Размытые тайны прошлого

Единый государственный экзамен по истории станет обязательным в 2020 году, – заявила министр образования РФ Ольга Васильева. «Вся страна будет сдавать историю. Потому что без знания истории невозможно двигаться дальше», – сказала она, читая лекцию в Военной академии Генштаба в рамках курса «Армия и общество». В Саратовской области есть маленькие села, в жизни которых отразилась вся большая история страны.

Местные учителя, работники клубов и просто энтузиасты собирают информацию о том, как земляки переживали тектонические потрясения при движении эпох. Во многих случаях рассказ о судьбе соседа помог бы школьникам понять гораздо больше, чем изложено в учебнике. Но дети настолько загружены подготовкой к ОГЭ и ЕГЭ, что на краеведческую и поисковую работу остается немного времени.

Здесь был Гельцель

Над местом, где был Гельцель (так изначально называлось Кочетное), кружатся стаи стрижей, не боящихся человека. Любопытные птицы пролетают прямо над головой. Болотистый луг тянется до берега Волги. Из-под обрыва поднимается цапля. Видно, что, несмотря на паводок, река здесь очень мелкая. Береговой откос сменяется зарослями камыша, среди желтых сухих стеблей видны бутылки и бытовой хлам.

В 1767 году село Гельцель основали 57 католических семей из северной Германии. Жители занимались земледелием, работали начальная школа и библиотека. В конце 18 века немецкую колонию разорили участники пугачевского восстания, затем последовали набеги киргизов-кайсаков. Село оправилось от этих бедствий, окрепло и разрослось: по данным переписи, в 1926 году здесь было уже более 1,8 тысячи жителей (в десять раз больше, чем на момент основания колонии). На другом берегу речки Кочетной располагалось село Прейс. Населенный пункт был назван по имени первого переселенца– 29-летнего мельника Иоганеса Прейса, переехавшего на Волгу с 19-летней женой Кристиной из-под Гамбурга. Канцелярия опекунства над иностранными гражданами выдала им 52 рубля, стан колес, две оси, оглобли, тяжи, дугу, одну лошадь и одну корову. В 20 веке Гельцель и Прейс были объединены в село Кочетное.

Село перенесли на пригорок, подальше от реки, в середине 1950-х перед строительством Волгоградского водохранилища. Жительница Кочетного Рауза Агафонова родилась в 1954 году, как она говорит, «еще внизу» – это местный топоним. «Когда нас наверх переселили, улицы получились ровненькие, домики новенькие. Мне казалось, наше село самое красивое в районе, – вспоминает Рауза Халимовна. – А вот экологию водохранилище повредило. У нас же были дубовые рощи, а теперь леса мало осталось. Вода размывает берег, оттуда кости вываливаются. Жутко? Да нет, мы же в стороне купаемся. Бывает, начальники приедут, несколько гробов выкопают, отметятся, а через некоторое время – опять кости торчат». Жители предполагают, что водохранилище добралось до старого немецкого кладбища. Ни его границы, ни количество могил не известны.

Жители Гельцеля традиционно занимались лозоплетением. Рауза Халимовна вспоминает, что в родительском доме (маму собеседницы эвакуировали в Кочетное из Украины, отца прислали из Татарстана поднимать целину) хранились плетеный столик и колыбелька. До сих пор неподалеку от села растет «хороший немецкий сад, мы туда ездим за тёрном».

Немцев отсюда выселили в августе 1941 года. В октябре в Кочетное прибыли эвакуированные жители Ворошиловградской (теперь – Луганской) области. «Своей милой Украины покидать никто не хотел. Люди, не помня себя от ужаса, выпрыгивали из вагонов поезда, но солдаты вталкивали их обратно. С собой было разрешено взять только вещи первой необходимости», – пишет в районной газете заведующая Кочетновской библиотекой Ольга Гуртовая. До Саратова ехали около двух недель, опасаясь бомбежек, поезд шел только по ночам. По словам Ольги Викторовны, «молодым девчатам было поручено идти пешком, перегоняя скот из Украины». Из Саратова до Кочетного также многие шли пешком, часть переселенцев привезли на пароходе «Чехов». Родственник Ольги Викторовны Никита Тихонович Гуртовой отвечал за переезд двух колхозов – «Червоный Шлях» и «Червона Украина». Как пишет библиотекарь, «землю пахали на верблюдах», немногими тракторами управляли женщины. В засушливом 1947 году председателя осудили по доносу односельчанина, но, к счастью, через четыре года Никита Тихонович вернулся домой.

Ольга Викторовна двадцать лет собирает информацию об истории села – обращалась в районный архив, опрашивает старожилов, разыскивает редкие фотографии. В библиотеке оформлены краеведческий альбом и альбом с фотографиями местных фронтовиков. Гуртовая несколько лет публиковала краеведческие статьи в районной газете, но теперь, по ее словам, на это практически нет времени: библиотекарю оставили всего 0,75 ставки, а бумажной работы стало больше. Зарплата сельского библиотекаря – 7 тысяч рублей. «Ничего, до пенсии доживем, выручают то утята, то поросята», – смеется Ольга Викторовна. Ее огорчает равнодушное отношение чиновников: Гуртовая несколько раз обращалась к сельскому главе с просьбой поздравить местных старожилов с днем рождения, но тот к пожилым землякам так и не приехал.

Учитель истории сельской школы Марина Никитина ведет краеведческий кружок. Ее родственники в 1941 году были депортированы, в 1990-х переехали в Германию. По их просьбе Марина Александровна разыскивала в архиве информацию о немецкой истории местных сел. В 2000-х дети находили на берегу Волги старинные серьги, монеты, гребни.

«Увидел трактор – и пропал»

«Сейчас наша улица, как Красная площадь, выложена брусчаткой», – шутит 71-летний житель Кочетного Николай Сапрановский. От асфальтированного центра села к домику пенсионера ведет дорожка из битого кирпича. Своеобразное «твердое покрытие» соорудила многодетная дунганская семья. «Раньше непроходимо было, если дождь пойдет – мы с бабушкой без хлеба, оба хромые, до магазина по грязи не проберемся, – говорит Николай Иванович. – На других улицах старики в плохую погоду отрезаны от мира: когда по нацпроекту ремонтировали водопровод, всё перекопали и подняли на поверхность глину. Я уже думал: вот бы переименовать улицу в честь Сергея Собянина, сфотографировать и отослать ему. Он в Москве уже четвертое кольцо строит, может, и нам вагон щебенки отсыплет».

Николай Иванович родом из белорусского села Козолусцы. Отец Сапрановского ушел на фронт, мать чуть не погибла в оккупации. «Жителей села согнали в школьный двор. Мать стояла с тремя детьми и соседской девочкой. К ней подошел немецкий солдат, спросил: «Киндер ваш?» – и показал фотографию своих детей. Кое-как объяснил, мол, ночью закурю, и ты подойди ко мне. Немец выпустил мать с детьми со двора, а наутро всех жителей загнали в школьное здание и сожгли».

С 13 лет Николай Иванович работал дояром в кочетновском колхозе «Дружба», школу пришлось бросить – отец, вернувшийся после войны с пулей в легких, рано умер, мать осталась с дочкой-инвалидом на руках. «Когда для пенсии стаж считали, эти два года не учли. Как мне сказали: вас никто не заставлял работать».

«Как-то по весне ребята привезли на ферму солому. Я как увидел трактор – и пропал». Николай Иванович вспоминает первую сельхозмашину, как первую любовь. Работал прицепщиком, трактористом, комбайнером, бригадиром. До сих пор помнит, как еще подростком получил первую премию – три рубля. «Я на премию купил маме нитки, иголки и мыло, да еще и деньги на стол положил. Сейчас дай мне хоть 100 тысяч, и то такой радости, наверное, не будет».

Николай и Татьяна Сапрановские несколько лет назад отметили золотую свадьбу. Татьяна Дмитриевна больше десяти лет работала комбайнером, старшая и средняя дочери были штурвальными, младшая – поваром на полевой кухне. Сапрановские воспитали трех родных дочек и четырех приемных детей – осиротевших племянников.

«Первый внук пришел с армии, целый год сидел без работы. Второй вернулся – тоже год искал работу. В поле выйду – у меня сердце кровью обливается. Только в моей бригаде было 7 тысяч гектаров. Из Энгельса привозили рабочих с завода металлоконструкций, студентов, целый батальон солдат стоял в поле, и всё равно рабочих рук не хватало. А теперь где в селе работать? Дунганам мешочки набивают под рассаду, потом ждут прополку, потом – арбузную погрузку и сбор овощей у дунган. И всё, до весны – мертвый сезон».

Не так давно в селе закрыли отделение Сбербанка. Больше половины местных пенсионеров и бюджетников получают деньги на карточки, а ближайший банкомат находится в райцентре. Поездка в Ровное и обратно на такси обходится в 400 рублей.

Скелеты не в шкафу

В селе Чкаловском клуб работает в старинном здании из красного кирпича– здесь располагался немецкий молельный дом.

Село Лауб основали лютеране – 68 семей из Дармштадта, Мекленбурга, Дании и Вюртемберга. Переселенцы занимались заготовкой дерева, производством корзин, садоводством, выращивали арбузы, дыни и огурцы. В начале 19 века здесь жили 350 человек, к 1910 году численность населения достигла 3750 человек (почти в пятнадцать раз больше, чем сейчас), работали маслобойня, кожевенный и два кирпичных завода, водяная и шесть ветряных мельниц.

Сотрудники клуба с порога увлекают нежданных гостей на экскурсию. В холле выставлены персонажи арбузного карнавала – главного районного мероприятия, призванного привлечь туристов. Это вязаная парочка Сюзанна и Арбузан, а также гигантский попугай Кеша, для транспортировки которого в Ровное пришлось нанимать «Газель». Рядом на парте – поделки кружка прикладного творчества, в котором занимаются 10–15 ребят. Своих детей в селе мало, несколько лет назад здесь закрыли даже начальную школу, выручают городские малыши, которых привозят на отдых к бабушкам.

В огромном актовом зале за занавеской устроена костюмерная – целый мешок нарядов, символизирующих разные времена года, костюм снеговика и т.д. Хозяева настойчиво предлагают примерять и фотографироваться, чувствуется, как культурные работники соскучились по публике. Сами они уверяют, что на концертах «зал всегда забит». Вход на большинство зрелищных мероприятий пока бесплатный, хотя районное начальство намекает, что в кризис нужно зарабатывать. В этом году впервые провели платную елку. За билет брали 20 рублей, «чтобы купить детям призы».

Стена за сценой увешана плакатами для изучающих немецкий язык. Когда-то здесь проводили занятия на средства немецкой общественной организации, но теперь финансирования нет.

Историческая справка, висящая при входе в зрительный зал, констатирует: «О немецком прошлом села напоминают лишь редкие сохранившиеся постройки. Старое лютеранское кладбище размывается водохранилищем и постепенно обваливается в Волгу».

Если смотреть на берег сверху, ничего, напоминающего о старом кладбище, не заметишь. По оврагу спускаемся к самой воде. Под обрывом жутко и очень тихо. Восьмиметровая глиняная стена, нависающая слева, глушит все звуки. Слышен только шелест дождя, падающего в желтое волжское море. Кажется, что тонны мокрой глины вот-вот осядут на нас. Высоко над головой из земляной стены торчат гробы. Одни – сплющенные, в трещинах между досками видны кости. Другие сохранились почти целиком, на месте даже металлические ручки.

[Кстати сказать] Начальник областного отдела водных ресурсов Нижне-Волжского бассейнового управления Алексей Лихачев: В 2009 году было принято решение о необходимости выполнения берегоукрепительных работ на Волгоградском водохранилище в селе Кочетном, где в непосредственной близости от берега расположены жилые дома, магазины, ФАП, школа, здание администрации, сельский дом культуры, линии электропередач, газо- и водопроводные сети. По заказу Ровенской районной администрации была разработана проектно-сметная документация, определен метод берегоукрепления с помощью подпорной стенки из коробчатых габионов протяженностью 1356,7 метра. Работы не начаты. За последнее время в Федеральное агентство водных ресурсов направлялись заявки на финансирование берегоукрепительных работ по Саратовскому, Энгельсскому, Ровенскому, Вольскому, Духовницкому, Балаковскому, Хвалынскому, Марксовскому, Новоузенскому районам. Одобрены заявки по четырем муниципалитетам – Саратову, Духовницкому, Хвалынскому и Марксовскому районам. Выделено более 1 миллиарда рублей из федерального, регионального, муниципального бюджета и прочих источников финансирования.

Статья опубликована в «Газете недели в Саратове» № 18 (432) от 23.05.2017.