Рядовой ветеран баба Аня
Чем дальше от 9 мая 1945 года, тем меньше День Победы похож на «праздник со слезами на глазах». Грандиозные шоу, концерты, военные парады, дети в военной же форме и пилотках. Вот что мы видим. Ветеран Великой Отечественной войны – победитель – живет в ветхом здании без туалета, капитальный ремонт жилища обещают провести в 2032 году. Вот чего мы в праздник видеть и знать не хотели бы.
Корреспондент телеслужбы «Открытый канал» информационного агентства «Свободные новости» Юлия Нестеренко дважды побывала в гостях у 91-летней жительницы Красного Кута Анны Жариковой. В редакцию обратилась ее соседка, которая рассказала, что пожилая женщина-инвалид проживает в плохих условиях. В администрации Красного Кута сначала не вспомнили о таком ветеране войны, но затем директор местного центра соцзащиты Надежда Кожухова сообщила журналистам, что у Анны Кирилловны «всё хорошо». Перед приездом съемочной группы в районный центр Анну Жарикову госпитализировали, а ее дочь Любовь не стала показывать квартиру матери, расположенную в доме с дырявой крышей и гнилыми полами. Пока Анна Кирилловна была в больнице, в ее квартире наспех сделали ремонт.
На прошлой неделе журналисты пообщались с самой Анной Кирилловной. Она показала, как теперь выглядит ее квартира – рабочие сделали душевую, которой ветеран не может пользоваться самостоятельно, а гнилые доски на полах застелили фанерой и линолеумом.
Местная газета «Краснокутские вести» 5 мая опубликовала поздравление ветеранам и напомнила горькие цифры. Более девяти тысяч краснокутцев – это почти треть сегодняшнего населения района – отправились на фронт, 3294 жителя района погибли в годы войны.
Из 5937 вернувшихся с полей сражений краснокутцев сейчас живы только 19 человек, среди которых Анна Жарикова.
 |
| Фото moyaokruga.ru/kraskut |
Ветеран Анна Жарикова не раз становилась героиней публикаций издания. В 2015 году рассказы о ней районка публиковала дважды. Правнучка Анны Кирилловны Ирина назвала свою заметку «Моя героическая бабушка».
«Уже в декабре 1943 года её призвали в армию на пересыльный пункт в Саратов, а потом отправили в Ульяновскую область в 27-й отдельный учебный полк, где она проходила отдельную службу автокурсантом в автополку с декабря 1943 года по май 1944 года. Уже в мае 1944 года молодая девушка Анна работала шофером в 16 управлении военно-строительных работ. Приходилось перевозить солдат, строительные материалы. До сентября 1945 года Анна Кирилловна уже была в Белоруссии в Гомеле на фронте», – написала тогда ученица 9-го класса Ирина Жарикова.
Девочка рассказала, что прабабушка является для их семьи «примером».
«Мы ее очень любим и хотим, чтобы она еще долго радовала нас и радовалась жизни сама», – завершила свою заметку школьница.
Более подробный рассказ об Анне Жариковой (в девичестве – Борисенко), к 70-летию Победы над фашистской Германией подготовила другая девятиклассница – Анастасия Факушина. Девочка пообщалась с ветераном Великой Отечественной, которая, как выяснилось, 30 лет проработала в ее школе, и написала об Анне Кирилловне сочинение. Отец героини повествования – Кирилл Евдокимович Борисенко – погиб под Керчью, сама она подростком работала на местном элеваторе, пока не была призвана на фронт. Служба для Анны Борисенко закончилась в сентябре 45-го, она вернулась в Красный Кут, вышла замуж, работала на железной дороге, потом в школе.
Вся жизнь Анны Жариковой связана с Красным Кутом / Фото Павел Литвиненко
Приводим с небольшими сокращениями сочинение Анастасии Факушиной «Пусть сбудутся ее мечты», опубликованное в спецпроекте газеты «Краснокутские вести» в мае 2015 года:
 |
| Анастасия Факушина (Фото moyaokruga.ru/kraskut) |
«Всё для фронта, всё для Победы» – для Анны Кирилловны не просто фраза из той жизни, она сама – часть ее. Чувалы с рисом по 70-80 килограмм, тонны зерна – кто-нибудь из потомков разве посчитал потом, сколько они, эти девочки, девушки, женщины – русские бабы – перетаскали на своих плечах, работая за мужчин, ушедших воевать? А мама просила только об одном: «Аня, смотри, чтоб ни зёрнышка в кармане не осталось иль в ботинке, иначе – тюрьма...». Сторож дядя Яша, смахивая слезу, говорил, вздыхая: «Ой, девоньки! Как же вы рожать-то детей после таких тяжестей будете?» А девчонки, кряхтя, плача, спотыкаясь и падая, таскали на себе мешки и думали, что когда-нибудь наступит мир и они обязательно родят, лишь бы война закончилась поскорее! (После войны Анна Кирилловна выйдет замуж, у нее будет трое детей. К сожалению, на ее долю выпала и страшная участь матери, пережившей своих детей: двоих уже нет. Но у нее сейчас три внука, пять внучек и одиннадцать правнуков!) <...>
Шёл 1943 год. Всех их [Анну и её трех подруг – «автокурсантов», прошедших курс подготовки в 27-м учебном автомобильном полку], восемнадцатилетних девчонок, отправили сначала на пересыльный пункт, а потом снова эшелон, поезд, дорога... «Выучились, а как новые «форды» получили, так и в Гомель – восстанавливать!» Вчетвером и на квартире под Гомелем жили. Хотя «Гомель» сказано слишком громко, наверное: то, что осталось от города. Руины. Все разбомблено, разорено, сожжено. «Веду машину свою по дороге проселочной, а от села-то только одни печные трубы и остались, а сколько их таких по всей России да Белоруссии».
Возили девчата грузы для строительства завода. Спрашиваю, по сколько часов в день работали. Анна Кирилловна смотрит недоуменно: кто ж тогда на время смотрел? Рассвело – за баранку, пока видно – крути! А ночью ей снились хорошие, «довоенные» сны: как идет гулять с подружками по городку и надевает свое красивое платьице, а не гимнастерку; как мамка на деревянной лопате в печь сажает кренделя сдобные; как с братишками мороженым, мамой заботливо сделанным, лакомятся... Эх, кабы не война!..
Смотрю на тоненькую красную книжицу – военный билет: «Призвана по мобилизации Краснокутским РВК... 27 отдельный учебный полк... Военное звание – рядовой». Скупые казённые строки, за ними – жизнь и судьба. Мечтала о поездах – водила машину, хотела объездить всю страну – перевозила песок и стройматериалы, чтоб завод в Белоруссии быстрее восстановить, – вот её личный вклад в Победу!
– Баба Аня, а с какими чувствами вы встретили весть о победе? – я задала лишь один «официальный» вопрос, просто не смогла найти слов душевных, но Анна Кирилловна не обиделась.
– Ах, девочка моя! Да радость – большая, великая радость! Как мы кричали, плакали, смеялись – всё вместе, сразу!
Её война закончилась только в сентябре: так обозначена дата демобилизации в военном билете № 308327, в Подмосковье еще девчата на стройке работали. А по приезде домой всё же на железной дороге трудиться довелось. Только работала в охране, приемщиком поездов, с пистолетом ходила, вагоны под погрузку принимала, чтоб ни одной щёлочки, даже бумажкой или тряпочкой заделанной, не оставалось в вагоне, куда пшеница грузилась: всё до зёрнышка должно было по назначению идти. Здесь же, на станции, и с будущим мужем встретилась – начальником пожарного поезда он был. А уже в 1964 году пришла работать в железнодорожную школу. Комендантом общежития, техничкой, дежурной – что только не делала, когда нужно было!
Анна Кирилловна лукаво усмехнулась и, наклонившись ко мне, заговорщицки подмигнув, словно выдавая тайну, сказала: «Надо было однажды в спортзале стенку штукатурить, а потолки-то высо-о-окие! Так я на трёх столах, один на один поставленных, так отработала – до сих пор не отвалилась штукатурка-то».
И, заметив, что я как-то не очень прониклась, уверила: «В прошлом году на праздник в школу приглашали, так я в спортзал зашла, да, посмотрела – держится, видно! Хоть и ремонтов уже много после меня было!» Тридцать лет она отработала в школе, семнадцать из которых уже будучи на пенсии. Так вот, как ни крути, а вся жизнь практически оказалась связанной с железной дорогой. Как Анечка в детстве и юности и мечтала.
...На столе лежит открытка ко Дню Победы, вероятно, прошлогодняя. Я машинально, без спросу, открываю ее. Ничего не понимаю: «Уважаемый Александр Кириллович!» Что это? Она смеется: «Ой, это в прошлом годе собесовцы перепутали: думали, что А.К. – это мужчина, раз ветеран да и шофер к тому же!» И больше ничего, только усмешка. «Вам не обидно?»
«Да что ты! У них, чай, бумаг-то сколько, запутались, бедные». А я готова была провалиться от стыда – за тех, кто «бедный, запутался», за эти крутые деревянные ступеньки, по которым старушка поднимается – теперь, правда, редко очень – на второй этаж. За себя, которая прожила всю жизнь по соседству с ней и ничегошеньки о ней не знала... Я еще раз обвожу взглядом незамысловатое убранство квартиры: большой телевизор, множество икон, вышитые занавески – красные маки, голубые васильки, старые стулья в кипельно белых чехлах с накрахмаленными кружевными оборками...
– Баб Ань, у тебя икон много – ты в Бога веришь?
– А как без Бога-то?
– А что ты просишь у него?
– Мира и благополучия всем обиженным и обездоленным, чтоб войны не было...
– А себе что?
– Прошу: не лишай меня разума. Дай дожить до дня рождения. Вот теперь и за тебя просить буду, чтоб у тебя мечты сбылись...
– А у тебя сбылись?
Она задумывается. Потом подходит к окну:
«Дети были, внуки есть, правнуки. Поезда вон ходят. Вокзал рядом. Я хоть теперь и не поеду никуда, да жизнь-то идет дальше... Значит, сбылись мои мечты... И твои сбудутся... Пусть только войны не будет... Я всё Бога-то прошу, чтоб наставил тех, кто там, вверху, чтоб детей да всех людей не калечили...».
Я медленно спускаюсь со второго этажа. Живи долго, Анна Кирилловна, дорогая баба Аня, пусть сбудутся твои мечты, и спасибо за то, что ты есть в моей жизни!»
Железнодорожный дом № 19 в Красном Куте, в котором живет Анна Жарикова