Люди из утиля
«Да наркоманов вообще нельзя вылечить! – говорит мне Николай Иванович, наш водитель, на подъезде к Ровенскому району. – Если только их на цепь посадить, может, поможет, да и то временно. Мои соседи так и поступили – взяли кольцо, вкрутили его в пол, прикрепили к нему цепь, а второй конец – к ноге своего сына. Так он и сидел какое-то время. А потом опять за свое». О том, прав Николай Иванович или нет, мне тогда еще только предстояло узнать – мы направлялись к реабилитационному центру для наркозависимых «Соль земли», который расположен на берегу Волги в селе Приволжское Ровенского района.
Теория санации общества
Учредитель и нынешний руководитель центра «Соль земли» Андрей Барашков рассказал, что название было выбрано случайным образом из восьми-девяти вариантов, предложенных самими сотрудниками:
«В старину соль использовали в жару для того, чтобы не гнило мясо. Это и наше предназначение для общества, если можно так сказать». Реабилитационный центр со всех сторон окружен высоким забором. На двери проходной детским почерком накарябано: «Впусти нас, а то…». Но войти сюда, так же, как и выйти, – не проблема. Для первого достаточно приехать, для второго – собрать вещи и сказать кому-то из персонала: «Я ухожу». Силой здесь никого держать не будут, а главное условие реабилитации – желание самого реабилитанта.
Андрей – один из первооснователей «Соли земли», поэтому он на правах хозяина проводит экскурсию по двору саратовского центра и параллельно рассказывает историю его создания.
– Все началось в 1998 году, когда в Тюмени был куплен дачный домик в садоводческом товариществе. В Кургане центр открыли в 2004 году, в Саратове – в 2009-м. Народу в первых двух центрах было много, мест не хватало. Поэтому тогда расширение было актуально. А потом, в 2010 году, когда пошли «спайсы» и «крокодилы», особенно – они в гроб за два года укладывают.
– Что такое «крокодилы»?
– Это дезоморфин, нурофен и иже с ним. Доза стоила порядка 100 рублей всего. Все ингредиенты можно было купить в любой аптеке, и путем нехитрых манипуляций в течение четырех часов из них получался дезоморфин. А крокодилом его назвали за то, что после того, как им уколоться, в сантиметре от вены кожа вымирает и покрывается чешуей, как у крокодила. Там последствия ужасные – ноги отрезали и так далее. Наша Госдума в течение четырех лет не могла запретить кодеиносодержащие препараты. Сегодня без рецепта они не отпускаются. Сами понимаете, это изменило только одно – упаковка стоит на 50 рублей дороже, потому что надо купить рецепт у какого-нибудь врача.
– Неужели врачи не понимают, что за этим последует?
– Самая большая боль человечества в том, что очень многие понимают. Но деньги и цинизм делают свое дело. Самое страшное, с чем я столкнулся, – теория санации общества. Бомж в больницу попадает – пусть он быстрее умрет, и через это произойдет очищение общества. Наркоманы – то же самое. Они не в наркологии в последнее время лежат, а в гнойной хирургии. А то чего он и себя, и общество мучает. Но когда врачи начинают следовать этому... Конечно, они никогда на камеру об этом не скажут, но это, наверное, самая большая беда, которая есть в нашем обществе. Вот что нас возвращает на уровень первобытно-общинного строя, если он был вообще. Превратить человека в инвалида – проще некуда, нужно лишь поставить ему диагноз.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих
Пока реабилитационный центр занимает одно из трех жилых зданий, два других восстанавливаются. Двор благоустроен на уровне парка отдыха: повсюду летом благоухают клумбы и зеленеют плодовые деревья. Среди них умелые руки смастерили детскую площадку с качелями и горками. Ее автор – дядя Саша – лысеющий мужичок небольшого роста, когда мы зашли к нему в мастерскую, рисовал плакат для детского праздника. Он сказал, что у него за плечами пять вузов и одно ПТУ. «Вот это да! – наивно удивляюсь я. – Какой образованный». «Это означает, что он 28 лет отсидел, – поясняет Андрей. – Он теперь у нас на все руки мастер: и обувь ремонтирует, и мебель. У него проблемы с ногами, зато руками он делает все».
На момент нашего приезда на площадке играют дети. Два мальчика лет пяти катаются на велосипедах.
«Привет, братва! Мужики, а чего не здороваемся? Вадик, давай, со всеми». – Андрей знает их всех по имени. Мальчишки слезают с велосипедов и покорно идут, чтобы хлопнуть своей маленькой ладошкой по его пятерне.
«Это дети как сотрудников, так и реабилитантов. Сейчас в Центре проживает 80-90 человек. Как только мы отремонтируем вот эту трехэтажку, – Андрей указывает на еще одно здание, – сможем расширить наполняемость центра до 200 человек. Проживание тут бесплатно как для пациентов, так и для их родственников. Собственно реабилитация длится первый год, но человек может остаться на так называемую стажировку. Мы приветствуем нахождение в центре до трех лет».
По словам Барашкова, основной принцип работы их учреждения – «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Как оказалось, все сотрудники «Соли земли» раньше употребляли наркотики и успешно прошли курс реабилитации. Сам руководитель – бывший наркоман с 10-летним стажем, что в принципе логично – кому еще лечить эту болезнь, как не тем, кто перенес ее на себе?
«Все работники центра – волонтеры, которым не платят никакую зарплату. Зато образование, социальные потребности – все за счет центра. Наркоман должен понимать, что за его лечение не платит никто – ни родители, ни государство. Наркоман – это кто? Иждивенец, который внутри понимает, что ему кто-то что-то должен. Программа построена таким образом, что человек осознает, что он взрослый и должен сам зарабатывать свой хлеб. Хочешь жить в хороших условиях – надо работать. Девочки у нас готовят, мальчики по хозяйству, строят.
К слову, живут они отдельно. В центре действует так называемый «четвертый пункт» правил, по которому пересекаться «мальчикам» и «девочкам» наедине нельзя. На собраниях, на обедах, под контролем работников – да. Наедине запрещено даже общаться. «Когда человек от наркотиков отходит, он готов влюбиться и запрыгнуть на все, что движется. Функции организма начинают восстанавливаться», – пояснил Барашков.
Материться и использовать сленг тоже строжайше запрещено. Те, кто нарушают эти правила, или покидают центр, или им предлагается обнулить свою реабилитацию и начать все заново.
Труд сделает тебя свободным
Методы лечения здесь тоже особенные: труд, спорт, общение, работа с животными, творчество. Вторник, четверг и суббота – обязательные спортивные дни. Есть план мероприятий на год – праздники, творческие вечера. Назначены ответственные за их проведение. Вообще, каждый в центре за что-то отвечает.
Программа реабилитации состоит из трех этапов: реабилитация, ресоциализация и социальная интеграция: «Это восстановление нормальных качеств человека. Он что-то делает, чтобы и себя накормить, и о других позаботиться. Когда он год так живет, ему уже ничего не надо. Как мы говорим, по сути, тебе, чтобы не колоться, нужно не сделать двух вещей – не взять в руки наркотик и не вставить шприц себе в вену».
Спасают от зависимости и с помощью веры. Центр заключил договоры с несколькими религиозными объединениями, и представители разных религий приезжают в центр «Соль земли» и читают лекции. Есть специальное время – библейские часы – когда воспитанники читают и обсуждают Библию. «Это как раз то, что нас отделяет от волков, один из основных критериев оценки человечества – мы не инстинктами должны жить, мы должны уметь помогать другим людям. Сегодня будут насиловать девушку в подъезде, и никто не выйдет на крики. Почему? По принципу «моя хата с краю», это не моя дочь», – говорит Андрей.
По словам Барашкова, в реабилитации «Соли земли» сознательно не используются медицинские препараты, и наркоманам приходится справляться с ломкой самостоятельно:
– 25 лет я имею плотное общение с этим. Что такое больница? Это когда тебя загоняют в состояние «под колпаком», выводят тебя десять дней, а потом надо антидепрессанты на протяжении года пить, и, по сути, ты просто меняешь один наркотик на другой. Здесь ты приехал, и твоя реабилитация начинается с умения общаться в коллективе. Здесь есть режим, а опоздание даже на минуту – это, что называется, «залет». Наказания как такового нет. Мы воздействуем на совесть, проводим беседы, говорим, что это неправильно. Наказание не дает такого эффекта, как осуждение общества.
Каждый делает то, что может. Кто-то более образован, может писать брошюрки, кто-то умеет пахать. Это такая большая семья. Главная задача – возвращение человека к нормальной жизни. От этого вылечить невозможно, для того, чтобы бросить один «кайф», надо на другой «кайф» пересесть. Можно научиться получать кайф от трезвой жизни. Научишься кайфовать – и тогда тебе тот допинг не нужен будет».
Мы стоим и смотрим, как пашет трактор. Реабилитанты сами перебрали в нем каждую деталь, и он теперь работает как часы.
«Взять из утиля и сделать из этого конфетку – это наше жизненное кредо. Мы берем технику, которая сдана в утиль, и восстанавливаем ее. То же самое и с людьми – к нам попадают те, кто выкинут обществом на помойку, мы проводим «капитальный ремонт» и делаем из них нормальных людей», – комментирует Андрей Барашков.
По статистике, из тех, что прошли реабилитацию, 60-80% больше к наркотикам не возвращаются. Другой вопрос, сколько из тех, что за этой реабилитацией обратились, дошли до конца. Таких всего 13-14%. Проблема наркомании с годами от этого нисколько не решается. В 90-е годы в России официально было 2,5 миллиона наркоманов, сейчас – 8 миллионов».
По мнению руководителя центра «Соль земли», чтобы увеличить эффективность реабилитации, нужно создать специальные тюрьмы для наркоманов.
– Больше всего нам звонят родители со словами «заберите хоть в наручниках». Я считаю, что эту функцию может взять на себя только государство. Наркоман является угрозой для общества, для своих близких. Не хочешь лечиться сам, мы будем тебя в тюрьме держать. Гуманисты говорят – надо уважать выбор человека. Но если ты укололся, и при этом твоя мама или жена не страдают, – это твой выбор. В Америке ты можешь делать все что хочешь, но твоя свобода заканчивается там, где страдает свобода другого человека. Почему мы заботимся о наркоманах, но не заботимся о тех, кто их окружает? Как на волков охотятся – расставляют флажки, волки через них редко перепрыгивают и по флажкам выбегают на охотника. Давайте эти флажки для наркоманов расставим. Не хочешь лечиться – мы тебя на два года в тюрьму посадим.
– Раньше «нарики» позлее были, – говорит мне на обратном пути специалист центра «Соль земли» по социальной работе Юлия Лунева. – Сейчас – как растения какие-то. Нужно создать им такие условия, когда невозможно будет дальше ТАК жить. Когда ты стоишь под дверью, за которой мать плачет, но не открывает. А то получается, что создали идеальные условия для жизни: он приходит домой и ложится спать, а мама ему еще и денег на опохмел даст.
В обществе, где ты привык быть наркоманом, ты дичаешь. А после реабилитации – как будто заново родился. Я лично ходила, на небо смотрела и говорила: «Боже, как красиво!». Когда в магазине кто-то тебя подвинул в очереди, ты даже возразить не можешь, потому что материться ты уже разучился, а словарный запас еще не восстановил.
В общем, когда очередной наркоман, которого я встречаю на вокзале и везу в центр, спрашивает меня, не хочу ли я уколоться, я твердо говорю «нет». Во-первых, я не хочу перечеркнуть 12 лет своей жизни; во-вторых, у меня ребенок маленький – он мне с утра сегодня заявил: «Мама, ты мне не указ». Ребенку – пять лет. И ты просто продолжаешь делать, что умеешь. И понимаешь, что если ты не будешь этого делать, никому хуже не будет, только тебе.