Сергей Лисовский: «Создавать свою промышленность – это не супермаркеты строить»

Оценить
Сергей Лисовский: «Создавать свою промышленность – это не супермаркеты строить»
Фото Денис Юлин
Министр промышленности и энергетики Саратовской области о прошлом, настоящем и будущем предприятий региона.

За 20 лет своего существования в постсоветский период саратовская промышленность многое потеряла, но многое и приобрела. О прошлом, настоящем и будущем промышленных предприятий области корреспонденту ИА «Свободные новости» рассказал министр промышленности и энергетики региона Сергей Лисовский.

– Начнем с самой крупной потери области – с авиазавода. Что же произошло с САЗом? На ваш взгляд, когда была пройдена «точка невозврата»?

– В 2006-2007 году, когда завод стал срывать выполнение заказов для «Газпрома». Это послужило поводом для судебных разбирательств с последующим основанием для банкротства.

– Чем он занимался, когда работал на «Газпром»?

– Если говорить о «Газпроме», то перед вами тот, кто причастен к загрузке авиационного завода самолетами для «Газпром-авиа». Это произошло следующим образом: я был председателем совета директоров предприятия «Карат-плюс», это предприятие, учредителями которого являлись «Газпром» и акционерное общество «СНИИМ», которое я возглавлял. В один из приездов руководителя «Газпрома» Вяхирева Рема Ивановича к нему обратился с просьбой Ермишин Александр Викторович, бывший тогда директором САЗа, и мы вместе с Вяхиревым поехали на авиационный завод. Рем Иванович сказал: у нас есть мысль по оснащению нашей авиакомпании самолетами. Это компания «Газпром-авиа». И после проработки со специалистами было выяснено, что Як-42 – это очень удобный самолет для «Газпрома».

– Я читала свидетельства рабочих с завода, они говорили о том, что на завод пришла группа менеджеров, у которых было задание завод погубить. Насколько это близко к истине?

– Надо учитывать условия, в которых оказался завод, и роль личности, в первую очередь – руководителя. Утверждение, что во всем виноват Ермишин, я всегда опровергал.

Давайте рассмотрим условия, в которых оказалась гражданская авиация в 1990–2000-х годах. Да и сейчас наша гражданская авиация – жалкое отражение того, что было. Здесь произошла ошибка, и вообще в промышленной политике, и в политике авиационной промышленности. Первые руководители российского государства мало того что были дилетантами в промышленности, над ними еще довлели идеологические догмы.

– То есть они решили, что наша продукция плоха, нужно срочно пересесть на хорошую западную?

– Понимаете, гораздо легче заниматься вопросами потребления и распределения (что, к сожалению, происходит и сейчас), чем вопросами созидания. И у молодежи создается впечатление, что управленцы – это те, кто распределяет деньги, а не те, кто созидает. Вот это самое страшное. Создавать свою промышленность – это очень сложный процесс, это не супермаркеты строить.

Мы видели, что нам в будущем, хочешь не хочешь, грозит выбытие отечественного парка, это объективный процесс, и предлагали развивать этот парк. Идея, которая предлагалась руководством авиационного завода, заключалась в глубокой модернизации Як-42. Но ставка была вначале сделана на Ту-334. САЗ не мог выпускать Ту-334 из-за короткой взлетно-посадочной полосы. Не сделав Ту-334, промышленность перешла к «Суперджету».

– «Суперджет» хотел сотрудничать с Саратовским авиазаводом...

– В чем отличие «Суперджета» от Ту-334? Если 334-й базировался на отечественных комплектующих, то «Суперджет» – это на 80% импорт. Он не загружал наши заводы. Но и по «Суперджету» были сорваны сроки.

– То есть 2006 год стал началом конца?

– Ситуация в авиапромышленности была неопределенная, она и на сегодняшний день такой остается. Еще один момент: позиция ОКБ Яковлева была против модернизации.

Теперь о роли личности. В чем, я считаю, ошибался Ермишин. Во-первых, были очень напряженные отношения с руководством ОКБ Яковлева, а надо было находить контакт. И плюс невыполнение обязательств, даже тех, по которым была загрузка, привело к такому концу.

– Те рабочие, с чьими свидетельствами я знакомилась, винят не Александра Ермишина, а того, кто его сменил.

– Александр Ермишин создал условия для банкротства. А вот действия последующего руководства вызывают массу вопросов. У меня вначале создалось впечатление, что эти люди хотят действительно возродить авиационный завод. Ну а потом произошли действия, которые привели к разрушению завода как комплекса. [Александра Ермишина на посту директора САЗа сменил Олег Фомин. В 2009–2011 годах территория завода вместе с корпусами и оборудованием была распродана, часть цехов снесена, а недоделанные самолеты порезаны на металлолом. – Прим. ред.] Но что осталось от завода? От завода осталось два предприятия. Это предприятие «Сокол», которое занимается спецпродукцией.

– Работает на оборонный комплекс?

– Оно работает на оборонзаказ. И предприятие «Сфера-авиа», это бывшее механо-штамповочное производство, которое работает тоже и на оборонзаказ, и на гражданскую продукцию. Это различные детали и узлы, в которых применяется прогрессивная штамповка и сварка.

– Вы сказали, что деятельность последнего состава руководства САЗа вызывает много вопросов. Что конкретно вызывает эти вопросы и, если коротко, имел ли там место рейдерский захват?

– Формулировку «рейдерский захват» все-таки или суд должен установить, или следствие. Мне, работавшему в то время в другой отрасли, неправильно будет квалифицировать эти действия. Я видел намерения позитивные, а в результате все оказалось разрушено. И поэтому я могу, конечно, только негативно оценивать роль руководителей, которые привели завод к такому состоянию.

– Последний вопрос по САЗу: есть взлетно-посадочная полоса Саратовского авиазавода, так называемый аэродром «Саратов-Южный», которая по закону является объектом федерального значения. Кто будет решать ее судьбу?

– Когда я пришел во второй раз на работу в правительство, то первым делом поехал на САЗ и увидел вот эту апокалиптическую картину с полосой, из которой уже половина плит была выдрана. Естественно, я потребовал объяснить, на каком основании. Мне показали заключение Росавианадзора, что полоса уже непригодна для эксплуатации.

Далее, как только Валерий Васильевич Радаев приступил к исполнению обязанностей губернатора, мы с ним были у руководства Министерства промышленности РФ и обсуждали, как быть с авиационным заводом. Единственный вариант, который просматривался по загрузке профильной продукцией, это как раз малая авиация. Но мы сказали, что мы проработаем с этот вопрос с инвесторами, а государство разработает формы поддержки производителей. Министерство промышленности проработало с инвесторами. Но ни один инвестор без государства в авиацию не пойдет. После этого уже я встречался с руководством Министерства промышленности РФ, где мне было сказано, что поддержки малой авиации со стороны государства в программе развития не предусмотрено.

– То есть взлетная полоса ждет инвестора, ждет улучшения ситуации?

– Мы сейчас в переговорном процессе с одним из развивающихся предприятий Саратовской области, работающем в области газового оборудования, и в переговорном процессе с собственниками, чтобы два главных корпуса, 14-й и 15-й, авиационного завода продолжили производственную деятельность. В ближайшее время вы об этом услышите.

Что касается аэродрома «Южный», то планов на производственную деятельность там нет практически, и собственники собираются реализовывать девелоперский проект. Недавно прилетал руководитель одной из крупнейших строительных компаний, смотрел эту площадку. Но на аэродроме «Южный» есть еще один серьезный объект – это корпус достройки самолетов. Когда уже самолет выкатывали из основных цехов и шли испытательные полеты, то в этом корпусе проводили доводочные работы по технологии. Его судьбу мы прорабатывали с целым рядом возможных инвесторов, но, к сожалению, пока решение не найдено.

– Насколько я помню, сотрудничать с авиазаводом хотела компания «Русгидро»?

– Да, было такое первоначальное пожелание. Производство гидроэнергетического оборудования – это совместный проект «Русгидро» и австрийской фирмы «Voith Hydro». Предполагалось производить множество деталей, в первую очередь крупногабаритных, тяжелых, весом более 100 тонн и диаметром более 10 метров. На авиационном заводе пришли к выводу, что логистика, подвоз и отправка готовых изделий, конечно, проигрывает балаковской площадке. Надо рассматривать процесс замены агрегатов на Саратовской ГЭС и последующую, уже по этому опыту, на других ГЭС Волжского каскада. И поэтому близость производства к объекту модернизации тут очевидна.

– И сейчас в Балакове этот проект реализуется?

– Да. Мы там провели большую работу по выбору площадки. В конечном итоге остановились на земельном участке на промышленной площадке бывшего завода «Химэкс». Сейчас уже решены вопросы земельные, назначено руководство, идут проектные работы, и никаких сомнений в развитии этого предприятия нет.

– Следующий вопрос по «Элмашу». Завод стал самым большим мебельным магазином в Саратове. Когда же приключилась его «точка невозврата»?

– В этих стенах я работал и в качестве начальника цеха, и начальника производства объединения. Это было огромное производство, кроме «Элмаша» туда входили заводы в Хвалынске, Сердобске, СНИИМ, завод в Татищеве... Блеск от мебельных магазинов тоже нужен. Но в этих стенах создавалось оборудование мирового уровня, мои бригады работали в сорока странах мира, запуская это оборудование. Мы поставляли его и в Японию, и в США, и в Англию, и во Францию. Я знал всю мировую раскладку по оборудованию, потому что мы были на самых передовых позициях.

– В каких же условиях «Элмаш» пришел к этому состоянию?

Сергей Лисовский– Я работал на этом предприятии и буду ему вечно благодарен за то, что оно сделало меня как специалиста, как ученого и как человека. Что произошло? Электронную промышленность повалили, не без проведения неграмотной промышленной политики в России. Но два таких же завода в Белоруссии и их филиалы прекрасно работают по сей день и большую часть продукции поставляют на экспорт. А наши российские заводы этой сферы все приблизительно или еще хуже, как «Элмаш». Но я бы все равно считал, что здесь роль личности велика.

– Как же звали эту личность?

– Эту личность звали Фетисов Вячеслав Андреевич. Я с глубоким уважением отношусь к советской кадровой системе и считаю, что по сравнению с нынешней она на порядок лучше. Это, кстати, и президент признавал. Но не могу хорошего сказать про Фетисова. Это была одна из ошибок советской системы. Личные интересы одного из руководителей обкома сыграли здесь роль, хотя министерство было против его назначения. Что происходит, когда приходит руководитель серый – в первую очередь он избавляется от талантливых и грамотных специалистов. К сожалению, эта беда прогрессирует.

– Это какой был год?

– Май 1988-го. А точка невозврата – это начало 2000-х годов, здесь временной интервал сложно определить. Потом приход самарских товарищей и соответствующие действия. [В 2005 году завод «Элмаш» приобрела группа компаний RBE, перепродав затем компании «Самарский деловой мир». Вскоре после этого завод перестал действовать, цех был отдан под магазин. Прим. ред.]. Но нельзя сейчас эту площадку считать потерянной. Там работает несколько прекрасных структур. Это «Инжект» – лидер в лазерных технологиях, это «Промэлектроника» – единственное сохранившееся в России тугоплавкое производство, и плюс еще целый ряд направлений.

– К вопросу о магазинах. Как вы относитесь к такой практике, когда действующее предприятие, которое работает, у которого есть заказы, сдает в аренду часть своих помещений под непрофильные заведения – магазины, банки, какие-то клубы?

– Я отношусь, сразу скажу, неоднозначно. Мне самому как руководителю предприятия пришлось с этим столкнуться. Представьте ситуацию 1993 года. Происходит обвал традиционной продукции, плюс галопирующие вверх цены, плюс государство в полной растерянности, куда идти, что делать. А за тобой коллектив. Поэтому каждое предприятие старалось зарабатывать чем могло, оптимизировало помещения, сдавало в аренду, чтобы каким-то образом поддержать себя. Такой подход я считаю правильным, и он достоин позитивной оценки.

Но есть примеры, конечно, когда руководитель, видя большую выгоду, чем сохранение организации производства, ставил целью превращение предприятия в деловой или торговый комплекс. Вот эти примеры я считаю отрицательными.

– Следующие два вопроса по частным ситуациям на предприятиях. Первый – по ЦАРЗу (ОАО «9-й центральный авторемонтный завод»), несколько месяцев назад руководство предприятия обвиняли в хищениях, заводом интересовалась военная прокуратура. Чем дело закончилось?

– Ничем. Министерство хорошо знало ситуацию на предприятии и просто ясно понимало, что не может быть хищений на такую сумму. Анализ показал следующее: предприятие в своей работе использует порядка 900 комплектующих отовсюду плюс сотни комплектующих делает само. В том числе около 200 комплектующих заказывает в Саратовской области, остальные в других регионах, включая ближнее зарубежье. И вот якобы завод ушел от налогообложения при получении этих комплектующих. На самом деле этого ничего нет. К сожалению, практикуется в некоторых наших компетентных органах «работа по заказу». Это был заказ конкурента. Мы знаем, чей это заказ, какого предприятия, какие высокие лица, или правильнее их назвать «крыши», крышевали этот процесс. Сейчас завод работает в штатном режиме.

– Вопрос по КБПА – Конструкторскому бюро промышленной автоматики. После смены руководства стали появляться заявления о том, что завод пытаются захватить рейдеры, насколько эти опасения были оправданы?

– Я не могу квалифицировать действие как рейдерство. Группа частных лиц создала действительно эффективную компанию, результатами работы которой можно гордиться, вошло в холдинг, один из холдингов корпорации «Ростехнологии», специализирующийся на авиационном приборостроении. Здесь были разногласия о соотношении науки и производства, в которых мы поддерживали предприятие. Холдинг предлагал сосредоточиться только на науке, а производство размещать на серийных заводах. Но мы имели печальный опыт финансирования науки и функционирования ее в современных условиях, когда практически чистой науки нет. Наука должна быть связана с производством, оперативно внедрять свои разработки, отрабатывать серийно. И фактически КБПА создал такую систему, когда за счет серийного производства финансировалась наука и дальнейшие разработки. Поэтому уход от такой системы и собственники предприятия, и мы посчитали нецелесообразным. И на этой почве у Ростехнологий с собственниками возник конфликт. Я предлагал усадить за стол переговоров руководство и представителей Ростехнологий и учесть интересы и государства, и частного собственника. К сожалению, из-за позиции одной из сторон это сделать не удалось. Сейчас предприятие работает, там не видно провалов, с новым руководителем мы поддерживаем постоянную связь. Но надо рассматривать и моральные аспекты этих действий. Чувство, что в очередной раз показали предпринимателям, что с государством лучше не связываться, оно присутствует. Такие примеры не являются стимулом. Нужно бережно относиться к тому, что делают предприниматели.

– Если перейти к позитивным событиям в промышленности за последние пять лет, какие предприятия пришли в область и какими достижениями регион может гордиться?

– Я бы здесь назвал не только те предприятия, которые пришли. Нам очень важны и предприятия, которые реконструируются и модернизируются. Если говорить о предприятиях на новой технической основе, то надо начать с «ЕПК-Бренко» на подшипниковом заводе, совместное с американской фирмой «Бренко» производство железнодорожных подшипников, предприятие высочайшего технологического уровня.

– Оно в каком году начало действовать?

– В прошлом году оно уже заработало на полную мощность. Далее, сейчас в режиме пуско-наладки и выпуска готовой продукции работает «Северсталь», оно уже даже выполняет зарубежные контракты. Но открытие в полном объеме мы планируем на конец второго – начало третьего квартала. Контрольную дату определили ко Дню металлурга. Во втором квартале также планируем запустить «Балаково-центролит», который тоже сейчас работает в режиме пуско-наладки. Во втором квартале, а конкретно в мае, мы запланировали запустить Air Liquide – завод по производству технических газов, и Балаковский маслоэкстракционный завод.

– А вот «Балаково-центролит» и маслоэкстракционный завод, их сначала планировали запустить чуть раньше, что задержало?

– Во-первых, пуск таких заводов – это не нажатие одной кнопки, потому что там много технологических процессов. И то, что планировали окончание строительства к концу прошлого года, так оно и было сделано. А отладочные процессы будут еще идти полгода.

– Продолжая тему Балакова. У нас там есть активно развивающееся предприятие «Балаковские минеральные удобрения», но чем дольше идет работа, тем острее возникает вопрос утилизации отходов. Остаются в большом количестве отходы производства – фосфогипс. Горы этой белой массы уже стали частью ландшафта в районе. Есть какие-то подвижки в том, чтобы его использовать как сырье?

– Таких технологий, которые позволят не допускать дальнейшего увеличения объема фосфогипса, на данный момент нет. Есть технологии, которые позволяют частично его использовать.

– Озвучивалось предложение – дороги им мостить.

– На «Северстали» сделана дорога из фосфогипса. Но здесь есть определенные сложности. Если использовать на дороги, то надо в течение 6-8 часов после его образования. Дальше он уже становится неиспользуемым. На предприятие «Завод минеральных наполнителей» 25 апреля прибывает оборудование для получения плит и гипсокартона из фосфогипса. Сейчас изменения происходят в компании Holcim, а это владелец «Вольскцемента». Holcim – это швейцарская фирма, а произойдет процесс объединения с крупнейшей французской компанией Lafarge. Когда пройдут объединительные процессы, мы с цементниками проработаем то, что уже прошло путь опытно-промышленной разработки, чтобы фосфогипс добавлять в цемент.

– А есть наша продукция, которую мы поставляем за рубеж?

– Конечно, если взять структуру экспорта, то это в первую очередь минеральные продукты. Это удобрения, и они занимают очень серьезную часть. Есть даже продукция уникальная. Когда мы рассматривали на заседании правительства, что делается на площадке завода «Рефлектор», то там есть даже поставки в США.

– А на этой площадке сейчас что?

– На площадке «Рефлектора» сейчас порядка 47 предприятий. Есть там уникальное предприятие «Экспо-пул», которое поставляет на американский рынок приемно-усилительные лампы и является крупнейшим мировым производителем. Есть там два небольших предприятия, которые поставляют продукцию NASA и Lockheed Martin, таким гигантам американской аэрокосмической индустрии.

– Америка сейчас грозит ввести экономические санкции. Предприятиям не обещали каких-то проблем их американские покупатели?

– Одно дело политика, другое дело экономика. Разрыв экономических связей невыгоден обеим сторонам. Ведь стороны нашли друг друга не случайно, это процесс взаимовыгодный. Поэтому реальных действий пока мы не ощущаем. И я думаю, что возобладает здравый смысл.

– Недавно был конфликт из-за долгов Завода автономных источников тока, они оказались должны ВоТГК, и им снизили подачу пара. Как-то сейчас решается проблема?

– Мы подключились к этой проблеме, был составлен график погашения задолженности, министерство выступило поручителем. И я знаю, что первый срок оплаты, 10 апреля, был предприятием выполнен.

– Мы уже затронули тему рейдерства. Как вы считаете, следует ли каким-то образом пересмотреть нашу законодательную базу, чтобы укоротить рейдерам руки?

– Оценивая процессы, которые можно квалифицировать как рейдерские, я бы на другое внимание обратил. Обычно для процесса захвата предприятия рейдеры находят «крышу», выражаясь уже криминальным языком. И вот это является наиболее труднопреодолимым моментом.

– А в принципе, нуждается ли ваше министерство в каких-то дополнительных полномочиях, чтобы влиять на ситуацию?

– Я считаю, что министерство должно держать руку на пульсе, и чтобы на обращения министерства была оперативная реакция соответствующих органов. Вот известные события двух заводов в Ленинском районе [«Элмаш» и «Рефлектор». – Прим.ред.], об одном из которых мы с вами говорили, они произошли каким образом – там был очень удачно выбран момент прихода, смена власти губернаторов. Я доложил вновь назначенному губернатору, что вот такая ситуация.

– Это было, когда Дмитрий Федорович уходил?

Сергей Лисовский– Да. Но учитывая то, что покрывали этих товарищей серьезные фигуры, губернатор не решился вступить.

– Это было покровительство на федеральном уровне?

– Скорее, на надзорном уровне.

– А насколько наша современная система налогообложения осложняет жизнь развивающимся предприятиям? Нуждается ли она в доработке?

– Наша система налогообложения не является стимулирующей, это все эксперты признают. Первое, что желают промышленники, это стабильность в налоговой системе. И примером нестабильности служат те действия по страховым взносам для малого бизнеса, которые привели фактически к его резкому сокращению. Второе, налоговую систему надо совершенствовать. Я назову пару моментов, которые, с моей точки зрения, негативно сказываются на налоговой системе. Первый – авансовые платежи налога на прибыль. То есть предприятие, еще не заработав прибыль, уже должно рассчитать прибыль на квартал вперед и авансом заплатить налог. Понятно, что для государственной системы это очень удобно, но в какой ситуации оказывается предприятие? У него из оборотных средств изъяли, оно вынуждено обращаться к кредитам. Кредиты – это вторая больная часть для промышленности. Следующий момент – страховые взносы на зарплату, это более 30%. В развитых странах нагрузка распределена на физическое лицо. У нас эту нагрузку несут предприятия, и она очень высокая. Так что очень важна синхронизация налоговой системы.

– И в завершение нашей беседы, если немного дать волю фантазии, какой отрасли промышленности не хватает Саратовской области? Какая отрасль промышленности нам была бы полезна, которую мы пока еще не развивали либо развивали слабо?

– По своему опыту скажу, проще развить то, чему уже есть заделы в области, в первую очередь кадровые.

У нас великолепные основы производства композитных материалов. А в приоритетах, которые поставил президент, композитные материалы на первом месте. У нас нитрилакриловая кислота, у нас ПАН жгутик, у нас углеродные волокна и ткани. А заводы по производству законченных изделий оказались в особых экономических зонах в Казани и Ульяновске. Конечно, технологически целесообразно было бы замкнуть в Саратовской области всю цепочку производства. Вот над такими замкнутыми цепочками, которые выдают уже конечный продукт, нам надо работать.