елена» на Предмостовой площади, в котором почти 40 этажей. А я не ругаю. Потому что это здание играет роль доминанты. Там, где оно стоит, всегда была доминанта: до революции в этом районе располагался мужской Новоспасский монастырь, который потом сгорел. И то, что теперь там появилась новая высотка, – это правильно. Но доминанты должны появляться там, где им место: например, работая на силуэт города, на панораму. В таких местах можно даже ограничивать не этажность, а, наоборот, малоэтажную застройку. Однако расположение подобных территорий надо специально просчитывать. И исторической части города это, в любом случае, не касается.
– Можете назвать самые лучшие, на ваш взгляд, здания в Саратове?
– Затрудняюсь это сделать. Но главное достоинство нашего города не в архитектуре. В Саратове вообще нет зданий, которые можно было бы назвать, например, одними из лучших в стране. Главное в том, что у нас сохранилась историческая городская среда, о чём я уже говорил. А знаете, чем был известен Саратов в последние десятилетия? Интерьерами, то есть внутренними пространствами помещений, их отделкой и дизайном. Специалисты отмечали, что у нас классные современные интерьеры. Интерьеры – это тоже элемент городской среды. Вообще, мне понравилось высказывание одного известного американского урбаниста о том, что людям не нужны масштабные градостроительные решения, а нужна нормальная комфортная среда, которой можно было бы гордиться. Под этим я готов подписаться.
Ведь когда небоскрёб стоит в грязи, среди разбитых дорог – тебе уже не до его архитектуры. Потому что ты идёшь в сапогах, и остальное тебя как-то не особо интересует. А вот когда человек идёт по хорошо благоустроенной территории, которая удобна для всех – и простых пешеходов, и людей с ограниченными возможностями; где есть и нормальная освещённость, и растительность, и урны, в которые можно бросить бумажку – вот тогда у человека будет совсем другое отношение к городу. Почему в московском метро до недавнего времени, пока в несколько раз не увеличился человекопоток, люди не бросали бумажки на пол? Потому что там было чисто. Среда дисциплинирует человека. Не только дурной пример заразителен – хороший пример заразителен тоже. И кстати, проблема качественной городской среды решается за счёт не очень больших денег.
– А решать эту проблему должны местные власти?
– Конечно, им необходимо прилагать для этого усилия. Но есть и другая сторона – горожанам нужно «присвоить» город себе. Обычные люди должны понимать, что всё, что их окружает, – это именно их, в их городе и для них. Вот когда на улице играют музыканты – это очень хорошо, потому что это как раз и есть присвоение города: люди видят, что здесь бурлит жизнь. Власти же должны этому пониманию способствовать.
Здесь имеет значение и участие граждан в местном самоуправлении, и привлечение жителей к благоустройству, и соответствующее воспитание детей в школах. Например, если будет первый толчок к благоустройству дворов, то, я думаю, бабушки повыползают из подъездов, начнут сами сажать цветочки и гонять тех, кто всё ломает.
Можно применять и более жёсткие методы, как, например, в Германии, где установлены большие штрафы за брошенный на улице мусор. Это работает железно. Когда в Саратове проспект Кирова сделали пешеходным, была проблема: люди постоянно переходили пересекающие улицы на красный свет светофора. Тогда на каждом перекрёстке поставили милиционеров: проходишь на красный – плати штраф три рубля. Через месяц сложилась картина, когда ни одной машины нет, а люди всё равно стоят, ждут зелёный. Она сохранилась, даже когда убрали милиционеров. И это работает до сих пор.
Статья опубликована в «Газете недели в Саратове» № 30 (444) от 29.08.2017.
