Журналист ответил «за Димона»
Судья Фрунзенского районного суда Ольга Боброва 27 марта приговорила ведущего «Открытого канала» Александра Никишина к четырем суткам административного ареста – «за неповиновение сотруднику полиции». Накануне Никишин пришел к саратовскому отделу полиции №6, чтобы узнать о судьбе задержанных после протестной прогулки под девизом «Димон ответит».
Предоставить доказательства своей невиновности Никишину не дали – судья отклонила практически все ходатайства стороны защиты, вызвать свидетелей со стороны защиты не разрешила. На ознакомление с делом судья дала Никишину всего полчаса. В общем, это был «самый непредвзятый и справедливый» суд в мире.
И восемь человек охраны
Судебное заседание было назначено на три часа дня. Сашку привезли минут за пятнадцать до начала. Восемь полицейских в сопровождении. Никишина завели в конец коридора, и четыре сотрудника полиции встали стеной, отсекая обвиняемого от сотрудников СМИ и тех, кто пришел на суд поддержать товарища.
– Они говорят мне, что заботятся о моей безопасности, – мрачно шутил Никишин из-за импровизированной полицейской стены. – Только я за свою жизнь не боюсь.
По «нашу» сторону от кордона были еще Сашкины жена и дочь.
– Ты расскажи, что ли, как ты там вообще? Только погромче! – коллеги расчехляли диктофоны.
– Там пять протоколов задержания, все они написаны как под копирку, – Сашка старался говорить громко, но при этом не орать. – Время задержания указано – 20 часов 20 минут. Так вот это ложь, задержание произошло гораздо раньше. Что я могу сказать про отдел – он просто ужасный. Там с потолка сыпется штукатурка, проваливаются полы, на полках не хватает досок. Я не говорю про туалеты. Сотрудники полиции знают: туалет на первом этаже – это даже не сортир, это я не знаю, как назвать. Кран с водой есть на первом этаже. Нужно очень попросить, чтобы тебя вывели из этого маленького помещения, провели в другой конец коридора и только там из крана можно набрать тухлой воды.
Никишина ни разу с момента задержания – а прошло более двадцати часов – не кормили и не позволили передать ему воду и еду. Кто-то из соседей по камере умудрился получить «с воли» бананы и немного воды в бутылке – поделились по-братски. В туалет Никишина отвели всего только один раз – за полчаса до выхода в суд.
– Можно звать, кричать, орать, просить, чтобы тебя вывели в туалет. Но тебя просто не слышат, не замечают. Хотя мимо твоей камеры туда-сюда постоянно ходят сотрудники полиции, – рассказывал Саша. – Но если не считать всего этого, то обращались вполне сносно. Были там нормальные ребята [из охранников]. Они говорили, что есть у них такой приказ сверху – вот именно так нас охранять.
Пристав начинает запускать в суд толпящуюся в ожидании публику: сначала прессу, потом – кто поместится, потому что «судья не хочет, чтобы в зале были стоящие слушатели». В итоге размещаются все. Сашка садится рядом со своим адвокатом Кристиной Черемухиной и юристом Денисом Руденко, который тоже пришел представлять интересы Никишина в суде. Сашкины жена и дочь тоже в зале. Но тут оказывается, что несовершеннолетним на процессе присутствовать нельзя.
– Пусть девочка в коридоре с приставами посидит, – извиняющимся голосом говорит судейская дама в крупную красную клетку.
У девочки на глазах слезы. Но делать нечего. Весь процесс по отцовскому делу ей придется провести в коридоре. Сначала рядом с ней дежурят судебные приставы, потом сотрудники «Открытого канала», потом прибегает бабушка.
Встать, суд идет!
Судья Боброва, статная женщина в длинной черной мантии, с идеальным макияжем, идеальной прической, идеальными бровями, объявляет заседание открытым.
В суде нет главного человека со стороны обвинения – сотрудника отдела полиции №6 старшего лейтенанта Поливина. Именно он составлял протокол задержания Александра Никишина. Но судья принимает решение продолжать процесс без него. Впрочем, с работой обвинения, как покажет процесс, судья прекрасно справится сама.
Просьбу отложить заседание, чтобы у Никишина и его защитников было время хотя бы ознакомиться с материалами дела и вызвать в суд своих свидетелей, Боброва отклоняет.
Ни Никишин, ни Черемухина, ни Руденко на момент начала суда дела не видели.
При составлении протокола было грубо нарушено право Никишина на защиту: юристов просто не пропускали к журналисту – ни 26 марта, когда в отделе полиции был введен план «Крепость», ни на следующий день, когда план «Крепость» был уже снят (чуть позже об этом проговорится один из свидетелей обвинения).
– Объявляю перерыв на 30 минут, – заявляет она. – В деле всего 17 страничек, получаса вам вполне должно хватить. Но видеоматериалы я вам просматривать не разрешаю. Все видео мы посмотрим в процессе заседания.
После перерыва судья зачитывает протокол задержания: вел себя агрессивно, удерживал дверь руками, оказывал сопротивление сотрудникам полиции. И просит у Никишина пояснений.
От первого лица
– 26 марта мне позвонил мужской голос – у меня привычка такая – я раздаю свой телефон направо и налево, – объясняет Никишин. – Этот голос сказал, что в отделении полиции №6 содержатся задержанные Эльнур Байрамов и Сергей Окунев (настоящее его имя Леонид Гришин). Я вышел из редакции, поскольку в тот день дежурил, и направился в отдел полиции. У отдела было человек десять друзей и родственников задержанных. Они пытались попасть внутрь, чтобы удостовериться, что с задержанными все в порядке. Так как я являюсь еще и членом Общественной наблюдательной комиссии, и у меня есть удостоверение, выданное в Москве, в Общественной палате Российской Федерации, я достал это удостоверение и попытался пройти в отделение. Я доказывал полицейским, что я имею право пройти, это моя непосредственная обязанность – проверять условия содержания задержанных. На что мне сотрудники полиции говорили – уходи отсюда. Мы действительно разговаривали на повышенных тонах – эмоции захлестывали, но без мата. Дверь все это время толкалась то полицией, то пришедшими, а я в эту периодически появляющуюся щель пытался показать удостоверение (Саша проигрывает эту сценку – то вытягивая руки, которые как бы держат удостоверение, вперед, то убирая их назад).
Когда я понял, что меня не пустят, я отошел в угол, достал телефон и начал снимать происходящее на телефон. У меня еще и удостоверение сотрудника СМИ есть, я имел на это полное право. В этот момент прибежало несколько человек – как они сами потом представились, «Росгвардия». Повалили людей на землю. Потом и меня повалили на землю, сели на меня верхом, и два человека надели на меня наручники, несмотря на то, что я громко кричал, что я член ОНК и официально занимаюсь своей работой.
После чего меня подняли, наручники сняли, завели в отдел полиции, где и составили этот непонятный протокол. Хотя я просто стоял и снимал, как они бросают людей на пол.
– То есть неповиновения сотрудникам полиции с вашей стороны не было? – задала вопрос судья.
– Не было. И это с одной стороны. С другой стороны, сотрудники полиции не выполняли мои законные требования – пройти к задержанным – как члена ОНК.
– Александр Вадимович, скажите, а сотрудники полиции что-нибудь говорили вам о введении плана «Крепость», и если да, то когда? – уточнил Денис Руденко.
– Мы узнали о том, что введен план «Крепость», когда нас, семь человек, уже затащили в отдел. То есть сначала нас повалили на пол, надели наручники, потом подняли, потом завели в отдел и только потом сказали, что введен план «Крепость».
Исследование доказательств
На диске, предоставленном отделом полиции №6, было два файла. Судейский ноутбук, предназначенный в зале заседаний специально для просмотра видеодоказательств, этот диск читать отказывался категорически. Сначала Денис Руденко пытался понять, в чем проблема, самостоятельно.
– Осторожнее, пожалуйста, – напутствовала судья.
– Казенный? – съехидничал Руденко. – У них денег много.
– Это государственные деньги, – включилась судья в диалог.
– Это деньги налогоплательщиков, – заметили из зала.
Судья усмехнулась и идеально приподняла свою идеальную бровь.
Ноутбук все так же отказывался читать диск. Вызвали техника. Техник минут десять колдовал над машиной, но так ничего и не смог с ней поделать. Диск вставили в компьютер секретаря. Монитор развернули к судье и обвиняемому.
– Нам бы со звуком, – попросил Руденко.
– Со звуком невозможно, – обронил техник.
– Как же невозможно? Колоночки-то вон стоят, – Руденко пристально смотрел на техника.
Так мы получили звук. Правда, зря – главное видео все равно шло без звукового сопровождения.
Первая видеозапись была произведена внутри отдела полиции. И Никишина на ней просто нет. Причем съемка явно велась на чье-то мобильное устройство. И была датирована 30-м декабря 2017 года. Кроме того, Руденко усмотрел в ней признаки монтажа.
Второе видео – переснятое на неизвестный носитель с экрана монитора, куда выводится изображение с камер наружного наблюдения. Как раз с той камеры, что была направлена на крыльцо у входа, которая зафиксировала небольшую толкучку у дверей отделения.
На ней видно, как Никишин подходит к двери, которую пытаются открыть соратники Байрамова и Окунева. Он достает удостоверение, пытается его показать. Вот его толкает сотрудник полиции. Вот его еще раз толкает сотрудник полиции. Вот Никишин отходит в угол, достает мобильный телефон и начинает снимать, потому что во дворе отдела полиции уже сотрудники Росгвардии принимаются класть пришедших «лицом в пол».
Видео полностью подтверждает слова Никишина о том, что он не оказывал сопротивления сотрудникам полиции, не хватал никого за одежду и не вел себя агрессивно.
Затем идет допрос свидетелей – это три сотрудника ОП №6: замначальника отдела по охране общественного порядка майор Алексей Скворцов, оперативный дежурный майор Андрей Васильев, начальник дежурной части отделения капитан Павел Гончаров.
Мужчины в форме как будто повторяют заученный по бумажке текст – говорят топорными казенными фразами.
Что делал в этот момент Никишин? – «Оказывал сопротивление». За этой формулировкой нет действия. Что он делал – ходил, кричал, падал в ноги, подпрыгивал, выделывал балетные па, в лицо хохотал? Нет ответа. Эта казенная формула вообще не дает никакого представления о том, что там вообще происходило. Но полицейские стоят на своем: оказывал сопротивление, вел себя агрессивно.
В процессе допроса свидетелей выясняется, что они имеют такое же широкое представление о законах, как тот техник о наличии колонок у компьютера секретаря. Майор Алексей Скворцов, замначальника ОП №6, вообще не вспомнил про то, что у Никишина было удостоверение члена Общественной наблюдательной комиссии (в нашей области ее возглавляет Владимир Незнамов). Майор Андрей Васильев, бывший в тот вечер оперативным дежурным, вспомнил, что Никишин – «кажется» – пытался показать ему какую-то бумажку. И только капитан Павел Гончаров, начальник дежурной части отделения полиции, подтвердил, что у Никишина было какое-то удостоверение. Только он не понял, какое. И как на него реагировать, тоже не знал.
Денис Руденко, который пытался пройти в отделение полиции №6 уже к Александру Никишину, чтобы обеспечить ему право на защиту, был остановлен в соответствии с планом «Крепость». В суде он пытался выяснить у всех троих полицейских: что же все-таки важнее – внутренний приказ МФД РФ, которым был введен этот план, или федеральный закон? Внятного ответа от «законоборцев» он не добился.
Отвод судье!
Кстати, все трое правоохранителей заявляли, что сообщили и Никишину, и товарищам задержанных о введении плана «Крепость». Все теми же безликими казенными формулировками. Как в том анекдоте – «я объяснил товарищу в цензурных выражениях, что мне за шиворот капает расплавленное олово».
Ходатайство Руденко о приобщении к материалам дела видеозаписей с места событий, сделанных самим Никишиным, а также сотрудниками «Открытого канала», которые могли бы подтвердить – правду ли говорят сотрудники полиции, судья удовлетворить отказалась.
– Ваша честь, я заявляю вам отвод! – вскочил Руденко со своего места.
– Основания для отвода?
– Вы предвзяты! Вы лишаете моего доверителя права на защиту!
Идеальная судья Боброва решила, что оснований для отвода нет – отказ в удовлетворении ходатайства основанием для отвода не является. И шоу продолжилось.
Ходатайства со стороны защиты шли одно за другим: Руденко требовал провести экспертизу видеозаписей, представленных полицией. Ведь стороне защиты отказали в предоставлении видео, потому что они «с неизвестного источника». Но мы в судебном заседании убедились, что источник, с которого сняты видеозаписи полиции, тоже вызывает большие сомнения (одна только дата съемки – декабрь 2017 года, который еще не наступил, – чего стоит!), к тому же нет протокола изъятия видео с камеры наблюдения с жесткого диска компьютера отдела полиции.
Боброва в экспертизе отказывает.
27 марта общероссийское общественное движение «За права человека» обратилось в прокуратуру Саратовской области с просьбой проверить действия сотрудников полиции, которые сначала задержали Никишина в грубой форме, а потом, чтобы оправдать свои действия, сфабриковали против него обвинение. Руденко предложил судье истребовать у прокуратуры материалы проверки. Судья отказала.
Руденко попросил вызвать в качестве свидетеля начальника отдела полиции №6, чтобы прояснить ряд моментов. Судья возразила, что имеющихся свидетелей из ОП вполне достаточно.
Отказ шел за отказом. И когда судья Боброва уже готова была отправиться в совещательную комнату для вынесения решения по рассмотренному в суде делу, Руденко заявил – простите, а как же стадия прений?
– Я же спрашивала про замечания и дополнения, – возмутилась судья. – Ладно, давайте, высказывайтесь.
Приговор, который был известен заранее
И Руденко выступил. Во-первых, он указал судье на то, что нельзя признавать доказательствами видеозаписи, предоставленные полицией. Заявил, что все свидетели – это сотрудники отделения полиции №6 и к их показаниям следует отнестись критически, поскольку у них есть интерес в определенном исходе дела. А гражданских лиц суд вызвать в качестве свидетелей не дал. К тому же судья, по мнению защитника, совершила недопустимые действия: отказала в приобщении и обозрении видеозаписей, снятых свидетелями конфликта.
А затем прозвучала пламенная речь:
– Из всех материалов дела и путаных показаний полицейских видно, что была несоразмерность действий правоохранителей на действия Никишина. Как это так? Человек просто стоит и снимает на телефон, человек показывает удостоверение ОНК, он журналист, и как член ОНК может пройти на территорию отдела полиции к задержанным вне зависимости от того, введен план «Крепость» или нет. Потому что план «Крепость» вводят на основании приказа министра МВД, а Никишин хотел туда зайти на основании федерального закона. Я не зря спрашивал у полицейских, что для них важнее – инструкция или федеральный закон, а они мне отвечают: «Инструкция и федеральный закон». Такого быть не может в правовом государстве! Это какое-то бесовское государство! Сейчас хочу применять федеральный закон, а сейчас не хочу! По КоАП РФ составлю протокол, а защитника из-за плана «Крепость» не пущу – это безобразие! Так быть не должно никогда и нигде!
Я могу сказать: да, мы предполагаем, что Никишину дадут четверо суток ареста, потому что уже другим дали такой срок. А почему другим дали столько? Потому что те же самые показания. Те же самые видеозаписи, те же самые люди пришли, и те же самые доказательства были отклонены. Я полагаю, что в настоящий момент совершается не правосудие... Я думаю, что нельзя подобрать правильное определение тому, что тут происходит. Выходит, что на любого человека можно составить протокол, выбрать любых понятых... Простите, но когда происходит такое безобразие – уже ни в какие ворота не лезет.
Здесь нет никакого состава административного правонарушения в действиях Никишина, – заявил Руденко. – Есть видеозапись, которую в интернете посмотрели уже 4,5 тысячи человек, а суд почему-то до сих пор не посмотрел, так как там как раз в кадр попадает полицейский Васильев, которому Никишин показывает удостоверение члена ОНК, и знаете, что происходит далее? Звучит приказ «мордой в пол» и надевают наручники. Это нормально? Нет, конечно! Мы что, варвары какие-то? Мы живем в каком-то монгольском государстве или мы живем по Конституции? Я полагаю, что административное делопроизводство должно быть прекращено!
Зал зааплодировал.
– Перестаньте хлопать! Здесь вам не концертный зал! – отрезала судья и удалилась в совещательную комнату.
А что было дальше – всем известно: судья не нашла оснований не доверять показаниям сотрудников полиции, согласилась с тем, что Никишин отказался подписывать протокол и давать объяснения. Заявила, что Никишин признал, что «удерживал дверь руками» – в этом месте у Саши от удивления вытянулось лицо, потому что он такого не говорил. А «на сладкое» идеальная судья Ольга Боброва оставила вот это: Никишину была предоставлена возможность представить в суде доказательства своей невиновности, но он ей не воспользовался.
– Уууууу, – затянули возмущенные слушатели. Идеальная бровь снова взмыла вверх, и все замолчали.
Ну а когда она добралась до срока наказания – тех самых четырех сутках ареста, о которых часом ранее говорил Руденко, все засмеялись.
Когда Боброва покидала зал суда, в спину ей кричали: «Позор!»
Конечно, никто ничего другого и не ожидал. Но видеть, как судья или орган власти, отвечающий за справедливость, попирает эту самую справедливость, вынося неправосудный приговор, – нереально трудно.
Сашка дал комментарии прессе, вышел в коридор, обнял жену, мать. Потом присел рядом с дочерью, которая все пять часов просидела в коридоре под дверью, и обнял ее тоже. И его увели под охраной из восьми полицейских, как какого-то невероятно опасного преступника.