Право на ответ и защиту

Оценить
В деле о «коммерческом подкупе» против саратовского банкира гособвинение защищает «отмывочные» фирмы

В Октябрьском районном суде города Саратова рассматривается уголовное дело «о многомиллионных махинациях» в саратовском операционном офисе казанского «Татфондбанка». Обвиняемыми по делу проходят братья Кайль – Владимир и Александр, где первый работал управляющим оперофисом, а второй – юрист, не имеющий к «Татфондбанку» никакого отношения. Следствие уверено, что братья получили вознаграждение за укрывательство незаконных схем по отмыванию денег, проходивших через офис «Татфондбанка». Судят их, однако, за «коммерческий подкуп», а точнее, за «вымогательство» денег у владельцев сомнительных фирм, проводивших сомнительные операции. Гособвинение доказывает суду, что совершённые этими фирмами финансовые операции являются «правоохраняемыми», то есть защищенными законом. А вот деяния братьев, мол, абсолютно противозаконны. Сами сомнительные фирмы и их сомнительная деятельность ни у суда, ни у гособвинения, ни у следователей претензий не вызывает. Представители «обиженных» фирм в суде выступают на стороне гособвинения и помогают добиться для братьев Кайль реальных сроков лишения свободы (4 года для якобы вымогателя Владимира и 3,5 – для якобы пособника Александра), продолжая при этом вести свою по-прежнему сомнительную деятельность.

 

В чем признаться?

Если верить ИГ «Четвертая власть», дело в отношении братьев Кайль сколочено крепко и надежно. Следователь по особо важным делам следственного отдела СУ СКР по Фрунзенскому району Денис Федоров еще в середине марта сего года рассказывал «4В», что судебное разбирательство вошло в завершающую стадию и приговор вот-вот будет вынесен. Следствие, похоже, не сомневается, в чью пользу будет решение суда. Хотя, как отметил тот же Федоров, подсудимые вину свою упорно не признают.

Тем временем в распоряжении ИА «Свободные новости» оказалась их (подсудимых) версия происходящего с объяснением причин, по которым братья Кайль отвергают все обвинения.

«Я до сих пор не понимаю, какое именно преступление мне вменяется, – говорит Владимир Кайль. – Что именно, по версии следствия, я скрыл? Вот уже полтора года, пока идут расследование и разбирательство в суде, я слышу расплывчатые формулировки, будто «поддерживал в секретности подозрительные операции от головного офиса». Я защищаюсь от абстрактных формулировок, хотя любая подозрительная операция имеет четкие характеристики (дата, сумма, контрагенты, причина возникших подозрений). Операционный офис, в статусе которого действовало саратовское структурное подразделение «Татфондбанка», не может ничего скрыть от головного отделения. Все операции по расчетному счету клиентов одновременно отражаются у всех структурных подразделений банка, и прежде всего о них узнают в головном офисе, в котором и находится специализированная служба финансового мониторинга, а потом, постфактум, информация доводится до Саратовского операционного офиса».

24 сентября 2015 года в центре Саратова на пересечении улиц Рабочей и Радищева сотрудники отдела экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД задержали Александра Кайля. Предположительно, в своей автомашине он получил от представителя одной из фирм 110 тысяч рублей за незаконные действия. Причем до этого был еще один транш на 93 тысячи рублей. По версии следствия, которую представляют в суде, деньги, полученные Александром, предназначались его брату – Владимиру Кайлю в качестве платы «за открытие счета, поддержание в секретности операций, в том числе по обналичиванию денежных средств, от головного офиса в Татарстане и общее покровительство» (ИГ «Четвертая власть»).

Благодаря такому покровительству, по мнению следствия, фирмы могли заниматься отмыванием незаконно нажитых десятков и сотен миллионов рублей.

 

Карьерный рост и «горькое наследство»

«Когда я пришел на работу в операционный офис «Татфондбанка» в январе 2015 года, то столкнулся с нетипичной для себя ситуацией. Уровень просрочки по кредитам физических и юридических лиц по офису по обоим направлениям составлял порядка 40%, не было «базовых» клиентов среди юридических лиц, – говорит Владимир Кайль. – Руководство головной организации при назначении на должность ставило передо мной задачу улучшения клиентской базы, так как она состояла из никому не известных фирм, расчетные счета которых к тому же часто закрывались центральным отделением в рамках закона о легализации. В феврале я застал в операционном отделе человека в состоянии алкогольного опьянения, который пришел открывать расчетный счет и представился директором фирмы. Сотрудники отдела на мои вопросы, как офис «до такого докатился», сообщили, что подобная практика сложилась задолго до моего прихода и без таких клиентов амбициозный бизнес-план головного отделения не может быть выполнен.

Операционист действительно не может отказать клиенту в обслуживании, но принимая таких клиентов, сотрудник обязан сообщить об этом в головной офис или службу безопасности банка – для дальнейших проверочных процедур, так как чаще всего они выступают номинальными руководителями компаний, участвующих в незаконном обороте финансовых средств. После данного инцидента я высказал персоналу претензию о том, что такого рода клиенты отражаются на имидже всего банка, и напомнил, что консультировать новых клиентов должны сотрудники корпоративного блока».

На должность руководителя операционного офиса «Татфондбанка» в Саратове Владимир Кайль был выбран из десятка кандидатов головным отделением. На это место претендовали как сторонние кандидаты, так и действующие замы управляющего операционным офисом, желающие повышения. По словам Владимира Кайля, до «Татфондбанка» он работал в одном из крупнейших банков страны, ориентированном на корпоративных клиентов. До этого много лет работал в банке, входящем в топ 3, на разных должностях – от кредитного инспектора до заместителя управляющего отделением. Переход на работу в «Татфондбанк» стал очередным шагом вверх по карьерной лестнице банковского служащего.

Утверждению Владимира Кайля в должности управляющего операционным офисом «Татфондбанка» в Саратове предшествовала длительная процедура проверок: от собеседований с руководителями головного офиса в Татарстане до тестирования на полиграфе на предмет деловой репутации и правовых намерений.

Владимир Кайль - Владимир Кайль

Спланированное нападение

«После того эпизода асоциальных личностей в операционном зале я больше не видел. И с того момента у нас начинается постепенное улучшение клиентской базы, – рассказывает Владимир Кайль. – Отчасти за счет изменившихся принципов работы подразделения, но в основном в связи с ужесточением требований к банкам со стороны ЦБ РФ.

Однако спустя буквально пару месяцев, в апреле 2015 года, когда я возвращался после работы, возле моего дома на меня совершается нападение. Неизвестный, окликнув меня по имени и удостоверившись, что я это я, сначала наносит мне удары в голову и тело, после достает травматический пистолет и несколько раз стреляет и скрывается. В результате я получил ранение в ногу, полицию вызвал через две минуты после случившегося. Но несмотря на то, что нападение произошло в самом центре города в то время, когда улицы города наиболее оживлены, а также на наличие записей уличных камер видеонаблюдения, где видно и само нападение, и то, что человек меня долго ждет, и как уезжает после на ожидавшей его машине, заведенное уголовное дело закрыли уже через четыре месяца, не найдя никого.

Так как я ни с кем не конфликтовал, не имел врагов, явно желающих мне навредить, я не стал исключать, что нападение может быть связано с моей новой работой».

      

Из жертвы – в преступники

Практически одновременно с закрытием уголовного дела о нападении на Владимира Кайля возбуждается уголовное дело в отношении него самого. В сентябре 2015 года в операционный офис «Татфондбанка» в Саратове приходят сотрудники полиции и производят выемку документов и оргтехники в кабинете управляющего операционным офисом. Через несколько часов после задержания Владимиру Кайлю сообщают о том, что он стал фигурантом уголовного дела о коммерческом подкупе и покрывательстве незаконных финансовых операций.

«Причиной моего задержания и задержания моего брата Александра Кайля, как выяснилось много позже, стало заявление в СК некоего Александра Филиппова, утверждавшего, что я требую с него «взятку» за возможность проведения операций по расчетному счету, а мой брат якобы посредничает в передаче денег, – говорит Владимир Кайль. – На самом деле никаких «взяток» за проведение операций я не просил. У меня нет полномочий открывать или закрывать счета, как-то способствовать либо ограничивать движения по расчетному счету. Такие решения принимаются головным офисом, и я никак не мог на них повлиять. Предполагать обратное абсурдно.

Филиппова мне представила моя сотрудница  – начальник операционного отдела Андреева – как действующего клиента банка. При этом официально клиентом банка он, как впоследствии оказалось, не был – ни как физическое лицо, ни как представитель юрлица. Потом я также узнал, что в неких деловых отношениях Филиппов состоял с самой Андреевой, начальником операционного отдела. На одной из записей видеокамер оперофиса есть эпизод, где Андреева через свою подчиненную делает для Филиппова липовую справку от банка, подтверждающую наличие у него определенной суммы денег на счете. Но тогда, летом 2015 года, Филиппов приходил ко мне, рассказывал, что намерен использовать «Татфондбанк» как основной банк для своей деятельности. Сейчас я понимаю, что приходя без предупреждения и рассказывая о своих планах, он преследовал одну лишь цель – «прощупать» меня для последующей провокации. После неудачных попыток «раскачать» меня, Филиппов и связанные с ним лица решили поменять тактику. Зная, что у меня брат оказывают юридическую помощь в сопровождении деятельности различных обществ, они сосредотачиваются на нем.

В одну из инициированных им встреч Филиппов после расспросов об очередном продукте банка посетовал о том, что никак не может найти хорошего юриста, попросил меня кого-нибудь рекомендовать. Я рекомендовал попробовать обратиться к моему брату. Как мне впоследствии стало известно, Филиппов договорился с братом, что тот поможет ему в юридическом сопровождении продажи его компаний. Филиппов, по его словам, уезжал за границу и продавал свой бизнес. Под этим предлогом Филиппов передал брату деньги, необходимые для осуществления переоформления и оплаты его работы. Сейчас эти деньги от Филиппова моему брату фигурируют в нашем уголовном деле как та самая «взятка».

Но важно даже не это.

Филиппов, уличающий нас в «преступлении», сам имеет судимость по уголовной статье. На суд он так и не явился, хотя следователь называет его «сознательным гражданином», который подвергся вымогательству с моей стороны. Его якобы не могут найти.

Более того, он выступает как «представитель» четырех фирм, которые, по его заявлению, пострадали от моих незаконных действий за помощь в проведении сомнительных операций. Фирм, которые являются лишь небольшой частью действующей в Саратовской области системы подобного рода сомнительных организаций.

В ходе следствия мы пытались обратить внимание правоохранительных органов на очевидную схему, но не были услышаны. Более того, стороной обвинения не принимается практически ни один довод стороны защиты, которые легко можно проверить с помощью официальных источников, и отказываются видеть очевидное. Например, в материалах дела находятся бытовые разговоры по телефону с родственниками, полученные через «прослушку», на которой мы были, как оказалось, с июля 2015 года. Но при этом сторона обвинения отказывается предоставлять телефонные переговоры, когда Филиппов звонил моему брату в период, непосредственно предшествующий передаче денег, с формулировкой «не имеет отношение к делу».

 

Кто здесь заинтересованная сторона?

По словам Владимира Кайля, следствие и сторона обвинения не пожелали увидеть очевидное. В саратовском операционном офисе «Татфондбанка» помимо представленных в суде «пострадавших» четырех фирм было не менее двадцати связанных с ними организаций, которые «работали» как до трудоустройства Кайля в «Татфондбанк», так и после возбуждения дела в отношении него.

«Эти компании и сейчас обслуживаются во многих банках Саратова, в том числе и крупнейших, лидерах рынка. Их присутствие не ограничивается масштабами нашего города. Данные компании путем перерегистрации постоянно меняют регион присутствия: Саратовская, Московская, Самарская, другие области. Их взаимосвязь прослеживается по различным основаниям: экономическим связям (выступают контрагентами друг друга), юридическим связям (директору, учредителю), контактным данным (адрес, телефон), – и может быть проверена с помощью открытых официальных источников.

На мой взгляд, цель данного уголовного дела не в поимке истинных преступников, а в наказании того, кто, по мнению инициаторов, препятствовал их деятельности по «отмыванию» денег».

По мнению редакции, правоохранительная система в этом деле может оказаться заинтересованной стороной. C одной из двадцати сомнительных фирм, о которых ранее говорил Кайль, в 2015 году сотрудничало ГУ МВД по Саратовской области – выступало заказчиком товаров, работ и услуг. В частности, ООО «Вегастрой» по заказу ГУВД по Саратовской области выполнило капитальный ремонт фасада зданий по следующим адресам: г. Саратов, ул. Университетская, 77,  ул. Соколовая, 339, 3-й Дегтярный пр., 2 на 225 450 рублей. Кроме того, ФКУЗ «Санаторий-профилакторий «Солнечный» ВВ МВД России закупило у ООО «Рост Инвест» бытовую технику на 418 000 рублей.

  Основными свидетелями со стороны обвинения в деле о коммерческом подкупе и покрывательстве операций по отмыванию денег выступают директора фирм-«однодневок». По словам Владимира Кайля, легко предположить, что все они «номиналы» – подставные лица, не представляющие, чем занимаются компании, где они по бумагам являются собственниками и руководителями. При этом адрес регистрации фирм – массовый. А обороты исчисляются сотнями миллионов рублей в год.

«Никто из них не смог пояснить элементарных сведений о своих компаниях. У этих людей, кроме отсутствия знаний элементарных основ предпринимательства и образования в той сфере, где работала «их» компания, несмотря на обороты в сотни миллионов рублей, отсутствуют чистая одежда, а вместе с ней и память. Например, один из таких мегапредпринимателей ослеплял участников судебного заседания беззубой улыбкой. Будучи официально собственником и руководителем компании, он работает дворником, а также во время допроса, объясняя свою забывчивость, пояснил суду, что «переболел менингитом, с головой не все в порядке», диагноз же при этом поставил себе сам. У всех таких «руководителей» прокурором оглашались показания предварительного следствия, которые свидетели повторить даже после прочтения были не в состоянии, не могли они пояснить смысл зачитанных им терминов в тех показаниях, которые следователем якобы записывались с их слов.

Из числа сотрудников банка главным свидетелем обвинения является начальник операционного отдела Андреева, которая и отвечала в операционном офисе за обслуживание расчетных счетов юридических лиц, в том числе идентификацию их руководителей. Она работает в банке с 2012 года, устроилась задолго до моего прихода. Андреева говорит, что были выявлены сомнительные операции, о которых она якобы сообщила мне, при этом не может назвать, какие конкретно это были операции. Тем более очень странным это выглядит, что за всю историю работы операционного офиса в Саратове в нем никогда не выявлялись необычные операции его непосредственными сотрудниками и Андреевой в частности.

Особенно занимательно выглядят в деле математические расчеты якобы незаконного денежного вознаграждения. По версии обвинения, я дважды последовательно вымогал незаконное денежное вознаграждение. Вначале определение этих сумм осуществлялось из расчета 0,03% от оборота только двух фирм, обслуживающихся в офисе. Но суммы вознаграждения с оборотами фирм не сошлись. Размер вменяемой «взятки» более чем в шесть раз превышал расчетное значение. Поэтому позднее в деле появился другой размер моей якобы «таксы» – 0,3% от оборота фирм, а количество компаний по той же причине выросло до четырех. Но и эти цифры тоже не сходятся.

Согласно последней версии обвинения, я дважды вымогаю «взятку» в размере 0,3% от оборота денежных средств по расчетным счетам четырех не связанных между собой фирм.

Первый раз вымогаю деньги за операции по двум из них. И, получив от Филиппова около 100 тыс. рублей за одну, «забываю» о том, что за другую фирму, согласно расчетам, мне должны были передать 2,35 млн рублей. Это помимо того, что «взятка» за то, чтобы подозрительные операции проходили в банке, всегда  передавалась практически через месяц после закрытия счетов этих фирм.

Второй раз, снова вымогая у Филиппова именно 0,3% от ежемесячного оборота  уже по другим фирмам, вместо расчетных 176 тыс. рублей требую 110 тыс. рублей. При этом 103 тыс. рублей передает собственник компании, расчетный счет которой также закрыт в банке 50 дней назад, и этот директор, по его же словам, принял решение о прекращении своей деятельности после закрытия счета.

И это лишь малая часть из тех расхождений выдвинутой стороной обвинения версии с действительностью, логикой и здравым смыслом.

При этом защищая интересы заявителя и деятельность его компаний-«однодневок», сторона обвинения признает их «правоохраняемыми». Хотя достаточно в любом поисковике в интернете набрать в новостях словосочетание «незаконная банковская деятельность», и будут найдены многочисленные публикации, где такие лица и представители по всей России, кроме Саратова, преследуются законом».