В Бартеневке официально туберкулеза нет

Проверяться на туберкулез отправили школьников и учителей села Бартеневка (Ивантеевский район) после экстренной проверки Роспотребнадзора. Она прошла 18 января, а уже 20 января в школе, а также детском саду и деревенском доме культуры лицензированная организация провела дополнительную дезинфекционную обработку. Несмотря на то, что ивантеевские медики утверждают, что очага туберкулеза в бартеневской школе не выявлено, родители учеников все равно боятся: несколько лет назад два школьника в селе заразились туберкулезом. Источник в тот раз так и не нашли.

Официальная версия: это не туберкулез, но что это – пока не ясно

Областное министерство здравоохранения отреагировало оперативно: «Четыре подростка из бартеневской школы действительно были направлены в профильные медучреждения Самары. Там проводится дифференциальная диагностика по поводу легочного заболевания. Профилактические мероприятия с учащимися и персоналом проведены в полном объеме». Что следует читать как «что за патология легких у бартеневских подростков, пока не известно. Врачи выясняют, что это, но школу на всякий случай проверили от макушки до пяток». По неофициальному каналу (от жителей Ивантеевки) пришла такая информация – «да, про Бартеневку знаем. Там непонятная ситуация – никто не знает, туберкулез там, не туберкулез, или остаточные явления от непролеченных ОРВИ, бронхитов и прочих заболеваний, а вообще такая ситуация сложилась, потому что всем на все наплевать». И мы поехали проверять информацию.

До Ивантеевки от Саратова 280 км, приблизительно четыре часа пути. Дорога на большей части пути оставляет желать лучшего – трясет, как будто по стиральной доске едешь.

На въезде в райцентр нас, как и всех въезжающих, тормозит патруль – проверяют документы. Миновав его, мы добираемся до Ивантеевской ЦРБ. По территории больницы раскидано множество одно- и двухэтажных корпусов. Все крыши усеяны сосульками. На улице минус двадцать по Цельсию, и ноздри слипаются на вдохе. Приемная главврача – в отдельно стоящем одноэтажном здании. В приемной все, как положено начальству – секретарь, двойные двери у кабинета руководителя. Нас встречает главный врач ЦРБ Ирина Болмосова. Она удивлена, что мы с выездом – с ее точки зрения ситуация предельно понятна и прозрачна.

Выезд с территории Ивантеевской ЦРБ

– 18 января в Бартеневке совместно с Роспотребнадзором началось эпидемиологическое расследование. Поводом послужила информация о том, что четыре ученика одной школы, в том числе три – из одного класса, находятся в профильном учреждении в Самаре (в тубдиспансере. – А.М.).

Главный врач Ивантеевской ЦРБ Ирина Болмосова

– То есть к вам в больницу они не обращались?

– Почему, они обратились. Мы направили их в Саратов. Но они выбрали Самару, потому что это просто ближе. На сегодняшний день ситуация такая: тот ребенок, который был госпитализирован первым, уже выписался с выздоровлением и допущен к занятиям. Поймите, о туберкулезе мы сейчас не говорим вообще. Во всех четырех случаях была патология легких. Первый ребенок выписан, остальные трое находятся на стадии дифференциальной диагностики. Это дело небыстрое. Итоговый диагноз будет известен нескоро. Но на случай, если у этого заболевания инфекционная природа, совместно с Роспотребнадзором мы разработали план противоэпидемических мероприятий. В него входило обследование всех сотрудников школы, учеников и членов их семей. А также дополнительная дезинфекция школы. Детский сад и дом культуры были обработаны по просьбам жителей Бартеневки. В среду, 25 января, был проведен сход граждан, на котором объявили результаты. Сейчас все мероприятия завершены, все потенциально контактные обследованы, школа работает в штатном режиме.

– Жители говорят, что на этом собрании отец одного из детей говорил, что его ребенок перенес туберкулез.

– Совершенно точно случаев туберкулеза в селе Бартеневка в прошлом году выявлено не было.

Чего боятся родители?

Ирина Агаркова

На парковке у больницы нас встречает Ирина Агаркова – мама троих учеников бартеневской школы. Высокая, статная, веселая и какая-то бесстрашная. Это она обратилась к нам в редакцию.

– Вот сейчас ходила, спрашивала результаты всех наших анализов, снимок рентгеновский – не отдают. Говорят, в Саратове всё. Встретила одну мамочку из Бартеневки, она приехала зуб ребенку дергать. Врачи отказались: говорят, сначала анализ крови сдайте.

Ирину во всей этой ситуации настораживает, что такое количество детей практически одновременно попало в профильный диспансер, по этому поводу устроили тотальный медосмотр и большую дезинфекцию. Хотя восемь лет назад два ученика из Бартеневки год пролежали в саратовском тубдиспансере с подтвержденным туберкулезом, и никто ничего подобного не устраивал.

– Да сейчас мы с вами доедем до мамы одного из этих мальчиков, она вам сама все расскажет.

Доезжаем до нужного нам места. Ирина решительно заходит в помещение:

– Позовите Любу (имя изменено).

Одна из Любиных товарок исчезает в подсобке и спустя минуту выходит:

– Не выйдет она.

– Почему? – удивляется Ирина.

– А потому и не выйдет! Не хочет она никаких интервью давать – и всё тут!

– Уже всем на уши присели, – сердится Агаркова. – Вчера еще все готовы были разговаривать, сегодня уже никто не хочет. Ну, погоди у меня, Люба!

Ирина набирает номер своей знакомой. Но тут Люба, невысокая спокойная женщина, так и не взяв трубку, выходит к нам из подсобки.

– Хорошо, спрашивайте о чем хотите. Только не фотографируйте меня и имя мое не называйте, – голос у нее тихий. Руки она держит крепко сжатыми.

Когда сыну Любы было 15 лет, он, как и все подростки, проходил медкомиссию. Тогда-то результаты анализов и показали, что у мальчика туберкулез.

Корпус, в котором находится отделение лучевой диагностики

– Конечно, для меня это шок был, – вспоминает женщина. – Я его воспитывала одна, у него кроме меня никого не было. Целый год сын лечился. Он даже из школы выпустился в больнице. Весь тот год мне ни до чего было – сын болеет, я к нему в Саратов ездила без конца. Горстями таблетки пил. Вот правда, целую горсть разных лекарств, – Люба разжимает пальцы и складывает ладонь правой руки лодочкой, – по три раза в день, хоть и не самая страшная у него была форма. Диагноз ему поставили – приобретенный туберкулез. Значит, от кого-то подцепил. С ним в палате еще один бартеневский мальчишка лежал, оба они год лечились. От кого мальчишки заразились, так и не нашли. Да и не искали, наверное. И не помню я, чтобы восемь лет назад кто-то устраивал общий медосмотр или чтобы школу дополнительно обрабатывали. Хорошо, что меня это все больше не касается. Все уже в прошлом, сейчас мой ребенок здоров.

– На общем сходе, – рассказывает Ирина, когда мы спускаемся к машине, – отец одного из этих детей говорил, что ребенку его туберкулез лечили. И что он директора об этом предупреждал. Кто подтвердить может? Да на том сходе полсела было. Все слышали. Он громко говорил. (Забегая вперед, замечу, что эти слова никто из родителей, согласившихся с нами пообщаться, не подтвердил. Впрочем, и рассказывать о ситуации люди были не готовы: скажешь что-то против школы – и у ребенка тут же успеваемость падает, а лишние двойки и колы никому не нужны. – А.М.).

– Я вообще сначала на всю эту ситуацию внимания не обратила, – вспоминает Ирина. – Сначала экстренное собрание в школе сделали, я там не была. Мне уже потом сказали, что надо пройти медосмотр в связи с подозрением на туберкулез в школе. 19 января мы поехали делать рентген и сдавать анализы. Человек двадцать детей там было, сидели в больнице до семи вечера: пока всех, кто приехал, не приняли, не успокоились. А в это время в школе уже второе собрание по этому поводу шло. Там санэпидстанция приезжала, и главный врач, кажется, была. А вообще школьная «газель» все эти дни туда-сюда ходила, всех на медосмотр возили. Потом врачи приезжали, делали детям в одну руку реакцию Манту, в другую – диаскинтест. Школу сначала помыли своими силами, а в пятницу уже большая дезинфекция была. Я боюсь, что у нас в селе есть источник. Неспроста же у многих детей находят эти пятна в легких. Детей проверяют, учителей проверяют. А больше никого не проверяют. А может, кто-то из взрослых болеет, а его не проверяют? Мало у нас тут «синяков»?

Улица в Бартеневке, на которой расположены почта, магазин, школа, дом культуры и детский сад

В Бартеневке – это довольно большое село на границе с Самарской областью – тихо и морозно. В центральном магазине собирается народ – в одиннадцать должны привезти хлеб. Одна из продавщиц, что помоложе, сосредоточенно протирает витрину. Ее ребенок тоже учится в бартеневской школе. Ирина кивает на нее как на человека, всем довольного.

– Только не фотографируйте меня, нет, имя не скажу, не надо имя, – просит она, глядя на тряпку и очиститель для стекол. Пока рассказывает, женщина уже пятый раз подряд протирает витрину и все поправляет и поправляет ценники. – Ну, что было... Собрали школьное собрание, экстренное. Числа 17-го или 18-го. Сказали, что это не вспышка. Но проверить всех надо обязательно все равно. На собрании врач зачитала фамилии учеников, у которых что-то там обнаружили. Конечно, мне страшно, у меня один в пятом классе и еще, совсем маленький, в садик ходит. Да, садик тоже обрабатывали. И клуб еще. Нет, врачам я доверяю. Но все равно боюсь. Результаты анализов и рентгена нам не говорили, не отдавали. Говорят, они в Саратове.

Заходим на почту. Снаружи обшитое сайдингом здание оказывается внутри старым и обшарпанным помещением. За почтовой стойкой спряталась сотрудница. Ее ребенок тоже учится в школе.

– Кать, а Кать, – зовет ее наша спутница, – расскажи корреспонденту, что у нас тут творится.

Катя замечает фотоаппарат:

– Не надо меня фотографировать. Расскажу.

На секунду она задумывается, как будто собираясь с духом. В этот момент в окно видно подъезжающую почтовую машину.

– Кать, почта приехала.

– Нет у меня никакой почты сегодня. Откуда они тут?

Через минуту входит начальственного вида женщина.

– Вы кто такие?

– Корреспонденты.

– Так, выходите все отсюда, у нас ревизия. Мы не работаем.

Мы выходим, а мужчина, зашедший вслед за начальницей, видимо, из местных, остается. На него действие ревизии не распространяется.

По плану Роспотребнадзора

Бартеневская школа

Школа – центр села. Перед школой большая заснеженная площадь, памятник сельчанам, погибшим в Великой Отечественной. В глубоком снегу к дверям школы протоптаны дорожки. По правую руку от школы местный дом культуры, слева – старое заброшенное здание бывшей школьной столовой. Кое-где выбиты стекла, какие-то оконные проемы забиты досками. Рядом со школой припаркована желтая «газель» с надписью «Дети».

Директор бартеневской школы Галина Худякова

В помещении школы тихо – ученики на занятиях. Нас встречает директор Галина Владимировна Худякова. Накануне мы общались с ней по телефону. Она рассказала, что все началось с проверки Роспотребнадзора. Но по чьей инициативе Роспотребнадзор вообще стал проверять школу, она не знает. Говорит, что сотрудники надзорного ведомства выдали директору предписание – «совместно с работниками ФАП создать план оздоровительных мероприятий по очагу туберкулезной инфекции по образовательному учреждению». Согласно этому плану Худякова, совместно с медиками, и организовала всеобщий медосмотр, а также пригласила лицензированную организацию ФГУП «Дезинфекционный центр г. Балакова Саратовской области» для дополнительной дезинфекционной обработки учебного заведения. Обработку провели в пятницу, 20 января.

Сейчас Галина Владимировна рассказывает нам практически то же самое, но уже с оглядкой на представителя администрации района. О том, что в школе нас будет встречать чиновница из Ивантеевки Валентина Александровна Козлова, нас предупредили еще в ЦРБ. Валентина Александровна отказывается давать официальный комментарий, только периодически с места подсказывает директору, если та забывает о чем-то сказать.

Представитель администрации Ивантеевского района Валентина Козлова

Рядом с директорским кабинетом в коридоре стоит старый сломанный школьный стул, на нем – видавший виды, но очень живописный дисковый телефон. Когда фотограф пытается сделать снимок этого прекрасного аппарата, чиновница закрывает его собой.

– Не давайте им телефон фотографировать, – назидательно говорит она директору. – Они же потом эти картинки в интернет выложат!

Страх – как бы чего не вышло – сквозит в каждом слове и каждом жесте чиновницы.

Дело ясное, что дело темное

После всех интервью Ирина предпринимает последнюю попытку вызвать на разговор родителей недавно выписавшегося из самарского тубдиспансера ученика.

– Привет. Да, это я... ну Ирина. Слушай, тут корреспонденты приехали, ты бы рассказала им все как есть. Нет, подожди... Чего ты на меня кричишь? Да я ни в чем тебя не обвиняю. Да мы даже по имени никого называть не будем. Да не кричи ты. Я не хочу никому плохо делать, я, наоборот, понять хочу, почему дети заболевают. Если об этом не говорить, всё замнут просто – и всё.

– Трубку бросила, – разводит руками наша Агаркова. – Кричала – мой ребенок здоров, у него справка есть. Я знаю, что здоров. Но мне бы очень хотелось понять, почему они заболели и грозит ли то что-то другим детям, моим детям. Я за них в ответе перед собой и перед Богом.

В этой истории хочется верить врачам и здравому смыслу – нет резона скрывать очаг туберкулеза, если он есть, тем более в детском учреждении. Но во всей этой истории есть несколько нестыковок. Во-первых, экстренное оповещение Роспотребнадзора проводится только в том случае, если у заболевшего выявлен туберкулез. Пока пациент находится на стадии дифференциальной диагностики с нулевой группой (а именно она, по словам ивантеевских медиков, выставлена всем госпитализированным ученикам), экстренного оповещения не делают. Обычно надзорный орган получает предупреждение о выявленном туберкулезе от профильного лечебного учреждения, в котором его диагностировали. То есть в саратовский Роспотребнадзор должно было прийти уведомление из Самары в случае подтвержденного диагноза. И только потом в школе должно было начаться эпидемиологическое расследование. (За консультацию спасибо врачу-фтизиатру Наталье Мухиной.) Тут то ли Самара перестраховалась, то ли, действительно, перестраховалась сама Ивантеевская ЦРБ. Запрос о том, по какой причине Роспотребнадзор инициировал расследование, был отправлен в ведомство в четверг. Как только ответ будет получен, мы опубликуем его на сайте ИА «Свободные новости».

Во-вторых, возникает вопрос – почему восемь лет назад никто не инициировал подобную проверку, если были обнаружены два подтвержденных случая туберкулеза? В-третьих, до сих пор непонятно, по какой причине у детей возникла патология легких и опасно ли это заболевание?

Ясно одно – несмотря на уверения врачей, чиновников и директора школы, родителям бартеневских школьников очень страшно. И причины для этого страха есть.

Статья опубликована в «Газете недели в Саратове» № 3 (417) от 31.01.2017.