Православное братство «имени Путина»
В продуваемом ветрами бывшем зернохранилище в селе Вязовка Саратовского района на живописном берегу Волги борется за выживание и с призраками безрадостного прошлого возглавляемая Дмитрием Путиным православная мужская община, выполняющая функции реабилитационного центра для бывших наркоманов, алкоголиков и лиц без определенного места жительства. Надеются они только на Бога, которому каждое утро возносят молитвы, собственные умелые руки и добрых людей.
Путинский проект спасения
С руководителем центра – круглолицым, плотно сбитым однофамильцем президента – мы договорились встретиться на выезде из Саратова у «Касторамы», куда он подъехал на убитой «семерке» с трудом закрывающимися дверями. По пути к базе размещения подопечных благотворительного фонда «Соломон» (именно на его основе образован реабилитационный центр) мой новый знакомый рассказал о трудностях общественной работы и реабилитации «людей с проблемами».
Для начала мы едем в поселок Дубки, где по соседству раскинулся одноименный мясоперерабатывающий концерн, о чем красноречиво свидетельствовал дорожный указатель. Здесь на окраине населенного пункта находится недостроенное и постепенно ветшающее здание, которое в будущем, по замыслу Путина, должно превратиться в двухэтажный корпус реабилитационного центра общей площадью четыре сотни квадратных метров. Если все удачно сложится, то можно будет принять в центр новых людей, а земельный участок в 12 соток (половину занимает недострой) должен стать почвой для самопрокорма будущих обитателей.
Пока же из расположенной на участке будущей выгребной ямы, которую уже успел искусно замаскировать выпавший снег, во избежание несчастного случая торчит лестница. Зайдя в здание, одно из окон которого изрядно покосилось, свидетельствуя о плачевности положения общины, руководитель центра продолжает делиться планами: на первом этаже будет оборудована кухня и подсобное помещение для хозработ, а на втором этаже – десять келий (именно такое монастырское понятие употребил однофамилец президента). Под будущий слив уже выкопана траншея, ведущая к выгребной яме.
Строительство пока застопорилось: материалов нет, купить их не на что, а реабилитанты вынуждены калымить, выполняя строительные работы в Саратове. Сейчас они кроют крышу где-то в Заводском районе, и, если заплатят (могут, говорит собеседник, запросто и кинуть), борющиеся со своим прошлым путинские подопечные вздохнут немного свободнее.
С поздней осени до ранней весны – это самое трудное время, поясняет Путин. В остальные месяцы можно подкалымить, помогая дачникам, благо в СНТ и селах всегда есть работа – и огород вскопать, и покосившийся домик поправить. А пока дачники в спячке, приходится выживать: кроме стройки в Заводском, шестеро общинников вкалывают на овощебазе в окрестностях Дубков. За 200 рублей (!) в день они перебирают овощи, избавляясь от гнилья, и складывают продукцию в сетки, которые затем отправляются в магазины города. За такие деньги по колено в разлагающихся и источающих зловоние отходах и гастарбайтеры не согласились бы работать, делится со мной новый знакомый, но братьям во Христе не привыкать – на суточную норму скудной провизии хватает, кроме того владельцы базы дают еще немного овощей на руки.
По пути в Вязовку, где сосредоточена меньшая часть реабилитантов, руководитель центра рассказывает, что в Воскресенском районе в селе Афанасьевка у них есть еще один жилой дом, его тоже нужно доводить до ума, но, по крайней мере, там можно жить. Осенью отстроились заново после случившегося пожара, но пока до полного устройства еще далеко – подстегивает нужда.
Трудотерапия, которая, похоже, занимает большую часть времени православного братства, дополняется и духовной реабилитацией, в чем им помогают священники Саратовской епархии. Причем помогают не только словом: например, настоятель храма в Дубках договорился с руководством мясоперерабатывающего комбината, и каждую неделю вставшие на путь исправления получают пакет с колбасной продукцией. Но за прошедшее время община разрослась. «Если бы выйти на руководство комбината, рассказать о нашей деятельности. Может, они бы увеличили помощь нам, – говорит Путин. – Мы бы в долгу не остались. Мы же не халявщики – руки у нас есть, готовы браться за любую работу».
«Все мы были в проблеме»
Мы подъезжаем к экс-зернохранилищу в Вязовке, территория которого частично огорожена забором. На нем вывешен баннер «Кровельные, сварочные, отделочные, земляные работы» и указан телефон Путина. К амбару (в нем реабилитанты живут «на птичьих правах» – пока хозяин не нашел покупателя на участок) примыкает вагончик, с которого и начал разрастаться центр, а также баня, внешним видом скорее напоминающая туалет, только большего размера.
Часть помещения бывшего зернохранилища занимают производственные площади, где общинники чинят машины, хранят дрова и инструменты. В их хозяйстве на ходу путинская «семерка» и еще четырехдверная «Нива» – необходимый минимум, чтобы отвезти рабочую часть братии на объект. Здесь же клетки для разведения индюков, которых братия выращивала для хозяина участка в качестве платы за проживание. Жилая часть амбара представляет собой утепленный короб высотой чуть более двух метров.
Как рассказывает Дмитрий Путин, он сам «был в проблеме», но смог завязать и начал помогать другим «проблемным». С него и еще с двух лиц без определенного места жительства и начала расти и развиваться община. Как завязал и про свое наркоманское прошлое мой новый знакомый предпочитает не говорить, особенно при других реабилитантах, чтобы избежать травмирующих воспоминаний, от которых все они с таким трудом ушли.
Пока мы общаемся, стоя в прокопченной кухне, прибившийся к центру этой осенью молодой человек по имени Сергей (в общине он ко всему прочему исполняет обязанности главного компьютерщика, продвигая сообщество в соцсетях и занимаясь сайтом) начинает замешивать тесто для выпечки хлеба, причем мука, как выяснилось, взята в местном магазинчике в кредит. Сам хлебопек – в прошлом житель Москвы и «химик» (потребитель синтетических наркотиков, солей и амфетаминов) – обнаружил нехватку соли, естественно, поваренной.
«Что ж ты соли не взял? Какая разница – 50 рублей им потом нести или 60?!» – возмущается Путин.
«Да вы макайте его потом в майонез какой-нибудь, чтобы солоно было», – предложил я, как мне казалось, «соломоново решение».
«Майонез какой-нибудь? Ты о чем, друг?!» – усмехается бывший «химик».
«Какие-то матерные слова – майонез...» – подхватывает глава общины.
«А в тюрьме сейчас ужин – макароны дают», – отшучиваюсь я цитатой из фильма.
«Да, макароны – это ништяк... когда бывают», – качает головой Сергей.
«Майонез, кетчуп – этого у нас не бывает. Крупы, крупы», – примиряюще резюмирует Путин и кивает на вывешенное на стене меню. Субботний рацион общинников составляет пшенка на завтрак, борщ на обед и перловка на ужин.
Тем временем бородатый молчаливый мужчина Андрей, живущий здесь уже два года, варганит на плитке луковую поджарку для первого – и единственного – обеденного блюда. Второе в меню не предусмотрено, благо что иногда содержимое, скажем, пустого горохового супа украшает небольшое количество колбасы или, что бывает еще реже, мяса.
Мечтающий с моей подачи о несбыточном майонезе Сергей уже вовсю месит тесто, а Путин продолжает рассказ:
«Все началось с двух беспризорных, с которыми мы жили в вагончике при этом зернохранилище, потом, когда немного развернулись, к нам начали направлять людей – со Свято-Никольского монастыря, с храмов, узнают и по другим каналам о нас, прибиваются люди. Листовки одно время наклеивали... Сейчас нас, не считая меня, шестнадцать. Кто-то просто перезимовать приходит. Сама реабилитация у нас год. За это время человек должен – без всяких медикаментозных средств и психотехник – уверовать, прийти в храм, стать частью церкви, начать исповедоваться и причащаться. В общем, начать жить церковной жизнью. Тогда у него есть шанс. Некоторые приходят и сразу уходят, говорят: «Это не мое». Некоторые пересиживают зиму. Но это тоже большое дело – ведь если кто-то не замерзнет – значит, это еще одна спасенная жизнь».
Так в центр попал умиравший от голода после инсульта Сергей Николаевич, в прошлом строитель, которого общинники подобрали в одном из заброшенных домов села Чернышевка Новобурасского района. Сестра запойного мужчины, когда он был в бессознательном состоянии, подмахнула нужные документы, и тот отписал ей дом, после чего долгое время скитался по селу, перебиваясь случайными заработками и продолжая пить. Когда его хватил удар, и он слег, немного еды ему подкидывала сердобольная соседка. Таскавшую провизию для постороннего едока женщину стал поколачивать муж, и после очередного сеанса экзекуции она не выдержала. К счастью, путинские реабилитанты забрали и выходили не евшего около десяти дней деда. Он с трудом передвигается и почти не говорит, только смотрит телевизор и читает книги помутненными и скошенными после инсульта глазами.
«Вот так и живет он теперь у нас в качестве талисмана», – завершает короткую биографию общинника Путин, и в этот момент у него звонит телефон.
Мужчина, представившийся Александром, говорит, что собрал для центра кое-что из одежды, купил продукты, и все это принесет в храм, расположенный на территории СГУ.
«Я в пакет с едой положу символическое пожертвование», – добавляет собеседник.
«Спасибо. Будем очень рады. Спаси Господи!» – расцветает надеждой Путин. По его словам, община только недавно «вышла на поверхность», чтобы идти в люди, взаимодействовать с общественными организациями.
«Мы только-только и сайт открыли», – продолжает он и возвращается к теме всепоглощающей нужды: нужны не только продукты, но и одежда, особенно обувь. «Может, казачество чем-нибудь поможет», – вздыхает собеседник.
«А курить-то у вас можно?» – пораженный аскетизмом происходящего спрашиваю я.
«По пять сигарет покупаю на человека в день. Со следующего года перестану. Часть людей, наверное, уйдет из-за этого, потому что эта страсть сильнее... А так смогут покурить, если стрельнут где-нибудь на работе. Просто я не буду больше покупать и всё», – отрезал Путин.
P.S. Желающие оказать благотворительную помощь могут сделать это, зайдя на сайт благотворительного фонда «Соломон».
