Декан философского факультета СГУ Михаил Орлов: Воинствующий атеизм – абсурд, ошибка, игра на психологических комплексах

Подходящий к концу 2013-й год ознаменовался в России ростом социальной напряженности, в том числе связанной с проблемой межнациональных отношений. Одним из показателей этой напряженности стали волнения в Пугачеве, которые прогремели на всю страну. А после событий в Бирюлеве закрывать глаза на растущий «гнев народный» не смогли уже официальные власти.

Пока некоторые политики предлагают «оградить забором Чечню», националисты проводят митинги, собирающие все больше участников, а полицейские всячески стараются избегать слов «кавказская национальность» в сводках, свой вариант выхода из этой набирающей обороты беды предлагают ученые. Правда, в связи с недавними реформами власть предержащих у отечественной науки и своих проблем прибавилось. Об этом и многом другом мы решили побеседовать с деканом философского факультета СГУ им. Н.Г. Чернышевского, доктором философских наук Михаилом Орловым.

– Михаил Олегович, философский факультет в Саратове является некоей точкой соприкосновения светских институтов с религиозными, и поэтому философы могут, как представляется, наиболее объективно взглянуть на проблему, касающуюся столкновений между представителями разных культур и религий в России. Чем, на ваш взгляд, вызваны межнациональные конфликты в стране, и в частности, в Саратовской области?

– Прежде всего, эти проблемы связаны с тем, что вопросам религиоведческого и религиозного образования на протяжении многих лет в России уделялось очень мало внимания. С помощью политики, экономики, права и психологии нельзя объяснить суть процессов, происходящих в обществе. Хотя многие проблемы в обществе, которые видны «на поверхности», большинство привыкло связывать именно с экономикой, считая, что людям «просто не хватает денег». Ряд проблем также связывают с политикой в общем или с конкретными действиями представителей власти. Но эта модель объяснения происходящего очень скудна. Опыт жизни социума и человека в нем гораздо богаче, чем эти два измерения. С помощью экономики и политики не только не удается объяснить, но и не получается эффективно регулировать общественные процессы национального, религиозного и культурного характера. Эти проблемы существовали и раньше, но были скрытыми, однако при этом патогенными, то есть несли в себе угрозу развития социальных недугов. Религия и политика – это вообще очень сложно сочетаемые измерения, потому что религия находится в плоскости самосознания и глубин человеческого бытия. А в глубины человеческой личности никаким инструментом не проникнешь.

– А как же тогда решать эти проблемы?

– Для начала необходимо понять, что мы живем не в атеистическом мире. В лучшем случае наше общество можно характеризовать как постсекулярное. Это термин немецкого философа и социолога Юргена Хабермаса, использовавшийся им для описания текущей ситуации в Европе, а Россия, безусловно, является частью Европы. Конец XX – начало XXI века – это период, который проходит под знаком постсекулярного сознания.

То есть сейчас религиозное самосознание не просто возвращается в общество, а претендует на значимость и нуждается в научном осмыслении. Верить только в материальные блага невозможно. Нужно что-то еще. И это «что-то», на мой взгляд, кроется в сфере традиционной религиозной культуры.

Этоценности, идеалы и нормы, которые всегда были, есть и будут в человеке. Они имеют свойство скрываться внутри. Но в моменты, когда человек оказывается на грани между жизнью и смертью, он обращается к религии. Мне вспоминается высказывание наших фронтовиков: «На поле битвы атеистов не бывает». Это может показаться парадоксальным, но это факт.

Те конфликты, которые происходят в последнее время, не являются межнациональными и межрелигиозными в прямом смысле. Мы видим определенные проблемы, которые являются следствием социального непонимания и, как правило, являются последствием бескультурья, хамства, ощущения безнаказанности и вседозволенности.

У нас в России светская культура нередко понимается в ее советском значении, которое подразумевает, что всего надо стесняться. В коммунистической идеологии светское являлось тождественным антирелигиозному. Дескать, просвещенный образованный человек обязательно безрелигиозен, а светское сознание – обязательно атеистическое. Зачастую до сих пор секуляризм интерпретируется как воинствующий атеизм. Это абсурд, ошибка, игра на психологических комплексах.

Я сторонник такого социологического подхода, что у нас в стране 89% населения так или иначе ассоциируют себя с православием. Это колоссальная цифра, хотя есть те, кто считает, что православных в России гораздо меньше. Христианство – мировая религия, следовательно, в ней есть то, что на протяжении уже двух тысячелетий объединяет самые разные общности, народы, нации, государства и даже мировые культуры. Нужно принять этот факт. И вполне очевидно, что оскорбительные выпады в адрес религиозных ценностей и глумление над национальными святынями будут восприниматься людьми верующими весьма болезненно.

То же самое и с исламом. С развалом СССР так называемые малые народности очень быстро и вполне осознанно обратились к своим национальным и религиозным корням, которые крепко сплачивают тот или иной народ. Ислам стал тем стержнем, на который «нанизываются» все элементы социальной и культурной жизни народов, традиционно исповедующих эту религию. Хотя ислам не просто религия в строгом смысле – это духовно-мировоззренческая система. И эти народы чувствуют, что если данный стержень исчезнет, то их культура, быт и социальная общность распадутся. Очень важно, что приверженцы ислама не стесняются своей религии и всегда демонстрируют готовность ее защищать от любых нападок.

Безусловно, нужно оберегать от посягательств свои национальные традиции, ценности и святыни, но защита должна заключаться в собственном примере поведения, а в не борьбе с другими. Так, чтобы ту идею, в которую ты веришь, не дискредитировать невежественными, агрессивными и противоправными действиями. С другой стороны, не нужно стесняться того, во что ты веришь.

– А способны ли наши традиционные или нетрадиционные конфессии решить эти проблемы своими силами и методами? Отвечают ли они требованиям современного общества?

– На самом деле стоит многому поучиться у традиционных религий. Как правило, религиозные сообщества внутренне едины. Мне известно много случаев из жизни православных общин, в которых можно встретить пример бескорыстной помощи нуждающимся, тем людям, от которых отвернулись даже их родные и близкие. В секулярном социуме такое, к сожалению, встретишь не часто.

– Есть мнение, что проблемы, в том числе и межрелигиозного характера, вызваны в России так называемым кризисом ценностей, отсутствием неких скрепляющих общество убеждений. То же касается и проблемы преступности среди мигрантов, которые чувствуют себя ненужными как на родине, так и в нашей стране. Какова ваша точка зрения на этот вопрос?

– Когда мы говорим об иностранцах, которые приезжают в Россию, ведь они приезжают со своей культурой. Они не просто ее не забывают, но и пытаются утвердить в рамках того общества, в которое попали. На фоне этого возникают сложности. Поэтому формула выхода из сложившейся ситуации, на мой взгляд, следующая.

В государстве, где почти 90% населения привержены одной культуре, должен быть такой принцип: если человек приехал из другой страны, никто не должен заставлять его верить во что-то другое. Но должны быть созданы такие условия, которые позволят мигранту познакомиться с российской культурой, языком, историей и религией. И эту культуру необходимо не только знать, но и уважать.

А сделать так, чтобы русскую культуру уважали, должно не только государство, но и граждане, носители этой культуры. Если мы с вами сами не будем уважать свою религию, культуру, язык, никто эти ценности уважать не будет. Тогда придут люди со своей культурой, и уже нам придется уважать и принимать ее как наиболее распространенную.

– Тема, вызвавшая горячие споры в обществе, это реформирование Российской академии наук. Чего, на ваш взгляд, от нового закона о РАН должна ждать высшая школа?

– Мне кажется, что здесь еще необходимо подождать, так как плоды любой реформы видны спустя какое-то время. Много было голосов за и против реформы, но учитывая, что она уже началась, необходимо, чтобы все ее последствия шли во благо ученых, академии и высшей школы. Сам факт дискуссии является успехом. Дискуссия не всегда конфликт, это – поиск решения. Когда все всё одобряют – это крайне подозрительно и не совсем верно.

– Еще одна актуальная проблема нашей науки – плагиат в научных работах.

– Проблема плагиата действительно существует, но решить, что есть некорректное заимствование в конкретном тексте, может лишь судебная инстанция. Это очень сложная экспертиза. В то же время сейчас много попадается сайтов, где публикуются диссертации. Это сигнал всем пишущим людям: сказав слово, автор должен нести за него ответственность.

Хотя, на мой взгляд, проблема диссертаций не всегда заключается в некорректных заимствованиях. Дело в том, что диссертация – это, прежде всего, защита положений новизны. Все остальное – это база, которая позволяет доказать актуальность и правомерность идей соискателя. В философии круг проблем не изменился со времен Сократа, и все категории и понятия существуют до сих пор, но меняются акценты. К примеру, «Сумма теологии» Фомы Аквинского – это теологическое переосмысление, «христианизация» трудов Аристотеля. Ценностью являются выводы.

Я считаю, в диссертациях нужно, безусловно, исключить некорректные заимствования. Но более важно использование выводов и результатов работы автора в грантовых исследованиях, актуальных междисциплинарных проектах. Может быть, для философии это покажется невозможным, но и тут есть выходы. Философия работает на уровне методологии науки, применяемой в прикладных исследованиях: психологии, социологии, естественно-научных направлениях. Если эта связь наук будет отображаться в диссертации, мы тем самым не будем пытаться подражать Западу, а предлагать что-то новое. Ведь сейчас мы организуем науку именно по западному принципу. Российское общество должно гордиться отечественной наукой, а не считать ее ущербной.

– Есть и еще одна проблема, связанная с коррупцией в научной среде – «покупка» диссертаций, когда люди, желающие получить научную степень, просто заказывают написание научных работ ученым и потом выдают их за свои. Актуальна ли, на ваш взгляд, эта проблема сейчас?

– В случаях «покупки» диссертаций вся ответственность в итоге ложится на диссертационные советы. ВАК этой проблемой тоже озадачилась, поэтому, скорее всего, нас будет ожидать сокращение количества диссертационных советов в российских вузах.

Могу привести положительный пример диссовета по философским наукам, действующего в СГУ. Он многими годами существования подтвердил свою эффективность. Защитить диссертацию, не будучи ее автором, просто невозможно. Экспертиза проводится многоуровневая, и она, прежде всего, связана с общением с автором работы. Когда члены совета – а их 21 человек – проявляют свою компетентность и принципиальность, то даже человек, который работал над диссертацией много лет, испытает сильное волнение: а все ли он знает в рамках той темы, которой занимается? Неспециалисту даже с великолепным текстом защититься невозможно. Но, конечно, в процессе написания научный руководитель оказывает помощь своему диссертанту: и в части концептуализации, и в части работы с источниками. В любом случае если автор не сделал текст частью своей жизни, то этот текст станет для него академической могилой.

– У нас на сайте начал работать проект «Операция «Диссертация», в рамках которого известные саратовцы размещают свои научные труды на всеобщее обозрение. Не хотели бы вы поучаствовать в этом проекте?

– Мысль, безусловно, интересная. На самом деле все мои научные публикации и монографии, которые лежат в основе диссертаций, уже есть в свободном доступе в интернете. Однако, к сожалению, многие научные тексты каким-то необъяснимым образом оказались на совершенно непотребных сайтах в окружении сомнительных рекламных баннеров. Сами диссертации можно приобрести за пару сотен рублей на сайтах, продающих рефераты. Всё это представляет чрезвычайно горестную картину, подобную той, когда видишь на свалке выброшенные книги. На мой взгляд, это свидетельствует о пренебрежении к труду ученого и ужасающей степени непонимания того, какое место должна занимать книга, пусть даже и виртуальная.

Что касается вашего предложения, я познакомлюсь с данным проектом, и если он мне понравится, я готов принять в нем участие.

– Михаил Олегович, вы входили в число трех кандидатов, претендовавших на пост ректора СГУ. Расскажите, пожалуйста, подробнее о своем участии в выборах.

– Ну что может рассказать тот, кто принял участие и не дошел до финала? (смеется) Цель моего участия, прежде всего, была показать научному сообществу, что представители философского сообщества готовы участвовать в процессе управления образованием. В качестве кандидата я был выдвинут своим родным факультетом, поэтому отнесся к этому как к чрезвычайно ответственному и важному событию в своей жизни. Я потратил немало сил на подготовку программы, и одной из главных ее составляющих было внимание к решению проблем гуманитарного образования. Надеюсь, что послание, которое заключалось в моей программе, будет учтено избранным ректором, Алексеем Николаевичем Чумаченко. Гуманитарное образование – один из секторов перспективно развивающейся отечественной и зарубежной науки, внимание ему со стороны руководства университета необходимо. Что особенно приятно, нынешний ректор – географ. А география находится на стыке гуманитарного и естественно-научного знания. Поэтому я думаю, что с приходом Алексея Чумаченко к непосредственному управлению гуманитарная наука только выиграет.

– В заключение традиционный вопрос. В каком направлении сейчас развивается ваш факультет? Какие планы на будущее?

– Что такое факультет? Это, прежде всего, его преподаватели и студенты. Для нас одной из важных задач является развитие направлений гуманитарного образования. Это философия, культурология, религиоведение, теология и педагогические профили. Мы планируем привлекать как можно больше молодежи из нашего и других регионов к обучению на нашем факультете. Второе – это развитие научной деятельности. А для всех гуманитариев СГУ общей в научном исследовании является тема «риски социальных систем». Отмечу, что как философский концепт эта тема была сформулирована именно на нашем факультете.